Пролог судьбы (рассказ)

Темное фэнтези
Романтическая эротика. ФЛР
Аннотация:
На затерянной планете сталкиваются два мира: безжалостный демон, вершащий свой суд, и измученный старик, потерявший семью. Их встреча - искра, способная разжечь пламя перемен.

От автора: Публикация на других ресурсах запрещена.
Возрастное ограничение: 18+
Содержит:
Эротические сцены
Сцены жестокости и насилия
Упоминания об употреблении алкоголя
Данное произведение является художественным вымыслом. Все персонажи, события и обстоятельства являются плодом фантазии автора. Любое совпадение с реальными людьми, событиями или ситуациями носит случайный характер.
Автор не преследует цели оскорбить или задеть чьи-либо чувства: национальные, религиозные, политические, культурные.

✨ Предупреждаю!
- Глубокие философские размышления.
- Мистическая атмосфера, которая окутывает с первых строк.
- Тайна, которая так и останется неразгаданной


Пролог судьбы

Металлический ритм поезда резал тишину зимнего леса. Снег хрустел, смешиваясь с хриплым дыханием старика.
Старик лежал в сугробе, прикрывая голову руками. Трое в капюшонах с меховой опушкой били его ногами, смеясь и выкрикивая матерные шутки.
Воздух дрогнул, будто пространство над стариком треснуло. Из разлома хлынул фиолетовый свет, и они увидели Его.


Нимнас возник как кошмар — нездешний, чужой. Его пальцы сжали горло ближайшего бандита, даже не коснувшись кожи.

— Чёрт! — заорал второй, выхватывая нож. Лезвие расплавилось, едва приблизившись к ауре Нимнаса.

— Точнее, — усмехнулся маг, — демон. Но вам-то от этого не легче.

Третий кинулся бежать, но тут же упал. Взвыл — его кожа покрылась трещинами, как высохшая глина.
Все стихло.
Нимнас стоял над тремя телами, обёрнутыми в сизый дым. Его пальцы ещё сияли от энергии. Бандиты застыли с выпученными глазами — алые вишни, вмерзшие в снежную глазурь.

— Зачем? — старик выполз из-под насыпи, цепляясь за шпалы, покрытые ледяной коркой. — Они ж… люди… Нельзя так…

— Люди? — Нимнас обернулся, и его плащ из мерцающей фиолетовой паутины окутал фигуру. — Люди убивают детей, сжигают святыни, насилуют женщин. Его рука взметнулась, и труп ближайшего бандита охватило кобальтовое пламя. Снег вокруг замер, превратившись в стеклянные слезы. — В моих мирах за такие преступления сдирают кожу лентами и заставляют есть собственные языки. Три века боли и криков для каждого. — Он наклонился, и в его глазах отразились тысячи казней. — А здесь... Почему нельзя?

Старик отполз к рельсу, оставляя за собой алый росчерк.
— Потому что… здесь правит — Он! — выдохнул он, прижимая ладонь к потёртому полушубку.

— Кто? — Нимнас шагнул вперёд. Снег взрывался под его сапогами, обнажая чёрную землю, словно прокажённую кожу.

Старик, кряхтя, достал из-за пазухи предмет на холщовой веревке, напоминающий молнию.
— Он! — ткнул он в воздух символом, и Нимнас ощутил, как адала обжигает грудь.

— Железка? — усмехнулся маг. Тень от его черных, как смоль, волос, доходящих почти ему до колен, скользнула по лицу старика.
— Нет. Светоч. Любовь. — Старик поднял символ.
Нимнас рассмеялся.
— Любовь? — он пнул обугленную кисть бандита, превратив её в пепельную требуху. — Это она тебе ребра сломала? Или, может, плевала в лицо?

Старик поднялся, опираясь на шпалу. Снежинки таяли на его ресницах, смешиваясь со слезами в солёные ручьи.


— Нет… — он вытер лицо окровавленным рукавом. — Эти… — кивок на пепел, — несчастные псы. Жалеть их надо…




— Жалеть? — Нимнас провёл рукой по воздуху, и пространство треснуло, обнажив видение: женщина в платье, залитом багрянцем, хрипит под сапогами. Девочка с косичками, её крик режет тьму. — Их тоже жалеть? Тех, кто смеялся, разрывая твоих?

Старик зажмурился, но образы впились в веки кровавыми когтями.
— Хотел… — прошептал он, рука дёрнулась к пустому поясу. — Нож точил… Ружьё искал… Мечтал — кишки их на фонарях!

— Сделай! — Нимнас взметнул руку, и пепел бандитов сплёлся в окровавленный дробовик. — Бери. Убей тех, кто сейчас пьёт твою боль в подвале. Их щенков. Их сук. — Он впихнул оружие в дрожащие руки. — Станет легче.

Старик выронил дробовик, будто тот жёг ладони.
— Не… не мне… не им… — он затряс головой. — Ружьё… не судья. — Взгляд упёрся в Нимнаса, как клинок в щит. — А ты… с чего взял, что ты — судья?

— Потому что вижу, — он коснулся виска. — Вижу их родословную зла. Прадеда с петлёй в руках. Прабабку, топящую младенцев в проруби. — Он разжал ладонь, и над ней поплыли тени — убийцы, их отцы, деды… змеиное гнездо из веков. — Я всегда выжигаю корни.

Старик засмеялся — сухим смехом.
— Корни… — он плюнул кровавой слюной. — Ты лес спалил, а теперь удивляешься — откуда пепел в глазах?

