Дмитрий Филиппов. Погибшему другу.

Те, кто прочитал роман Дмитрия Филиппова «Собиратели тишины», знают: Малой – позывной одного из героев произведения. Того, что погиб под Авдеевкой. Пуля снайпера попала ему в сердце. Но именно с ним ведёт разговор лирический герой стихотворения, которое так и называется – «Малому».
Внешне это очень спокойный разговор о повседневном. Обыденность диалога подчёркивается употреблением разговорной лексики и просторечных выражений («пацаны», «неохота», «прямиком», «прОклятый Авдос», «свистит кукуха», «Антоха», «на силе духа»), свойственных для разговорного стиля синтаксических конструкций («Привет, Антон». «Ну, не смогли мы…»).
Как о повседневном, рядовом событии, не выражая своего отношения, герой сообщает: «Погибли Заяц, Тоха, Золотой». И только говоря об оставшемся в живых, автор использует оценочный эпитет:
Вернулся Лев домой с одной ногой…
Ты Льва не знал. Достойный был товарищ.
Непонятно только, почему «был»? Ведь он жив! Как и герой стихотворения, который, правда, говорит он о себе как-то расплывчато: «Я, в общем-то, живой». Если учесть, что выражение «в общем-то» используется, когда нужно смягчить высказывание, сделать его не столь категоричным, то получается, что у героя нет на этот счёт стопроцентной уверенности. Помните у Высоцкого: «Только кажется мне: это я не вернулся из боя»?
«Я пишу стихи из темноты», - говорит лирический герой стихотворения Дмитрия Филиппова. Из темноты звёздного неба? Чем дальше мы читаем стихотворение, тем очевиднее, что это не просто разговор двух друзей. И не просто встреча. Это встреча на пересечении миров, «на узких перекрёстках мирозданья», как сказал бы Владимир Семёнович. Лирический герой и его собеседник находятся в одной пространственно-временной сфере.
Герой произведения рассказывает другу о событиях на фронте: «Мы взяли этот прОклятый Авдос». При этом, говоря об успешном выполнении боевой задачи, использует эпитет с негативной окраской. Не потому ли, что, как сказано в «Собирателях тишины», «бьёт под дых цена»?
Друзья вспоминают и о тех, кто продолжает выполнять боевую работу:

У пацанов давно свистит «кукуха»,
Всё так же неохота умирать…

За этим легкомысленным «свистит кукуха» - понятное обоим душевное состояние тех, у кого смерть ВСЕГДА за плечами, ВСЕГДА рядом.
Герой стихотворения рассказывает Малому и о нём самом:

Тебя в Ростове опознала мать
И привезла домой на силе духа.

И снова обыденно, без эмоций, как об обычном деле. Однако любому человеку, способному со-чувствовать, просто чувствовать, даже страшно представить, что стоит за этим – «на силе духа».
Как о ком-то постороннем, не соединяющемся в сознании с живым Антоном, лирический герой сообщает:

Ты в Колпино лежишь. Там есть овраг.
Мы с Инженером были на могиле.
С тобою рядом Ниндзя и Колпак.

Следующая строка: «Над вами реет наш российский флаг» - выбивается из общего тона произведения. Торжественность ей придаёт и сочетание «российский флаг», и глагол «реет», который обычно употребляется в книжной речи. Но возвышенный тон тут же сменяется на другой, виноватый:

К Алине не зашли. Ну, не смогли мы…

Однако не только это смущает героя стихотворения. Единственное вопросительное предложение в произведении:
- А город роз?..
Благодаря этой реплике стихотворение приобретает форму диалога. Ответ неутешителен:
Ну, что же, город роз.
Он не заметил, как в него ты врос…

Этот фрагмент, думается, нужно воспринимать символически. Едва ли дончане, все поголовно, равнодушны к тому, что происходит на фронте. «Город роз» – это город бесконечного бездумного праздника. Сообщество тех, для кого «живи здесь и сейчас» и «вы этого достойны» - высшее достижение философской мысли. И искать виноватых здесь действительно не стоит: они такими уродились…

На пересечении миров возможна не только встреча с погибшим другом, но и встреча с прошлым. «У нас опять июнь в огне пожарищ», - сообщает герой Малому. Наречие «опять» означает: всё так, как было. Как было …когда? Год назад? А может быть, в 1941 году, когда военный корреспондент Илья Френкель написал своё знаменитое «Давай закурим!»? Аллюзия на него очевидна:

Об огнях-пожарищах, о друзьях-товарищах
Где-нибудь когда-нибудь мы будем говорить.

В стихотворении присутствует ещё одна аллюзия – на кадры кинохроники: эшелоны Победы с демобилизованными бойцами Советской Армии возвращаются домой. Лирическому героя известно не только прошлое, но и будущее. Он точно знает: так будет и на этот раз.

И будет ветер нам хлестать в лицо,
Всем тем, кто доберётся до Победы.

Эта общая, одна на всех, Победа неизбежно наступит. С высоты этого знания произносится единственное в произведении восклицательное предложение:

Антоха, смерти нет, в конце концов!

Торжество «небесной невозможной правоты», красоты и веры видится герою в том, что у друга подрастает ребёнок.
Финал стихотворения – та высокая истина, которую каждый человек открывает для себя заново, и не путём отвлечённых умозаключений, а в результате жизненного опыта:

Это – жизнь. Другой и не бывает.

А какая бывает? Как в трагедиях Шекспира, в ней есть и романтические страницы, и даже комические сцены, но от этого она не перестаёт быть трагедией...