Дэ Голь?

Давно это было. Ещё никто из малороссов тогда не скакал да и печеньки никто им не привозил. И вот решил гетман малоросский сам рубить хоть какой-нибудь лаз в просвещённое царство.
Вот собрал ён всех сородичей на майдане и говорит:
- Шановни паны и панянки, долго думал я, играя на пианино, шо без гастролей нам никак не обойтись. И вот решил я податься в политику.
Тут все сородичи как зашумели:
- Мы табе избрали, вот и давай свою гастроль тут у нас, а не в каких-то там заморских странах!
- А хто тогда энтим заморским макаронам да штольцам про нашу демократию расскажет? – отвечает гетман.
- А на каком языке ты будешь им про нашу самостийность рассказывать, - снова зашумел майдан. - Своего языка у нас никто не знает, соседский язык ты запретил…
- Не бойтесь, сородичи, - отвечает гетман, - они нас поймут. Я чую, что мы с ними, як родня: они любят голыми парады устраивать, так и мы почти такие же…
- А… Ну, раз так, тады поезжай, - подвела черту громада.
- А вы, шановни сородичи, - засмеялся гетман, - держитесь тут без меня. Я, как обустроюсь в их британиях да ниметчине, обязательно выпишу вас всех к себе… Безвиз, значит…
На другой день запрягли самостийни паны волы гетману, погрузили в бричку всё сало, у кого оно ещё было, сунули в солому бутыль горилки с перцем и стали скакать. Дескать, гладкого тебе шляху, а мы тут за тебя попрыгаем.
Долго ли тянули волы бричку, туда ли, а только, спустя какое-то время, увидели они дорожный знак: «Елисейские поля». Волы, прочитав, побежали ещё быстрее и к вечеру следующего дня у триумфальной арки гетмана встречал, как он сам представился, ихний Макарон. Гетман, как протёр сонные глаза, глядит, а за Макароном панянки голые в веночках с ленточками. Признал он своих вуменисток и аж закричал от радости:
- Так вот же они – наша голь!
Тут и Макарон обрадовался:
- Голь? Вы сказало – Голь? Да, да: Де Голь! Наш Де Голь! Так вы, пан гетман, значит, наша родственница?
И тут все стали обниматься, целоваться, как самые родные элгэбэтэшники.
Гетман тут смекнул, что к своим попал и тут же, не поймёшь на каком языке выпалил:
- Ну возьмите нас, наконец, в просвещённый союз...
- Нет, - отвечает макаронина, - всех взять не можем. Можем взять только одного тебя, потому что ты и одет, как голь.
- Ну, тогда вы к нам, - оживился гетман, - вы сами увидите, что там у вас столько родственников и кругом одна голь.
- О, Де Голь, Де Голь, - расцвела в улыбке ихняя макаронина, - к наш родственница, да хоть сейчас. А то у нас тут опять демократические бунты начинаются.
Тут же погрузили в карету Макарона круассаны, сыр бри, вино Бордо и отправились назад. Дорога за возлияниями бежала быстро и, тем не менее, гетман успел убедить Макарона, что малороссия уже, как ихняя Швейцария – и по площади, и по численности населения. А через десять лет её не только никто не узнает, но и не вспомнит.
Вот въезжают они на малоросские поля, Макарон как выскочит из кареты, да как закричит:
- Чую, - кричит, - демократией и свободой пахнет! А Де Голь? Где наша родственница?
- Как же, - ликует гетман, - так вот же, кругом одна голь! Эй, - кричит, - самостийни, выходьте все сюда, к нам сам Макарон приехал!
Повылазили голые да оборванные сородичи, как увидели гетмана с тамошним Макароном, так ещё выше заскакали. А Макарон давай всех мужиков обнимать да целовать. И такая элгэбэтэшня началась, до сих пор оторваться никак не могут.