Я и моя эпоха

Я и моя эпоха. Главы из будущей книги

Человеку многое может быть не по силам, но ничто не должно быть ему не по совести.
Альберт Швейцер

* * *
Я не планировал писать книгу. Но однажды понял: передо мной прошла целая эпоха. Я видел многое собственными глазами. Сейчас многие одну часть этой эпохи пытаются очернить, другую часть героизировать.
В этой книге нет вымышленных героев. Здесь то, что я видел и пережил сам.
Я не святой. Я ошибался. Верил Горбачёву. Надеялся на справедливость. Но если бы можно было начать заново — я бы всё равно шёл своим путём.
Эта книга — для тех, кто умеет слышать сердце.
Для тех, кто когда-либо чувствовал себя лишним.
Для тех, кто борется за право жить под солнцем.
Может быть, кто-то прочитает и скажет: «Если он смог, то, может, и я смогу».

* * *
Мне четыре года. Меня везут к профессору в Киев. Я никогда не видел столько огней, как здесь. Эти огни остались самым ярким моим воспоминанием о Киеве.
У домашних была последняя надежда — на профессора, о котором все только и говорили. Но профессор сказал, что я опоздал родиться. Уже прошло много времени. У меня тетрапарез — детский церебральный паралич с поражением четырёх конечностей.
По словам бабушки, я родился мёртвым. Современная медицина называет это тяжёлой асфиксией (удушьем) или неонатальной депрессией (отсутствие дыхания, слабое сердцебиение, синюшность и т.п.). Акушерка применила народный способ — холодную воду из колодца — чтобы вызвать шоковый дыхательный рефлекс. Асфиксия при родах — одна из наиболее частых причин детского церебрального паралича. Когда мозг новорождённого не получает кислород в течение критически важного времени, могут повредиться участки, отвечающие за движение, тонус мышц и координацию.
Бабушка в моей инвалидности винила акушерку.
А мама, когда узнала, что я инвалид, тронулась умом.

* * *
Все советовали сдать меня в дом инвалидов. Но родители всем отвечали, что никуда меня сдавать не будут.
Я до пяти лет не ходил. Бабушка меня выходила. Мешками приносила муравьёв из лесу и делала мне тёплые компрессы. Помню, как она носила меня на плечах, подвязав платком, когда шла на свадьбу к соседям через дорогу. Было многолюдно и шумно.
Помню, как упал с кровати и поломал руку. Я хотел поймать солнечный зайчик на кровати, потому что мне надоело смотреть на этот бумажный ковёр на стене с оленями. Теперь хожу с гипсом.

* * *
Мне семь лет. Учителя ходят по домам будущих первоклассников.
— Ваш сын, конечно, в школу не пойдёт.
— Пойдёт. Только на следующий год. Пусть немного окрепнет. Он знает все буквы и умеет читать.
Читать я научился до шести лет. Дальний сосед показал мне все буквы и сказал, что мне надо в школу.
Книг в доме у нас не было, кроме бабушкиного Евангелия, в котором отсутствовали страницы в начале и в конце, использованные покойным дедушкой для самокруток. Я читал слова из отрывного календаря и из полосок газет, которыми обклеивали на зиму щели в окнах.
Бабушка иногда горевала: «Как ты будешь жениться, внучок?». На что я всегда отвечал: «Я буду жениться в рукавицах».
Я хотел поскорее пойти в школу, но боялся, что туда надо заходить по лестницам. В моём понятии ступеньки представлялись приставными лестницами, по которым надо заходить через окно.

* * *
Магазинных игрушек у нас в доме тоже не было. Сестра, которая была на два года младше меня, играла с тряпичными куклами. А я вместо машинок использовал стулья, вставляя ноги в проёмы на спинке стула, а летом катался на подсолнухах, вырванных с корнями.
Первая кукла у сестры появилась, когда ей сделали операцию на гландах в Гомеле. А мне тогда же купили букварь.
Помню, как мама водила мою руку, уча меня писать. Когда получалось некрасиво, она вырывала листок и заменяла его другим из чистой тетради. Позже я и сам стал вырывать листки, ничего не вставляя взамен. Потом учитель сказал, что так делать нельзя.

* * *
Электрический свет у нас появился, уже когда я пошёл в школу. Сначала в одной комнате, где я делал уроки.
А когда провели радио, мы с сестрой танцевали вокруг грубки — небольшой, простой печки без лежанки.
А позже провели свет и в первой комнате. И у нас появился и утюг.

* * *
В школу меня водили либо мама, либо отец, либо бабушка. Зимой чаще всего на санках возил отец. Однажды у меня замёрзли руки и учитель, сняв с меня перчатки, полурока отогревал их под краном в классе.
В начальной школе я был отличником, моя фотография висела на доске почёта. Но бывали и двойки. Помню, как мне поставили двойку за невыученное стихотворение. Я не выучил, потому что забыл про него.
Ко мне относились хорошо и не делали скидку на инвалидность. Однажды бабушка пришла за мной, и весь класс начал рассказывать, что мне выделили пальто не потому, что у меня больные ручки и ноги, а потому что я хорошо учусь. Это была материальная помощь из фонда школы семьям, которые нуждались в помощи. Поскольку мама не работала и имела инвалидность, мне тоже выделили помощь. Но как педагогически грамотно представил это учитель.
На физкультуру первое время я ходил со всеми, даже бегал, если можно назвать мои прыжки бегом. Но когда однажды я упал в коридоре, меня стали оставлять в классе.
Как-то раз была контрольная по математике, и я не со всеми заданиями справился. Оставшись один в классе, когда была физкультура, я подошёл к учительскому столу и вытащил из стопки тетрадь самого сильного в математике ученика. Математика мне давалась трудно, мне было трудно передвигать косточки на счётах.
Переписав решение, я зачем-то наставил в открытом журнале себе пятёрок. Но чтобы учитель ничего не заметил, наставил пятёрок и другим ученикам. «Нет, учитель догадается»… Добавил себе и другим ещё и двоек.
Когда прозвенел урок и с физкультуры вернулись все в класс, я сидел с носом в красных чернилах, поскольку я брал перьевую ручку учителя ртом (я пишу стоя двумя руками, прижимая ручку к животу), а на столе учителя стояла только красная чернильница.
Я не помню, чтобы меня ругали. Папе рассказали об этом случае уже позже на родительском собрании, и папа только передал мне, что ему рассказали.
Когда сестра пошла в школу, ходил вместе с сестрой. Она несла в своём портфеле свои и мои учебники.

* * *
Была ли у меня симпатия? Да. Во втором классе и позже мне очень нравилась одна девочка по имени Оля. Особенно мне нравилось, как она пела «Солнечный зайчик». Дома, сделав уроки, я рисовал и рисовал её портреты, если можно так назвать мои рисунки. Все мои промокашки были исписаны её именем.
Петь я совсем не умею. Я не ходил в детсад и не знаю ни одной песни. Меня вызывают петь вдвоём с другом, и я только открываю рот. Оценки получаю за выученные тексты песен.
А вот рисовать люблю. Срисовываю все картинки из учебников и из вышитых картин в рамках на стене. Чтобы рисунок выглядел ярче, карандаши слюнявлю.
А ещё люблю рисовать одноклассникам по их просьбе фантастических животных.
Первые цветные карандаши мне подарили соседские дети.
Как и пионерский галстук на приём в пионеры в годовщину Октября. Всех принимали в пионеры на день рождения Ленина, а отличников 7 ноября. В этот день мы ходили с флажками к памятнику в центре деревни.

* * *
Подруги моей сестры и мои подруги. С ними мы гуляем возле нашего или их двора. Они берут меня играть в классы, хотя я не умею прыгать на одной ноге. И даже в футбол играю с ними с детским мячом.
Мальчики в свои игры меня не берут. Я иногда подхожу к ним в парк напротив нашего дома. Они вечно с книгами. Нет, не учебниками. По улице можно часто увидеть школьников, которые читают книгу на ходу.
Однажды вынес на улицу мамину бутылочку со снотворным. Все выпили по одной «витаминке», а некоторые по нескольку. Многие уснули прямо на лугу. Пришлось вызывать скорую. Правда, за это мне ничего не было.
Зато в другой раз меня с сестрой отругали ни за что. Мы с мамой и сестрой ходили на копанку стирать одежду и постельные принадлежности. Мы с сестрой пришли домой раньше. Дом был на замке (бабушка, наверное, пасла гусей), и мы заглянули в огород посмотреть, нет ли там бабушки. Яблоня возле сарая была разломана на две части. Когда мама пришла домой, соседка наговорила, что это мы сломали яблоню. Нас не били, но было очень обидно.
А ещё эта соседка сказала, что неправильно называть родителей на «вы» и что надо говорить «папа», а не «тата». Пусть они говорят, как хотят, а мы будем говорить, как принято в нашей семье.