Он сорвал Светоч с шеи и швырнул в снег. Символ зашипел, выжигая в сугробе идеальный круг.
— Он Змея не мечом победил! — старик топнул ногой в снег. — Любовью! Ты… сам стал Змеем!

— Ты… — маг поднял руку, заряженную смертью, но старик шагнул вперёд, подставив грудь.

— Убьёшь? — дыхание старика пахло дешёвой водкой и медью. — Станешь ими?

Пространство завибрировало.
— Я… Не стану.
Маг разжал пальцы, и энергия ушла в землю, прожегши бездонный колодец.

— Рехнулся ты тут, дед, среди ёлок.
Нимнас махнул рукой.

— А тебе-то все это зачем? — старик прищурился, кровь стекала по бороздам морщин. — Кто ты?

— Как звали твою дочь?

— Малая… семь весен… — старик смахнул слезу, смешав её с кровью. — И её… тоже… Бог рассудит. — Он повернулся, сгорбившись. — Уходи. Знаю, кто ты.

Он поплёлся в чащу, оставляя кровавые следы. Внезапно остановился:
— Мишель… Мишелькой звали. — Рука дрожала, очерчивая в воздухе силуэт. — Волосы… до бёдер, каштановые. Глаза… как два омута. Синие… Эх, кабы ты видел…

«Я видел…»

Старик утёр нос рукавом и заковылял дальше. Нимнас сжал кулаки — в них заплясали ледяные молнии.

— Тебе — покой. Мне… — он взглянул на горизонт, где маячил город, —…огонь.

СТУК КОЛЁС растворился в вое ветра. Где-то за поворотом, в подвале с зарешеченным окном, засмеялись трое. Нимнас шагнул в тень, и плащ его слился с тьмой...


***

— Где ты был? — её голос, хрипловатый от желания, заставил воздух вибрировать фиолетовыми искрами.

Нимнас приблизился. Его пальцы, ещё пахнущие пеплом сожжённых тел, коснулись её щеки.


— Я всегда был с тобой, моя звездочка. — Голос бархатный.. Он наклонился, касаясь губами ее ключицы.

— Ты пахнешь… порталами и магией. — Её ноготь, длинный и острый, провёл по его груди, оставляя след. — Мне нравится...Совращаешь...

Он поймал её руку, прижал к губам, впитывая вкус её кожи.

— Совратила ты меня, — голос Нимнаса стал глубже. — Когда позволила растаять льду в моей груди.

Иша рассмеялась, и комната наполнилась мелодичным звоном. Она обвила его шею руками. Ногами сжала его бедра.

— Лёд? — выдохнула она, соприкасаясь с горячим мускулистым телом. — Ты всегда был горяч, мой Повелитель.

Его пальцы впились в её волосы, высвобождая аромат миндаля и медленного распада темной энергии. Он вошел в нее, чувствуя, как её сердце — такой же чёрный алмаз, выточенный из ярости Адалиса— бьётся в унисон с его собственным.

Его потрясающе нежные губы опалили ее шею, и Иша вскрикнула . Её ногти впились в его спину и она задвигалась с ним в едином ритме.
Он умело играл с ее страстью, сжимая пальцами упругие ягодицы. То приближал к райскому блаженству, то отпускал... Нежность и власть.

— Да! Да! Прошу!— Она извивалась, теряя контроль, и прикусывала его губу. — Я хочу увидеть, как пылает твоя совесть! Ты просто ужасный демон!

Он улыбнулся.

— Ты плохо обо мне думаешь, звездочка моя.. У меня нет совести.

Два мага двигались в танце, словно дыхание: укусы, страстные поцелуи, время текло медленно, тягуче, как густой мёд.
Тела уже пылали от мощных, ритмичных движений, стремясь к кульминации. И вот, обжигающая волна разлилась по нутру, уничтожая все миры вокруг, а затем рассыпалась на мелкие, невероятно сладкие брызги.

***

Лунный свет, пропитанный фиолетовыми спиралями магии, струился по обнажённым плечам Иши. Она спала, обернувшись в шёлковое покрывало, её тёмно-каштановые волосы растекались по подушке полированными прядями. В полумраке комнаты её кожа казалась отлитой из белого оникса, а ресницы отбрасывали длинные тени на бледные щёки.

Нимнас стоял у окна, наблюдая за схваткой сквозь миры — в далёком пространстве звёздного неба потоки флогистона бурлили, словно кипящий океан. Корабль враждебной цивилизации, окружённый мерцающими арами, пытался вырваться из их хватки, но щупальца энергии уже оплетали его корпус.

В его руке дымился бокал из чёрного стекла, наполненный аитрой. Это "вино", дистиллированное из криков и боли узников, переливалось багрянцем и индиго, отражая все страдания мира. Он сделал глоток, ощущая, как жидкость обжигает горло, оставляя вкус сладости, смешанной с горечью.

«Взять его живым!» — мысленно приказал он воинам, наблюдая ожесточенную схватку капитана корабля с хаидами.*
Внезапно его взгляд изменился — в его сознании звучали слова старика: «Любовью, а не мечем».

Они, как семена, упали в темную почву сознания Нимнаса.

Он ощутил, как энергия перетекает в новые русла, разум сплетает иную реальность, магия меняет свой узор.

В трещине между мирами забрезжило новое начало.

«Возможно...», — прошептал он, чувствуя, как древние силы в его сущности начинают рисовать новую историю.

Воздух наполнился предчувствием перемен, а звезды замерли в ожидании рассвета.