Даты

*
Мы томимся в земной сей, болеющей плоти
и толпимся в дверях у седых докторов.
Нас на миг отпускает, но снова в работе
неустанная мельница бренных оков.
Нас влечёт синева, что бездонна и стрОга,
где, быть может, покоя настанет пора.
Но пугает суровый смысл Божьего слога
и последняя, тихая вспышка костра.

Мы цепляемся здесь за привычные тени,
за рассвет, что багрянцем коснётся окна.
Неужели для новых, грядущих мучений
нам земная юдоль, до конца, так нужна?
Для чего продлевать эту горькую чашу,
где страданье — привычный и тягостный труд?
Мы боимся разрушить обитель не нашу,
где нас всё-таки любят и верят, и ждут.

Узник знает свой срок, он считает недели,
видит в мыслях заветный домашний порог.
Мы же в собственной жизни, в изношенном теле,
не находим последней из нужных нам строк.
Нам неведома дата ухода на небо,
день, когда оборвётся неровная нить.
Слёзно просим у Бога отсрочки и хлеба,
чтобы в этой неволе немного... пожить.