* * *
Я пойду в пятый класс. За лето я прочитал почти все учебники за пятый класс. Сосед тёти и крёстной рассказал мне все буквы немецкого алфавита, и я читал слова в соответствии с алфавитом: «деутсцх» вместо «дойч».

За пятый класс у меня всего две четвёрки — по пению и истории. У нас кабинетная система, и у меня пропал учебник по истории древнего мира. Я взял в библиотеке старый учебник, но он не совпадал с новой программой. На уроке друг клал свой учебник посредине парты, и я подчитывал следующие абзацы, пока кто-то отвечал.
Дома о пропаже учебника я никому не рассказал.
Как и никому не сказал, что в шестом классе мне приписали очки.
Я старался садиться за первой партой, чтобы лучше видеть.
А ещё мне в шестом классе несправедливо поставили двойку по немецкому. Я знал стихотворение наизусть. Но некоторые не выучившие стихотворение вырвали листок из учебника и прикрепили листок сзади учительского стульчика. Когда учительница встала и всё поняла, она поставила всему классу двойки.

* * *
После шестого класса бабушка возила меня в церковь святить яблоки на Спаса в Чернигов, где живут её две сестры. Я вижу у них украинские газеты и журналы. Мне очень понравился этот язык, и я прошу троюродных сестёр, чтобы они писали мне письма по-украински. У одной из сестёр красивый почерк с необычными начертаниями некоторых букв, и я стараюсь его копировать.
В седьмом классе у нас новый учитель по немецкому. Как-то учитель похвалил меня, сказав, что я буду переводчиком. И с тех пор я стал мечтать о профессии учителя немецкого языка. Хотя до этого во всех анкетах писал, что хочу быть художником.
До конца седьмого класса учитель нас не доучил. В мае его забрали в армию. Да и сам я не доучился до конца седьмого класса. Началась эпидемия коклюша.

* * *
Конец мая. Тепло. А мне приходится лежать в больнице и пропускать уроки. От скуки разглядываю на потолке очертания разных фигур. Вот пятно, похоже на Австралию. А вот в этом мне видится стоящий на голове мальчик с собакой.
В палате тишине. Вдруг открывается дверь, и в палату заходит медсестра с какой-то девчонкой. Опять принесли противное лекарство. Девчонка держит в руках термометр.
Закончился обход. Мои соседи по койке уходят в столовую на обед. Мне приносят еду прямо в палату. Я сижу с книгой и жду. Открывается дверь, заходит тётя в белом халате, а с ней та же девчонка. Пока ставят еду, незнакомка всё время смотрит на меня. «Коля, ты слабо кушаешь», — говорит мне тётя в белом халате, забирая тарелку и стакан с ложкой, и они уходят.
Я больше часа сижу сам и уже хотел было лечь, как вдруг в дверях появляется та же самая девчонка. Подходит ко мне и садится рядом со мной на койке.
— Значит, тебя зовут Коля? — с ходу спрашивает черноволосая девчонка.
— Да.
— А меня Рая.
Расспросила, из какой я деревни. Она оказалась из Грушного.
— А в каком ты классе учишься? — спросила незнакомка.
— В седьмом.
— Я тоже. А как ты учишься?
— Хорошо. А ты?
— А какой твой любимый предмет?
— Немецкий язык.
— Какое совпадение! Я тоже лучшая ученица в классе по немецкому.
— А я, — хвастаюсь я, — люблю писать сочинения. Однажды моё сочинение учитель немецкого языка читал всему классу и похвалил меня.
— А мне очень понравился текст про Эрнста Тельмана в учебнике.
— Мне тоже.
— Кем ты хочешь быть?
Я задумался.
— Ты можешь работать в конторе, — посоветовала она.
— Я буду учителем. А ты?
— Врачом.

Рая потом не раз заходила ко мне в палату. Я даже нарисовал ей несколько рисунков.

Целое лето я её не видел. Всё не мог забыть её.


* * *
У нас начиная с пятого класса каждый год новый классный руководитель. Восьмой класс не исключение.
Как-то на уроке русского языка учительница зачитала лучшее сочинение о природе моей одноклассницы. Меня тоже поразили её образы и эпитеты. Через некоторое время одноклассница похвалилась письмом из молодёжной газеты «Знамя юности», в котором литконсультант хвалил её стихи.
Мне самому захотелось попробовать. И вот в редакцию отправляется письмо с таким стихотворением:
Прыйшоў, нарэшце, дзень вясновы.
На двор я выбег пагуляць.
Узяў з сабою кніжку нову
І сеў на лавачку чытаць.

Ответ разочаровал. Мол, что нового я открыл для читателя в процессе сидения на лавочке.
Писать стихи пропало желание.

Позже я вернусь к стихам в девятом классе. Но посвящал я их уже девушке.
Но об этом расскажу позже.


* * *
Начиная с восьмого класса на всех районных олимпиадах по немецкому языку я занимал первое место. В восьмом классе на летние каникулы учительница надавала мне много книг для чтения на немецком языке и справочник по немецкой грамматике. Я за лето переписал в общую тетрадь все грамматические правила.
Из соседних сёл добавились новые ученики, и теперь у нас появился 9 «В» класс.
После второго урока спускаюсь с другом на первый этаж. И вдруг… Да, это была она. Она поднималась со второго этажа на третий. Она ходит в параллельный класс. Она помнит моё имя. Я в 10-Б, она в 10-В. Чтобы оказаться возле её класса, направляюсь в библиотеку. Только хотел открыть дверь в библиотеку, как слышу со стороны:
— Коля! Коля! — она была с какой-то девчонкой из вновь прибывших в 9 класс.
— Узнаёшь?
— Узнаю, — отвечаю я и чувствую, что краснею. — Здравствуй!
— Здравствуй! Библиотека закрыта. Коля, а я раскрасила твои рисунки. Хочешь, я завтра принесу тебе их?

Я теперь часто хожу в сторону библиотеки, потому что напротив неё её класс. Сам похожу к ней.
— Коля, а у вас тоже снова черчение добавилось? Ты хорошо чертишь? Словом, будешь себе чертить, так черти заодно и мне. А то у меня четвёрка по черчению. И то уж так… А ты после меня ещё долго лежал в больнице?
— С 22 мая по 4 июня. А ты на олимпиаде была?
— По чём?
— По немецкому.
— Нет. Из нашей деревни не ездили.
Звенит звонок.
— Получи пятёрочку! — провела она меня своей рукой по щеке. — Я уже по химии получила пятёрку.

Теперь мы на каждом перерыве встречаемся возле библиотеки или на лестничной площадке.
Воскресенье для меня самый трудный день, потому что целый день не вижу её.

— «Двоек» получил много? — с улыбкой спрашивает она меня после третьего урока.
— Много, — улыбаюсь в ответ.

Сегодня под утро приснилось, что я видел её в школе такой маленькой и в пионерском галстуке.
В школе узнал, что вчера она уехала.

Я пишу стихи о ней. Вечером после того, как сделал все уроки, иду в колхозный сад и распеваю их. Бабушка волнуется. Потому что если я упаду, я сам не встану.


* * *
… Она прибыла в наш девятый «Б» класс из другой школы. Весёлая черноволосая девчонка с лучистыми глазами и очаровательным именем Людмила, сначала она просто нравилась мне, а в десятом классе… К каждому празднику я подписывал ей открытки и посвящал ей свои стихи, правда, никогда не осмеливался вручить.

Нынешний апрель навсегда останется в моей памяти.
На уроках я украдкой посматриваю на неё, а когда оканчиваются уроки, возле школьной калитки провожаю её глазами. Нам идти в разные стороны....
И зачем так часто повторяется суббота, уносящая с последним звонком радость завтрашней встречи с нею?

