КЛОУН С ВОЛШЕБНЫМИ ШАРИКАМИ

Конкурс был для триллеров, ужастиков и т.д.

У меня особая миниатюра.

Миниатюра. Смесь сюра, психоделики и кинематографической прозы



КЛОУН С ВОЛШЕБНЫМИ ШАРИКАМИ




Кто он, клоун?! Быть может, просто добрый человек, для которого счастье - делать детей счастливыми. А может он, наоборот, одинок и ищет детские улыбки, чтобы они согревали его в старом, промозглом подвале. Или же он рос в семье, где его избивали родители и он жалеет всех тех, кто за улыбкой, как и он когда-то, скрывает боль и отчаяние? А может…?

***


Кукла клоун была его любимой игрушкой. Она - единственное, что осталось у него с детства, и была всегда рядом. Привязана на поясе. На поясе от костюма клоуна. А в руках всё необходимое для фокусов. Все они должны были не удивлять, а радовать детей. Вызвать улыбки на их лицах. Если это не происходило, он застывал на месте и, схватив чемодан и шары, убегал быстро-быстро в свой подвал. Садился на кровать и, сжимая куклу, качался.


Ладонь шершавая, огромная приближается и хватает его за рубашку. Швыряет на пол, превращается в кулак и бьёт. Боль. Боль. Боль. Ладонь. Кулак. Ладонь. Ладонь. Ему уже шестнадцать. Берёт медленно в руки шары и идёт на кухню. Отец потянулся за бутылкой, но она застыла у него в руках. Шары своими длинными упругими хвостами обматывают его шею, пока он не прекращает дёргаться. Ладонь. Приближается. Кулак. Удар. Ещё и ещё. На дереве висит, огромный, посиневший мужик, сжав ладони в кулак, и колышется на ветру медленно-медленно.


…

Улыбаться! Они должны улыбаться. Тот мальчик в толпе. Почему он не улыбается? На следующий день он ищет его лихорадочно. Руки делают своё дело фокусника. Дети смеются. А он ищет его. И вот он. С грустными глазами.

Хватает чемодан, шары и убегает. Спотыкаясь. Едва не падая. Скорей. В подвал. Кукла в сжатых дрожащих руках. Качается на кровати. То же дерево. Только на нём не отец. На нём тот мальчик! Он не улыбался! Дети должны улыбаться. Должны улыбаться.

Кто-то стучится к нему в подвал. Говорят, что его последним видели с мальчиком, что пропал. Но ОН помнит точно, что убежал. Как и в первый раз. А ему твердят, что он вернулся с шарами, повёл ребёнка куда-то, когда мать пошла за мороженным. Нет! Нет! Нет! Он просто подарил ему шарик и оставил на скамье ждать маму. Лица переглядываются, сжимаются губы в неверии. Неверие. Губы должны только улыбаться.


На следующий день он уже не мог не искать тех, кто не смеялся. Он смотрел на них и видел себя. Или они были… как так возможно?! Все они похожи на него в детстве!!! Зачем они преследовали его своим скорбным лицом? Или же так хотели обратить внимание на то, что им нужна помощь? Помощь! Освобождение от мучений. Только он сам мог им подарить это освобождение! Но для этого он должен был найти их отцов. Почему же эти дети, а не их отцы висели на том дереве???


Игрушка клоун впервые заговорил с ним после детства. В детстве он уговаривал его остановить отца. Прекратить этот нескончаемый ужас. А потом замолчал. И вдруг он заговорил, что нужно остановить себя. Что дети ни в чём не виновны. Не все могут смеяться, и не всех нужно спасать. Что его роль смешить и радовать. ОН раскачивался на кровати, а игрушка раскачивалась на том дереве, увешанная красиво шарами. С особой любовью.



Он встал. Решительно вышел из подвала. И так же решительно шёл. Через весь город к зданию с вывеской «Полиция».

Он сидел напротив устало смотрящих на него глаз и молчал.

- И долго в молчанку играть будем? Или говори или иди себе. Обкуренный, что ли?

И он заговорил быстро, проглатывая части слов. Взгляд напротив был так же безразличен, и тогда он закричал во весь голос:

- Это я!!! Это я убил всех этих детей!!! Я тот, кого вы ищете!!!