Сколько раз порывался подарить ей свои стихи, но всё не находилось удобного случая.
И вот, наконец, случилось! На последнем уроке Таня, с которой она сидела, попросила у меня конспект по истории. Передавая через Людмилу конспект, я тут же быстренько протянул приготовленный заранее листок со стихами и припиской: «Люся! Если тебе не понравится, уничтожь это. Только мне ничего не говори. Коля». «И это тоже по истории?» — не ожидая ответа, Людмила механически протянула мой листок Тане, «Нет, тебе», — остановил я её, и Людмила, выхватив у Тани записку, начала её читать.
Я вынуждён был повернуться. Стараясь не покраснеть, ожидал спасительного звонка.
Наконец прозвенело с урока. Она встала из-за парты и по взгляду я понял, что она что-то скажет мне. «Порви!» — только и нашёлся сказать. Но она спрятала бумажку в портфель, всего лишь сказала: «Ты это сам?»
Я ожидал худшего. «Сам», — смущённо ответил я.
Она всегда торопилась домой, а сегодня вызвалась помогать дежурным.
Сегодня уже я торопился домой.

Четыре дня после этого не отваживался встретиться с её глазами.
Мы всё ещё упорно продолжаем сторониться друг друга. Наконец, она не удержалась и спрашивает меня: «Коля, что нам было по геометрии?»

На последнем уроке без конца переглядывались друг с другом. Эти мгновения были самыми счастливыми в моей жизни.

Третий урок — геометрия. Когда поворачиваюсь к ней, загадочно показывает рукой на доску.
Она уже вообще не заглядывает в класс, избегает меня, простаивает на переменах в коридоре с портфелем в руках, оживлённо разговаривает с подружками, пока не перейдут в следующий кабинет.

Видимо, мой вид бросается всем в глаза. На русской литературе учительница заметила: «Коля, ты сегодня какой-то рассеянный».

Людмила сидит за нами. Мой сосед поворачивается к ней и дёргает её за руку. Она раздражённо приказывает отвернуться, адресуя этот приказ скорее мне. Я на несколько секунд отворачиваюсь, а потом опять наблюдаю за ней, когда она возится с моим другом.
Я кладу свою тетрадь посередине стола, чтобы она заметила написанное на ней своё имя, снова оборачиваюсь к ней.
— Отвернись! А то сейчас повернусь! — неожиданно громко выкрикивает она, и все оборачиваются на меня.
До конца уроков больше не оглядываюсь на неё.

…Вот и последний звонок в нашей школьной жизни. Прозвучали напутствующие слова учителей. С цветами, вручёнными на линейке, нерешительно подошёл к Людмиле: «Держи, это тебе!» Но она и не взглянула на цветы, ничего не сказав, отошла в сторону.
Всем классом ходили в лес, а я, вернувшись домой, пошёл через огород в сторону совхозного сада.
Так до самого вечера прошатался один в саду. Только когда порядочно стемнело, вспомнил, наконец, о доме... На середине своего огорода сталкиваюсь с бабушкой, которая уже вышла меня разыскивать. Шагая за ней, молча выслушиваю её упрёки.
— Землемер этот...

* * *
Многие отговаривали меня поступать на учителя. «Ему надо идти на бухгалтера».
Но папа поддержал мой выбор.
И вот я в институте иностранных языков. В приёмной комиссии сообщают, что экзамены на заочное отделение закончились.
Хотя я и не смогу учиться на дневном отделении, мы с папой решаем сдавать экзамены.
По всем четырём предметам мне поставили «четыре». Даже по немецкому языку. Я рассказывал о родной деревне, используя дословный перевод некоторых русских выражений, что меня и подвело.
… Через некоторое время по почте вернулись документы и сообщение, что я не прошёл конкурс. Мне не хватило полбалла.
Что мне оставалось делать? На заочное отделение принимают, только если работаешь в школе. А в школу учителем без диплома никто не возьмёт.
В школе мне дали понять, что это не моя профессия: «Какой из тебя учитель, если ты и мел-то в руке не удержишь?!»
Полный отчаяния, я написал письмо в «Советскую Белоруссию». А сам в тот же день засел за учебники и учебные пособия для поступающих в вузы.
Сижу я так за книгами, и вдруг в дом заходит незнакомая интеллигентная женщина. Представляется корреспондентом «Советской Белоруссии». Сообщает, что меня приняли в институт на заочное отделение. Она побывала не только в институте, но в моей школе. Ей пообещали, что с января лаборант физики уходит в декрет и меня возьмут на её место. Она забрала мои документы и попросила несколько моих рисунков. Отец должен приехать в институт за учебниками.
В конце сентября «Советской Белоруссии» появилась её статья, которую я так и не удосужился прочитать.
Журналистке Манаевой Дине Николаевне я также обязан тем, что по её совету я начал самостоятельно изучать английский язык, который мне потом очень пригодится в жизни.


* * *
Я шесть лет проработал лаборантом в Савичской средней школе. Когда болели учителя, меня ставили на замену. Поэтому эти часы вошли в педагогический стаж.
Учителя физики хорошо относились ко мне, особенно Давыдовский Василий Иванович, в которого ещё в десятом классе была влюблена одна моя одноклассница. Он помогал мне, под его руководством я завёл журнал, в котором записывал, какие приборы надо подготовить к каждому уроку и в каком шкафу, на какой полочке и под каким номером находится тот или иной прибор. На все приборы я наклеил номерки.

* * *
Не знаю, как это началось. Но бабушка, похоже, приговорила меня.
Она всегда говорила: «Не смотри на богатых и на учительниц. Присмотрись к какой-нибудь небогатой школьнице».
Вот я и «присмотрелся». Она моложе меня на восемь лет.

… Их класс в кабинете физики. У них не было классного часа, и все ушли. Она вернулась за портфелем. «До свидания Вам!».
Заметит ли она, что я положил в её учебник два стихотворения для неё?

На шестом уроке она что-то показывала соседке из учебника. Не мои ли стихи?
Ночью приснилось, что она зашла ко мне в лаборантскую, села возле меня у окна и сказала: «Если всё это будет продолжаться, я брошусь под машину».

Перед первым уроком я поставил на её парту цветы. «Кто-то поставил нам цветы», — сказала Наташа. «Пусть стоят», — ответила Валентина.

Она сегодня с Наташей дежурная. «Иди в лаборантской протри. Я тебе по дороге что-то расскажу», — говорит она Наташе.
Перед первым уроком завуч проверяла, как подежурили. Заметила воду возле учительского стола. «Это я вчера разлил, когда убирал приборы», — в присутствии Валентины заступился за неё.

Их класс проводит открытое комсомольское собрании для секции классных руководителей. Валентина вела комсомольское собрание и давала анализ успеваемости 8-А класса.

Сегодня вечером бабушка назвал Валечкой.

В учительской на столе вверху стопки тетрадей с контрольной работой по русской литературе лежала её тетрадка. Я прочитал её сочинение, исправив ошибки.

Её соседка попросила перевести письмо из ГДР, и я имел возможность постоять рядом с ней.

Сегодня пришёл гонорар (1 рубль 87 копеек) за стихотворение в районной газете.

Не дождавшись классного руководителя (должен быть классный час), все разошлись. Она сидит одна за своей партой. Я боюсь подойти к ней. Один из дежурных говорит: «Иди прогони эту Феськову».

* * *
1981-й год. Первый день после новогодних каникул. Перед первым уроком Наташа сказала: «Кто-то нашу парту подушил. Молодец!»
Я целый урок носил приборы, чтобы иметь возможность смотреть на неё.
Когда у них была физкультура и кабинет физики был свободен, я открыл её дневник, чтобы положить туда новое стихотворение, и нашёл там стихотворение, записанное немецкими буквами. Я прочитал только начало («Отучаю тебя от встреч. И от губ тебя отучаю») и закрыл блокнот и дневник.
Кому посвящены эти стихи? Почему подпись состояла из букв HN?

Она опять дежурная. Во время физкультуры я подмёл и вымыл пол, вытер подоконники.
Возвратившись с физкультуры, Наташа удивилась: «Кто-то в классе помыл и подоконники вытер. Молодец!»

Сегодня у них генеральная уборка. Наташа зашла убирать лаборантскую Я вышел, чтобы не мешать. Когда вернулся, Наташа, заметившая на моём столе стихотворение «Восьмиклассница», спросила: «Это Вы написали?».

На следующий день я слышал, как Наташа рассказывала ей: «Николай Павлович про тебя такие красивые стихи сочинил».
В её записной книжке прибавилась песня «Не отрекаются, любя».

Улыбаясь, зашла в класс и поздоровалась почти у своей парты (она сидит за первой партой), чтобы я услышал.

На втором этаже проходит пионерская дружинная линейка, посвящённая открытию 26 съезда КПСС. Валентина как вожатая выступала на ней. Сильно волновалась.

Сегодня их класс перевели в другой кабинет, и я буду редко видеться с ней.
Когда Оля пришла за швабрами, я только и сказал: «Уходите от нас. Скучно мне теперь будет без Вас». «Мы кс Вам будем приходить», — пообещала Оля.

Встретился с ней в библиотеке. Когда ей записывали книги, я стоял рядом и жадно смотрел ей в лицо.

На 7 уроке у них репетиция в актовом зале. Я слушал все номера.
Когда она спускалась со сцены, я слышал, как кто-то ей сказал: «Хороший человек, Валя». — «А пошли вы все».
Вечером послал ей открытку к 8 Марта.
Она мечтает стать юристом.

Сегодня на уроке немецкого языка я давал в её классе тему о Генрихе Гейне. Я рассказал биографию Гейне и прочитал несколько его стихов на немецком и русском. Я знаю на наизусть около ста его стихов.
Она передала мне записку: «У Вас когда горе, Вы тоже идёте в церковь?».
После звонка ко мне подошли Рая и Люда и попросили принести собственные стихи.

На уроке она теперь либо молчит, либо отвечает невпопад. Оля Целуйка не выдержала: «Ты на уроке, а не где-нибудь».

Вся группа не выучила стихотворение. Я сказал, что никому не поставлю оценки за четверть. Валя Целуйко осталась после звонка: «Поставьте оценки за четверть. Пожалуйста. Вы меня даже не вызывали». — «Так ведь даже самые сильные ученики молчали». — «Это всё из-за Феськовой».

На уроке физики подавал учителю бобины с учебными фильмами. Когда возвращался в лаборантскую, услышал чей-то голос: «Прости его, Валя».

… Я еду на сессию на целых два месяца.


* * *
Она уже в девятом классе.
Вчера в библиотеке украл её абонентскую карточку. Хочу перечитать то, что она читает. Потом незаметно верну при случае.

«Алло! Валя?» — «Вали нет», — слышу её голос. На той стороне кладут трубку. В учительскую заходит директор, а потом завуч, кабинет которой смежный с учительской, и мне ничего не остаётся, как уйти.
Дома у меня нет телефона.

Сегодня трубку взяла её мама: «Подумайте о её возрасте и что будет, если это станет гласным».

Получил по почте письмо от Валентины:
«Зачем Вы меня преследуете и просите прощения? Но Вы передо мной ни в чём не виноваты. У меня есть человек, которого я очень люблю, и он меня очень любит».

Послал заметку о летнем школьном лагере труда и отдыха, подписавшись её именем. Он по почте вернула мне эту заметку.
Позвонил, чтобы извиниться. Трубку подняла её мама: «Я догадалась, что это Вы написали. Она не умеет так хорошо писать по-немецки. Больше так не делайте. Я Вам осень благодарна, что Вы не преследуете больше Валю. Забудьте её. Она ещё ребёнок и ничего не соображает».

Сегодня на школьном вечере, посвящённом Дню учителя, Целуйко Светлана и Смеян Дина спели для меня песню «Вологда».
Вчера в районке напечатали моё стихотворение «О голубом» (о её глазах и голубом платье).

На уроке немецкого поднимает руку: «Николай Павлович, я не готова». — «Так вчера же было воскресенье, день такой хороший». Кто-то сострил: «Она кавалера провожала в армию».

Коллега Зинаида Андреевна Курленко что то рассказывала про их класс. «Вы про 9-А?», 6 переспросил я. — «Ты знаешь тот класс, как свои пять пальцев».

Сегодня по просьбе десятиклассников читал свои стихи.

* * *
1982-й год. Предложили путёвку в санаторий. Я отказался.
Моя коллега вышла из декретного отпуска, и у меня отобрали их класс. Теперь я её редко вижу.

Сегодня три часа продолжался педсовет с участием инспекторов, на котором «разгромили» учителей математики.
У меня тоже были проверяющие из районо. Моя коллега заболела, и я замещал её. Проверяющей понравилось, как отвечала Валентина: «Эта девочка приехала из города? У неё такое красивое произношение».
А в её тетрадке нашёл стихотворение:
Сердце девушки — загадка.
Так сказал один поэт.
Хоть и любит очень сладко,
Всё равно ответит: «Нет!».

На отчётно-выборном комсомольском собрании Валентине вручили грамоту райкома комсомола за активное участие в Ленинском зачёте.

Она ходит в лагерь труда и отдыха.
Её одноклассник Миша дал мне её фотокарточку. Он занимается в фотокружке.

Вечером ходил в кино. Я сидел через ряд за нею. Я не видел ничего, что происходило на экране. Всё время смотрел на неё. Она сидела с каким-то парнем, склонив голову на его плечи.

* * *
Она уже в десятом классе.
На одной из перемен её одноклассник Лабовский Николай подходит ко мне: «Валя просила справочник по немецкой грамматике». — «Хорошо, завтра принесу».

После кино её провожает Баранов Сергей. Я провожал её глазами, пока они не скрылись за магазином.
Кстати, Сергей приглашал её на танец, но она отказалась.

Вчера был КВН между 10-А и 10-Б классом. И зачем я согласился войти в жюри? 10-Б не даёт мне прохода.

Сегодня замещал урок истории в её классе. Я долго не решался её раскрыть. А когда прочитал, все заулыбались. А Каледа Валя сказала: «Вам полезно улыбаться, Николай Павлович. Вы такой грустный».

В учительской говорили, что она поссорилась с Сергеем.

Сегодня в десятых классах читал письмо Карла Маркса к Женни Маркс. «Будто нам написано. Жаль, что мы живём не в девятнадцатом веке», — так отреагировали в её классе.

В кино она приходит без Сергея, с мамой или подружкой.

Четвероклассники уговорили на моём уроке поставить «Золушку» в детском саду, и я получил предупреждение за самодеятельность.

Сегодня у неё последний школьный звонок. Она выступала от имени 10-А. Выступала и её мама.
После линейки они фотографировались все классом.
Каледа Валя, проходя мимо меня, произнесла: «Я Вас понимаю, Николай Павлович».

У неё только одна четвёрка за десятый класс — по астрономии.

Вечером ходил на фильм «В моей смерти прошу винить Клаву К.».
Она осталась на танцы, но не танцевала.
Провожал её Толя Купцов.
У калитки я услышал, как кто-то обращался к Сергею: «Где твоя принцесса?».

Выписал ей на полгода журнал «Юность» и «Советский экран».

Директор подозвал меня к себе в кабинет: «Я не как директор, а как человек хочу посоветовать Вам. Вы роняете свой авторитет. Как только этот класс сдаёт экзамен, и Вы там. Уж лучше бы подошли ко мне и попросили какой-нибудь билет. А не так открыто». — «Я понял. Я постараюсь».

Она получила аттестат.
Выпускной совпал с днём её рождения.
Для неё двойной праздник.
А для меня — конец нашим встречам.

* * *
Институт я закончил с красным дипломом. В ресторан с группой я не ходил. Меня пригласила к себе домой Дина Николаевна, моя знакомая журналистка из «Советской Белоруссии». Оказалось, что поэт Александр Дракохруст, чьи книги стихов вместе с множеством книг по педагогике и психологии она всегда присылала мне, её муж. Я отметил своё окончание института в прекрасной компании. Александр Абрамович показал свою огромную библиотеку — целую комнату с одними книгами. Мы слушали пластинки его любимого Булата Окуджавы.
На вокзал нас провожали их сыновья.

За время учёбы в институте я с папой побывал только в парке отдыха имени Горького, в музее, где проходил первый съезд РСДРП и в Хатыни.

После окончания института с меня сняли первую группу инвалидности, поменяв на вторую. Хотя инвалидность я получил только после окончания школы. Папа как-то не думал об этом. Как и моя бабушка получала мизерную колхозную пенсию (в совхозе она писала трудодни на мою маму), отказавшись от пенсии за погибшего на войне сына. «Я сына не продавала», — говорила она.