- Слушай сюда, – взгляд уже был разражённый, хоть и по-прежнему безразлично уставший, – поднимаешь задницу и топаешь отсюда, чтобы я тебя не видел. А то в психушку закрою.


Он вышел на улицу. И вдруг нащупал на ремне куклу. Взял её в руки и упал на землю, прижимая её к себе и рыдая.


...


В кабинете врача было неуютно и страшно. И было сложно заговорить.

- Я думаю, что я болен. – Начал он с трудом. Наверное, мне нужны серьёзные таблетки и всё такое.

Губы под рыжими усами улыбнулись:

- Позвольте-ка я буду решать, что вам нужно. Для начала расскажите всё, что сможете.

Всё происходящее было описано, словно он вошёл в то самое состояние. Закрыл глаза. И голос, звучащий чётко и по-доброму, проникал в него.

- Все ваши убийства живут в вашем сознании. Вы не хотите убивать. Вы бежите от пугающих вас мыслей. Ваше лечение не в таблетках. Вы должны вернуться в прошлое и всё исправить.

- Не понимаю, как можно исправить прошлое?

- А вы вернитесь, - улыбнулся.


...


Он ехал долго в посёлок, куда не возвращался с шестнадцати лет. С тех пор, как сбежал. Как ему казалось тогда навсегда.

Всё было запущено. Отец всегда следил за порядком. Первая мысль испугала, что он опоздал.

Открыл дверь и услышал стоны. Едва ступая, вошёл в комнату.

Старик, измученный болезнью, истощённый, лежал на кровати и, корчась от боли, пытался поднять упавший на пол флакон.

Ладонь. Шершавая. Огромная. Кулак. Боль. Боль. Удары сапог, а ещё больнее палкой. Всё, стёртое прежде, всплывает. Кровь на рубашке, которую его заставляют отстирать. По спине струится алыми ручьями. Долго не заживают ссадины. Ладонь. Кулак. Палка. Шары. Шары. Шары.


Старик. Чужой старик. Он увидел его взгляд и сразу узнал. Кинулся к кровати, поднял и протянул флакон. Отец дрожащей рукой насыпал в рот таблетки и прикрыл глаза. Лицо стало не таким напряжённым, и через несколько минут он усмехнулся:

- Вернулся. Посмотреть, как я подыхаю! Порадоваться моим мукам? Щенок!- замахнулся.

ОН остановил его руку и сжал её сильно:

- Помнишь, ты, когда мать была жива… ты не пил тогда. Ты подарил мне куклу. Клоуна. И сказал: «Кем бы ты ни был сына, будь таким, как он - с доброй улыбкой! Доброе дело - святое дело!»


Рука отца задрожала, и весь он задрожал. И губы шевелились, словно пытался сказать что-то, но не решался. По щеке текла слеза.

- Вот эта кукла отец!– протянул перед собой, - она - самое главное, что есть в моей жизни, в моём сердце.

Старик тяжело задышал и попытался в ответ сжать руку сына.

- Я всегда любил тебя, папа. Я тоже скучал по маме. Но я не мог запретить тебе пить. Это изменило тебя. Но внутри ты всё тот же, мой папа. Которого я всегда любил.


Старик заскулил и заплакал в голос.


- Посмотри!- он пошел к сундуку, вынул костюм клоуна и связку надутых шаров. А когда оглянулся…

Отец так и не увидел костюм. Но он услышал главное.


Кровать. Недвижное тело. И он, стоящий на коленях, сжимая ладони отца и целуя их. Не переставая шептать: « Я люблю тебя, папа. Я люблю тебя, папа». И застывшая на лице улыбка говорила ему о том, что отец успел услышать его главные слова.



***


Бывает, прошлое нас не отпускает. Каждого по-разному. Оно не лечит со временем наши искалеченные души. И души ждут, когда мы вылечим их.

Бывает, что для этого необходимо лечение в больницах и не иначе.

А бывает, что лечением может стать прощение и любовь.



Эпилог.

Я проходил недавно мимо афиши, на которой был нарисован тот самый клоун. Он теперь служит в цирке и веселит не только детей. Но я также слышал, что ОН продолжает в свободное от работы время выходить на площадки к детям и, если увидит грустного ребёнка, дарит ему шарик, а тот, чудесным образом, тут же улыбается! За это и называют его «Клоун с волшебными шариками».