* * *
В ночь с 25 на 26 апреля 1986 года все спокойно спали и ещё не знали о том, что случилось.
На Чернобыльской АЭС проводились эксперименты, закончившиеся трагедией.
Людям не сразу сообщили об аварии, боялись паники.
Только 28 апреля 1986 года по телевидению передали скупое сообщение Совета Министров СССР об аварии. Лидер партии и страны Горбачёв молчал.
Людям рекомендовали закрывать колодцы. Радиация была страшна тем, что она невидима. Каждая пылинка, каждый листок и цветок становились источником повышенной радиации.
Хоть и было тревожно, но люди сажали огороды, не будучи уверенными, что придётся убирать урожай.
На 11-й день после аварии на ЧАЭС Председатель Государственного комитета по использованию атомной энергии СССР А. М. Петросьянц хладнокровно заявил: «Наука требует жертв».
1 мая, как ни в чём не бывало, в Киеве дети с цветами шли в праздничных колоннах.
В Савичской школе, которая входила в 30-километровую зону, где я работал учителем немецкого языка, занятия продолжались до 7 мая и дети днями гуляли на улице.
Рекомендации Гомельского облисполкома были переданы по радио только 8 мая, но и это были только рекомендации. Они были выдержаны в оптимистическом тоне: прямой угрозы здоровью и жизни нет.
После 7 мая в Савичской школе поселились военные. Над 30-километровой зоной летали вертолёты, дома и крыши мыли каким-то раствором из шлангов военные машины. Людей проверяли на радиацию. По всем улицам проложили асфальт. Поснимали у всех заборы.
Нас ещё не эвакуировали, а «Комсомольская правда» 18 мая поспешила сообщить, что все жители из 30-километровой зоны эвакуированы. Хотя жители многих деревень оставались в «зоне» до конца сентября.
Больше всех отличилась республиканская газета «Звезда». После дезактивации деревни Савичи в центре деревни был проведён митинг, который 3 июня в газете был подан как реэвакуация в родную деревню. Хотя там не упоминалось само географическое название Савичи, но по фотографиям мы сразу узнали самих себя.
Поэтому, когда я прочитал в журнале «Юность» повесть украинского врача Юрия Щербака «Чернобыль», я написал автору повести, что в Белоруссии дела обстоят не лучше. Это притом, что в первые же дни радиоактивное облако накрыло две из шести областей Белоруссии.
Моё письмо Юрий Щербак без изменений опубликует в своей книге «Чернобыль». Эту книгу можно найти в интернете.
Ни разу — ни в первые дни аварии, ни в последние дни президентства — Горбачёв так и не побывал в чернобыльской зоне. Только Н.И. Рыжков не побоялся посетить 2 мая район Чернобыля.
В нашей 30-километровой зоне занятия продолжались до 7 мая и дети днями гуляли на улице.
От нас скрывали всю информацию о случившемся. Сам Горбачёв ни разу не посетил Припять.
Академик Легасов — один из немногих учёных, кто с первых дней оказался на месте катастрофы и боролся за объективное понимание её причин и последствий. Спустя два года после катастрофы он покончил с собой.

* * *
У кого были возможности, уехал. Школьников вывезли только в июне. А мне куда?
Целое лето прожил в своей деревне. Утром ходили слухи о выселении, в вечером всё оставалось по-прежнему. Тонны воды ушло на обеззараживание асфальтированных улиц, крыш и заборов. Дезактивировали одежду рабочих, смывали радиацию в деревенской бане.
На одной улице, по которой ходили школьники в школу, нашли неразорвавшуюся со времён войны бомбу.
Когда понял, что уезжать всё равно придётся, начал искать работу. В Ветковском районо сказали, что они сами под вопросом, что у них тоже есть радиация.
Написал письмо в Буда-Кошелёвский отдел народного образования. Ответили, что есть свободное место учителя немецкого языка в Недойской средней школе.
Мы с отцом отправились в Недойку. Пока доехали, был уже поздний вечер. В школе застали только завхоза Мороза Василия Васильевича. Он постелил на полу в школьном музее на втором этаже. Утром нас встретила молодой директор Кравцова Елена Константиновна, забрала мои документы и сказала, что можем переезжать.
Переехали мы в конце сентября. Со всей мебелью, вещами и несколькими мешками моих книг. Пока приехали, было уже темно. Ключ от дома в самом конце улицы был у водителя. Вещи сгрузили в сарай, спали на оставшихся от хозяина кроватях.
Накануне годовщины Октября нас переселили в каменный четырёхкомнатный дом, так как с нами приехала бабушка и сестра папы, моя крёстная (через год она, как и другие самосёлы, вернётся в Савичи, хотя председатель сельского Совета позже выделит ей отдельный домик).
В Недойке мне нравилась школа, хотя она и была всего лишь двухэтажная и там не было параллельных классов. Нравился учительский коллектив. После первого года работы две мои выпускницы поступили в институт иностранных языков на факультет английского языка (тогда только открывался такой факультет для не изучающих в школе английский).
Может, потому что мне нравилось в школе, мне даже название деревни казалось поэтическим. Хотя деревня была в забитом колхозе, по улицам в дождливую погоду, не считая чернобыльского посёлка и центральной вымощенной булыжником улицы, нельзя было пройти через грязь. Моих родных угнетало здесь то, что из переселенцев мы были одни из Савич.
А в школе здесь была сильная школьная комсомольская организация. Когда однажды один ученик в грубой форме ответил мне: «Сдался мне твой немецкий», я вышел из класса в учительскую. Через пять минут меня позвала комсорг класса в класс. Там уже была директор школы, в присутствии которой ученик, нагрубивший мне, при всём классе просил у меня прощения. Спустя год или два, когда он окончил школу, на автобусной остановке он ещё раз попросил у меня прощения. «Я этого уже не помню. Мне приятно, что ты остался человеком».
Здесь же, в Недойке, я столкнулся и с бюрократией. Возле школы три года в забитом ящике стоял памятник советскому солдату. Я написал стихотворение об этом и послал в обком партии. А также о том, что построенные в низине (главное, что рядом с трассой!) дома для переселенцев продуваются через огромные щели под окнами. Памятник вскоре установили в центре деревни. А вот какой-то строительный начальник грозился исключением меня из партии, в которой я никогда не состоял.

* * *
До второй зимы на чужбине бабушка не дожила.
Когда я пришёл из школы, она уже была почти неживая. Тяжело и часто дышала.
Я поцеловал её, попросил прощения и заплакал. Она еле слышно прошептала: «Прости меня, внучек».
В 20 часов 15 минут бабушки не стало. После остановки дыхания она ещё три раза вздохнула ртом и заснула навсегда.
Я стоял возле любимой бабушки и рыдал.
Целую ночь читал перед иконой Евангелие.

* * *
Какой я был дурак, что спорил бабушкой в Савичах, доказывая, что Бога нет. Особенно за один мой поступок не могу простить себя. Как раз на Пасху по радио шла передача «Для верующих и неверующих». Бабушка подошла и выключила радио. Чёрт дёрнул меня включить радио снова и дослушать передачу до конца.
А вообще-то я никогда не отказывал бабушке прочитать вслух Евангелие.

* * *
На четвёртую весну в Недойке папу парализовало. Папа обычно утром ходил подбрасывать уголь в кочегарке (в чернобыльском посёлке отсутствует газовое отопление). А в это утро он напугал меня, упав с кровати. «Скорая» констатировала инсульт.
… В кабинете невропатолога я пытаюсь дать врачу двадцатипятирублёвую бумажку. Незаметно положив её на стол, я со всех ног убегаю из кабинета. Врач догоняет меня:
— Это что такое?
— Может, лекарство какое надо. Знаете, какое время. Спасите отца, пожалуйста
Это как раз было время перестройки.
— У нас всё есть. Я сделаю всё возможное. Но я не Бог. Я свою мать не мог спасти.
Папа пролежал в районной больнице месяц. Сестра взяла отпуск за свой счёт и приехала из Чернигова в Недойку.
Через месяц папу выписали. Он учился ходить на костылях.
Мы с сестрой ездили в обком с надеждой, что нам поменяют дом на квартиру в Гомеле или Светлогорске, где после аварии на ЧАЭС проживала в малосемейке моя мама с бабушкой. Туда её забрала тётя Юля. Куда я только ни писал: в Верховный Совет республики, в областную газету, Горбачёву. Отовсюду приходил один ответ: вам уже один раз дали жильё. Не помогло даже рекомендательное письмо общества инвалидов и статья гомельской корреспондентки.
Так нам пришлось сложиться с сестрой на дом на Украине и переезжать на родину мужа сестры.
Вещи поехали отдельно, а меня с отцом вёз на своём автомобиле брат мужа сестры. По дороге он с гордостью рассказывал, что рядом с ними есть Монумент дружбы, возле которого каждый год на День молодёжи встречаются люди из трёх республик.
Дом оформили на отца, надеясь получить от государства квартиру в Городне.
Но и здесь меня записали на очередь не как чернобыльца, а как инвалида на такую очередь, что надо ждать всю жизнь.

* * *
Я думал, что сделал только одну ошибку в своей жизни, поверив Горбачёву.
Но я ошибся и во второй раз, поверив Кашпировскому.
У папы катаракта ещё с Савич. А теперь он еле видит и на второй глаз.
Я решил свозить его в Киев к психотерапевту Кашпировскому, прославившемуся благодаря телесеансам гипноза и «психотерапии» по телевидению. Он якобы снимает боли, лечит чуть не все болезни и даже проводит обезболивание во время операций — через экран телевизора.
Остановились у папиной двоюродной сестры, тёти Сони. Она всячески пыталась отговорить меня от этой затеи, возила по церквям и музеям.
Но мы всё равно пошли на сеанс Кашпировского. Я ещё купил два иллюстрированные книги о нём, каждая по двадцать рублей.
Когда приехали домой, я еле довёл папу домой с автобуса. Он вообще перестал видеть. По дому ходил с помощью верёвки. Пришлось везти на операцию в Чернигов.

* * *
Я сразу начал искать работу. Поездка в облоно не помогла. Заврайоно сказал, что нет мест. Кто-то подсказал обратиться в школу-интернат для сирот и в детский санаторий. Там не было немецкого языка. Кто-то посоветовал обратиться в Дом пионеров.
Когда я зашёл в Дом пионеров, все были в отпуске, кроме методиста. Она (тоже из зоны отчуждения) посмотрела мой диплом и Почётную грамоту по результатам аттестации, которая только вводилась, заметку из районной газеты про мой Клуб интернациональной дружбы и пообещала передать всё директору. На следующий день я был принят на работу руководителем Клуба интернациональной дружбы.
Как-то в сентябре я прочитал в пионерской газете про евангельскую миссию в немецком Констанце. Я написал туда от имени КИДа школы-интерната. Моя коллега, которая ходит к детям туда на занятия, сказала как-то, что пришло письмо из Германии на школу-интернат и подарки. Так завязалось сотрудничество Констанца и интерната для сирот. Немцы часто приезжают в интернат, привозят подарки, делают ремонт, забирают детей с воспитателями на отдых. Кто написал то первое письмо в Констанц, до сих пор так никто и не знает.

* * *
Ещё в Савичах и Недойке выписывал более сорока пяти газет и журналов — советских и зарубежных. Центральных, республиканских, украинских, казахстанских, немецких польских. На русском, белорусском, украинском, немецком и польском языках. Читать газеты меня приучил учитель истории и классная руководительница выпускного класса Нина Николаевна, чьи урок и классные часы все слушали на одном дыхании.
Стоимость половины изданий мне компенсировали гонорары за стихи, статьи и кроссворды в разных газетах.
Информация из разных источников помогала мне ориентироваться в политической ситуации. Правда, один раз я ошибся, когда в начале перестройки в споре с бабушкой сказал, что Горбачёв будет вторым Лениным. Проницательная бабушка ответила, что чёрт шельму метит.

В одном здании с Домом пионеров на первом этаже размещался историко-краеведческий музей. Там работала прекрасная женщина-пенсионерка. Я часто туда заходил. Давал читать газету «Гласность», когда запретили Коммунистическую партию Украины. Ободрённая статьями в газете, она собрала коммунистов и уговорила создать районную организацию Социалистической партии Украины. По её рекомендации и я стал социалистом.
Первые партийные собрания (до меня) проходили на стадионе. Потом горсовет разрешил всем партиям проводить партсобрания в одном из помещений горсовета.
В партию меня принимали в малом зале Дома культуры вместе с четырьмя ветеранами.

* * *
Как бурно у нас проходили партийные собрания! Особенно перед 7 ноября и 1 и 9 мая. Всегда выходили целыми колонами и с песнями и красным флагом шли по центральным улицам.
Вскоре образовалась Коммунистическая партия Украины, но не все бывшие коммунисты перешли туда.
Хоронили коммунистов тоже с красным флагом, над могилой произносились речи.
От Компартии меня и выдвинули в депутаты районного совета. Тогда ещё не было партийных списков. И за депутатов голосовали по отдельности. Я победил всех. Меня знал весь город. В каждом номере районки выходили мои статьи.
Когда во второй раз меня снова выдвинули в депутаты, я обошёл все дома по своему избирательному участку. В одном доме был гость из Киева. Он удивился: «Первый раз встречаю депутата, который бы лично спрашивал своих избирателей, в чём они нуждаются».
Я прочитал из газет о создании на Украине «Движения за СССР». Нашёл с полдесятка единомышленников. Пешком исходил весь город, собирая подписи за референдум об экономическом Союзе с Россией и Белоруссией. Одна учительница-националистка написала на меня жалобу в прокуратуру.


* * *
8 февраля 1995 году, придя домой из школы, где я проводил уроки немецкого языка, узнал от отца, что мне уже пять раз звонили из прокуратуры и просили срочно перезвонить. Я тотчас же позвонил помощнику прокурора и спросил, когда мне можно прийти. Мне ответили, что я должен явиться немедленно. Я объяснил, что смогу прийти к 15 часам, но не более, чем на пятнадцать минут, так как в 15:20 я должен быть на работе в Доме школьников. На что мне ответили: «Не нужны мне ваши 15 минут, предупреждайте свою администрацию, это ваши проблемы». Я поинтересовался, зачем меня вызывают и узнал, что поводом для вызова послужила моя информация об обществе вечного движения «За Советский Союз», помещенная в районной газете.
Три дня подряд меня держали от трёх и более часов в прокуратуре, всячески угрожали и требовали назвать адреса общественного движения «За Советский Союз», а также адреса тех, кто подписался под Обращением к Верховному Совету Украины с требованием назначить проведение референдума об отношении к экономическому и политическому союзу Украины, России, Белоруссии и Казахстана. От меня требовали, чтобы я подписался в том, что я сознательно нарушил ст. 62 Уголовного кодекса (проведение подрывных действий против существующего строя и призыв к насильственному изменению территориальной целостности Украины). Требовали адреса членов общества и данные о тех, кто подписался за проведение референдума.
Хотели сделать из меня преступника. Обзывали фашистом, которого следует выселить в Чернобыль, «тамбовским волком».
Три дня подряд, без разрешения на то районного Совета народных депутатов, помощник прокурора Городнянского района Загуменник Николай Гртгорьевич обращался со мной — депутатом районного Совета — как с матерым преступником. Ко мне применялись угрозы, шантаж, унижение человеческого достоинства.
Мне даже не разрешили отнести лекарства больному отцу. «Не сдохнет он», — заявил помощник прокурора.
Выйдя из прокуратуры поздно вечером, я поскользнулся и упал. В тёмном переулке пролежал на мокрой земле около часа. Если бы случайно не помогли люди, вряд ли бы всё благополучно обошлось.
Я не мог уйти из прокуратуры раздетым, потому что не могу сам одеться.
Удивляют «меры наказания» помощника прокурора, вынесенные областной прокуратурой: «С учетом непродолжительного времени работы на занимаемой должности и других обстоятельств, Загуменник строго предупреждён, к нему также приняты меры материального воздействия».
А «наказанного» помощника прокурора вскоре перевели на работу в Киев. Как и следовало ожидать в «правовом государстве».


* * *
В конце июня 1994 года, накануне первого тура президентских выборов, в районном Доме культуры состоялась встреча с известным правозащитником (так, по крайней мере, его называли в расклеенных по всему городу объявлениях) Левко Лукьяненко.
Зачем же приезжал в Городню Левко Лукьяненко? Оказывается, его тревожит «низкий уровень национального сознания» и то, что «вредоносные коммунисты» провели в Верховную Раду Украины много своих кандидатов.
Раздражает Лукьяненко и то, что «по всей большой Украине на каждом шагу стоят образы коммунистических вождей, серпы и молоты, пятиконечные звезды, советские гербы».
На мой вопрос, кому же верить — ему или известному диссиденту Александру Зиновьеву, которого правящие круги относят к «красно-коричневым» за его нелестную оценку новых властей («то, что случилось после коммунизма — хуже, чем было»), Левко Григорьевич ответил, что у Александра Зиновьева, к великому сожалению, ум вышел.


* * *
Этот открытый текст, опубликованный Степаном Хмарой в газете «Україна молода» 24 сентября 2008 года, является жёсткой публичной критикой Левка Лукьяненко — известного украинского политического деятеля, диссидента и первого Героя Украины, бывшего штатного пропагандиста Радеховского райкома КПУ Львовской области, который писал в своих мемуарах, что при немцах впервые наелись хлеба:

Левко Григорьевич!
Вынужден отметить, что, к сожалению, не могу использовать общепринятую форму вежливости и уважения в таких случаях («Уважаемый»), потому что ваша аморальная сущность мне давно известна. Поэтому лицемерить не хочу. Однако я никогда публично не высказывался о ваших неблаговидных поступках, соблюдая этику бывшего политзаключённого.
Нарушить молчание меня вынуждает мой гражданский долг украинского патриота…
Я понимаю, что ваш нынешний позорный поступок имеет корни в вашей аморальности, политическом пигмействе и корыстолюбии. Факты? Их немало. Приведу лишь некоторые в качестве примера.
Я был шокирован, когда вы в селе Семиполки на черниговской трассе сбили своей машиной женщину, переходившую дорогу. Более того, вы кощунственно пытались оклеветать погибшую, мол, она якобы была пьяна, хотя это была отвратительная ложь. Случилось это в начале 1992 года. Мне было страшно видеть вас после этого ужасного случая весёлым и в хорошем настроении. Не мучила ли совесть бывшего парторга юридического факультета Московского университета Лукьяненко?
Я хорошо помню, как вы пресмыкались перед президентом Кравчуком и разрушали Украинскую республиканскую партию, чтобы заручиться его благосклонностью, потому что вам очень хотелось поехать послом в Канаду. Кроме как посмешище для Украины, вы в этой прекрасной стране ничего хорошего не сделали.
За потакание опасным авантюрам Юлии Тимошенко она вас щедро отблагодарила. Вы выпросили депутатский мандат для дочери вашей жены, а Юлия Владимировна не скупилась на щедрые подарки, которые вы с удовольствием принимали, например — подаренный вам в 2007 году ко дню рождения джип марки Lexus. Эти (и не только) подачки вы «отрабатываете» позорными поступками против Украины в это тяжёлое и ответственное для неё время. И не стоит делать вид, что Лукьяненко не понимает, что происходит, какие ставки и на кого сделаны в Кремле.
… А была ли когда-либо не показная, а настоящая честь? Это уже тема отдельного исследования. Пусть об этом расскажут те, кому довелось пересекаться с Лукьяненко на долгих тюремных дорогах. Им есть что сказать.
С отвращением,
Степан ХМАРА.


* * *
Левко Лукьяненко прославился своими расистскими высказываниями, выступая против межрасовых браков и заявляя о том, что «Украина — страна белой расы».
«Украинец (украинка) имеет право жениться на представителе (представительнице) цветной расы, однако обязан (обязана) выехать с Родины, соответственно избавившись гражданства Украины. Так будут соблюдены справедливые основы равных прав: право человека на брак с небелым человеком и право государства оставаться страной белой расы», – заявлял он.
Причём сам Левко Лукьяненко учился в Московском государственном университете имени М. В. Ломоносова, да ещё на юридическом факультете, куда принимают выборочно особо проверенных, куда поступить можно было, только получив рекомендацию у карательных органов, которые он якобы ненавидел.




* * *
Я просто обязан привести полностью свою статью в черниговской газете «Серп і молот» от 19 июля 1997 года:

Горький осадок остался в душе ветеранов после фестиваля молодёжи, состоявшегося 29 июня 1997 года в селе Сеньковка на границе Украины, России и Белоруссии. Власти сделали всё, чтобы как можно меньше ветеранов оказалось на этом мероприятии. Они не заинтересованы во встрече боевых друзей трёх славянских республик, тем более что ветераны всегда выходят под знамёнами, под которыми они добыли победу. Они, ветераны Великой Отечественной, сегодня не нужны «незалежной Украине».
Для того, чтобы попасть к Монументу дружбы, сегодня нужно иметь пропуск. Тогда, в 1941–1945 годах никто не требовал от белорусов и россиян пропусков, чтобы защищать украинскую землю. А сегодня, чтобы попасть на праздник, у граждан Украины требуют пропуска. Неудивительна реакция молодёжи на приезд ветеранов: «И вы здесь? Вы тоже молодёжь?»
Надо было спросить более откровенно: «Чего вас сюда принесло?»
Гнев и возмущение вызвало у ветеранов и коммунистов поведение представителя Городнянской районной госадминистрации, бывшего заведующего районным отделом образования Н.А. Конопацкого, запретившего ветеранам пройти к Монументу с красным знаменем. Кощунственны и смехотворны были «аргументы» этого служащего украинской державы, что если делегация Украины выйдет под красным знаменем, то это чуть ли не приведёт к мировой войне.
Что для сегодняшних властей обидеть беззащитного ветерана? Главное — угодить своему начальству. Тем более, что угождать в этом году пришлось самому пану Курасу из Киева. В отличие от всех выступавших заявивших, что они не признают преступно созданных границ и таможен, этот пан всю свою речь построил на том, как «широко» отмечался в Украине так называемый День Конституции и что, наконец, в этом году произошло самое выдающееся событие — установление границ между Украиной и Россией.
По поводу Дня Конституции могу добавить только, что в Украине теперь есть два государственных праздника, которые празднуют только паны — День независимости и День Конституции. Большего позора, когда пришедших на «праздник» отмечали по спискам организаций, в Украине ещё никогда не было.
Вместе с ветеранами ездил на фестиваль и я с товарищем. Поскольку идти под чужими знамёнами у нас не было никакого желания, мы перешли к российской делегации. Заметив у нас на пиджаках значки с коммунистической символикой, нас окружили многочисленные репортёры из России и Белоруссии. Мы охотно давали интервью корреспондентам с диктофонами и видеокамерами.

* * *
В городе из учителей у меня первого появился компьютер. Клаус-Петер Бах из Меммингена, оказывающий гуманитарную помощь Чернигову, подарил мне компьютер. Мы с ним переписывались давно. Я высылал ему рукописи своих учебных пособий, а он присылал мне набранные тексты, которые я потом просил размножить мне на ксероксе в лесхозе (там работал один знакомый).
А до этого мне ещё в Недойке за 100 рублей мои заметки в газетах «Нойес лебен», «Фройндшафт» и «Роте фане» размножил на фотобумаге фотограф, приезжавший в школу делать выпускные фотоальбомы.
С компьютером из Германии случилась целая история. Начальница областного управления образования отдала мой компьютер вместе с принтером в Щорс. Одежду и продукты тоже кто-то присвоил. Когда Бах узнал, что компьютер до меня не дошёл, он обещал устроить международный скандал. Компьютер мне в конце концов вернули. Правда, с множеством вирусов и порнографическими фотографиями.
Когда лет через десять я попросил у начальника отдела образования компьютер для кружка немецкого и английского языка, Юрий Васильевич Денисенко сказал: «Для Вашего кружка компьютер не нужен».


* * *
Рухнула моя последняя опора в жизни.
Папа умер неожиданно для всех. Хотя он и очень болел последнее время и говорил, что не доживёт до Пасхи, но после 9 Мая ему стало легче, он стал выходить с одним костылём на лавочку и в магазин.
В тот вечер папа поужинал и лёг спать. Он всегда ложился очень рано при работающем телевизоре. А я ещё до полвторого ночи готовился к урокам. Потом подошёл к папе, чтобы он помог меня раздеть и накрыть одеялом. «Папа», — позвал я, но он не отвечал. «Папочка, папочка, дорогой». Папа не подавал никаких признаков жизни. Его лицо было холодное. У меня дрожали руки и ноги, не мог попасть зуб на зуб. Еле дождался «скорой». «Пожалуйста, помогите, может, ещё можно спасти». Фельдшер скорой помощи пощупал пульс на шее и казал: «Он уже труп». Потом начал спасать меня.
Я попросил, чтобы привезли сестру.
Был совсем рядом и не заметил, когда папа умер.

* * *
Хочу добавить ещё пару слов о папе. Папа окончил всего четыре класса. А потом началась война. Его брат, именем которого меня назвали, погиб на фронте. Папа был разнорабочим — от пастуха до плотника.
Папа лучше всех в деревне плёл кошели — плетёные корзины из дранок (тонких полосок из древесины, обычно из ели, сосны, осины, липы), которые носили на спине. В них переносили зерно, картошку, овощи и хранили яйца. У папы всегда были самые аккуратные кошели.
А ещё, когда пахали огород или выполняли другую работу и угощали работников, то нас, детей, всегда отправляли в другую комнату, чтобы мы не присутствовали, когда пьют водку.
Папа никому не позволял материться в доме. Может, потому я никогда за свою жизнь не произнёс ни одного матерного слова.
А как папа гордился, что ходил на выборы голосовать за сына!

* * *
«Оранжевые» пришли к власти. Они к этому готовились заранее. Создали «Вільну проспілку» учителей, чтобы качать свои права.
Они получили лично для себя всё или почти всё при предыдущей власти. Тогда они кричали: «Нас не интересует, где они будут брать деньги. Не умеют руководить — пусть уступят другим».
Когда им было выгодно, когда дело касалось их личных интересов, то они изображали из себя защитников народа.
Придя к власти, они начали очищать места «своим». Прежде всего начали увольнять директоров и инвалидов. Уволили и директора Дома школьников, как теперь стал называться бывший Дом пионеров и школьников.
Из защитника учительства Светлана Ивановна, став начальником районного отдела образования, превратилась в его гонителя.
Куда делся революционный пыл Светланы Ивановны, когда она стала у власти? Сегодня уже нет громких акций, нет возможности позировать перед камерами, а затем на всю Украину красоваться с обложек своих газет и журналов. Ведь как же бороться против своей же власти?
В ряде школ Городнянского района областное управление образования (облуо) начало проверки. Они в некоторых учебных заведениях, где созданы и действуют свободные профсоюзы, имели характер расправ... Около 11 часов утра собрали учительский коллектив в актовом зале. На 45 минут прервали учебный процесс и в течении этого времени на учительский коллектив лилась грязь. Ни единого хорошего слова о работе учителей не прозвучало, как и не вспомнили о том, что постоянной есть задержка с выплатой зарплат учителям Городнянского района.
Светлане Ивановне не понравилось, что я встал на защиту увольняемых ею неугодных учителей и директоров школ. Были нужны места для «оранжевых» друзей.
Жадченко Андрей Николаевич, до того как стал замглавы райгосадмининистрации, не стеснялся под моей фамилией ездить в Киев на семинар профсоюзных активистов. На его столике стояла табличка «Хмеленок». Ещё тогда американский миссионер давал азы нового подхода к профсоюзной борьбе: «Чтобы показать свою силу, выбирайте самого слабого и добивайте его». Лишь впоследствии я понял, что записанные моей женой слова Роберта Филдинга станут руководством к действию для Жадченко и Хихлухи в расправе над учителем-инвалидом после его выступления на сессии районного совета.
Ученики оказались смышлёные. Уроки американского миссионера не прошли даром: чтобы показать свою силу, выбрали инвалида первой группы (детский церебральный паралич) и стали добивать его.
За критику их профсоюза и «Нашей Украины» на сессии районного совета я поплатился работой в школе. Мне так прямо и заявили: Если б не поднимал перья, то тебя б никто и не трогал».

* * *
В начале учебного года мне без всякой аттестации снизили разряд.
Накануне сессии районного совета, на которой должен был выноситься вопрос о недоверии начальнику районного отдела образования, в рабочее время Светлана Ивановна собрала коллектив Центра детского и юношеского творчества на так называемое совещание при директоре, которое продолжалось почти три часа. На этом совещании при директоре начальник отдела образования, пользуясь служебным положением, позволяла себе публичные заявления, унижающие мою честь, достоинство и деловую репутацию, упрекая, что мне, как коммунисту, выгодно критиковать «помаранчевую» власть, потому что ни на что другое я не способен. Светлана Ивановна пыталась повлиять на меня как депутата районного совета.
Через неделю меня вызвали на ВКК в районную поликлинику. Как пояснил главврач, «начальник районного отдела образования настаивала на пересмотре заключения медицинского осмотра... с целью уточнения трудовых рекомендаций, признанных МСЭК».
Так начальник районного отдела образования Хихлуха Светлана Ивановна отомстила мне за выступление на сессии районного совета. Новая власть впервые за 30 лет моей работы подвергла сомнению и заключение ВТЭК, и мою профессиональную пригодность. Раньше Светлана Ивановна, приглашая меня в свой профсоюз, считала меня авторитетным человеком.
К травле меня присоединился и заместитель главы райгосадминистрации по гуманитарным вопросам Жадченко Андрей Николаевич.
Введя в заблуждение медицинских работников, якобы я обращался за созданием мне особенных условий как инвалиду, он пытался принудить их к разглашению врачебной тайны. Удивляет то, что Андрей Николаевич, мой бывший коллега (преподавал физкультуру в школе №1), не раз бывавший у нас дома, не раз сидевший со мной за праздничным столом (он крестил нашего внука), не знал то, что знают все жители нашего городка: я — инвалид I группы (детский церебральный паралич).
В своём обращении к прокурору Городнянского района он просит «дать правовую оценку действиям должностных лиц ЦРБ при выдаче ежегодной справки по результатам прохождения медкомиссии; действиям работодателя, если ему было известно о полной потере трудоспособности или действиям Хмеленка Н.П., если данные сведения были скрыты от работодателя».
Когда на суде по защите моей чести и достоинства я начал требовать объяснений, на каком основании без моего ведома вмешиваются в мою личную жизнь, Андрей Николаевич невозмутимо ответил, что мне хотели «просто помочь» как инвалиду. Но у меня даже не спросили, нуждаюсь ли я в их помощи. В результате такой «помощи» я оказался в больнице, а у моей жены (тоже учительницы и тоже инвалида) случился гипертонический криз.
Все попытки выдать факты преследования меня за заботу обо мне как инвалиде не убедительны. Жадченко А.Н. и сам не скрывает, что «целью всех действий было единственное — наведение элементарного порядка и законности по отношению к действиям должностных лиц ЦРБ», которые «каждый год при прохождении медосмотров» «дают ежегодную справку с заключением о трудоспособности Хмеленка Н.П.». Как можно после всего этого говорить о заботе об инвалиде? Кто хочет помочь инвалиду, тот не направляет подобных запросов в прокуратуру.
Почему так рьяно Жадченко А.Н. взялся собственноручно «создавать мне особые условия труда»? Я не являюсь работником райгосадминистрации, чтобы от имени райгосадминистрации обращаться с запросами относительно меня. Для этого имеется районный отдел образования. И, наконец, почему у меня до сих пор нет не только специальных, а даже и обычных условий труда? Почему же он не помог мне, когда меня уволили из школы, когда я обращался в районный отдел образования о трудоустройстве меня учителем немецкого языка (в справке же МСЭК №537187 четко сказано: учитель, а не руководитель кружков)?

* * *
Свидетель Михно А.А., мой первй директор по ЦДЮТ, на судебном заседании сказала: «За 16 лет работы в ЦДЮТ Хмеленок ни разу не предъявил мне никаких требований относительно особых условий труда. Он много детей подготовил к вступлению в вузы. Как профессионалу ему равных нет. Во всех обвинениях против него имеется политическая подоплека. Когда Хмеленок находился в свободном профсоюзе, Хихлуха угрожала мне как директору: «Вы будете отвечать за преследование членов свободного профсоюза, в частности Хмеленка. Вы не знаете, с кем Вы связались».
Свидетель Кравченко А.В., депутат районного совета от БЮТ, на судебном заседании сказал:
«Для меня Николай Павлович является авторитетом. Его „любительские разработки» печатались в университетском издательстве. Имея столько серьезных конкурентов, он единственный неоднократно проходил в районный совет депутатом от города. Сейчас он не может реализовать свои конституционные права на труд. Каждый день — это борьба за жизнь. Запроса Хмеленка о создании ему особых условий труда не было, иначе он был бы озвучен на сессии».
Свидетель Бабаев М.П., депутат районного совета, на судебном заседании подтвердил, что Хмеленок никогда не затрагивал вопрос о создании ему особых условий труда. Он также подтвердил, что на сессии шла речь о методах работы Хихлухи, об увольнении директоров школ и о преследовании Хмеленка после его критического выступления на сессии.
Ещё раньше он подтвердил это в своем письменном заявлении в суд от 27 июля 2006 года:
«Я считаю, что преследование Хмеленка Н.П. носит политические мотивы. Об этом ярче всего говорит тот факт, что перед самыми выборами «Наша Украина» подала исковое заявление сначала на районную организацию Коммунистической партии Украины, а потом, проиграв иск, лично на Хмеленка Н.П. И только решение Аппеляционного суда восстановило справедливость. Таким образом «Наша Украина» хотела избавиться от оппозиции в новом составе районного совета».

* * *
Несмотря на то, что я не обращался за созданием мне особых условий как инвалиду и активно доказывал это, для того, чтобы в очередной раз насмеяться надо мной, 3 марта 2006 г. было организовано обследование санитарных условий моей работы (наличие на рабочем месте кровати, туалета).
Через два месяца меня опять пригласили в поликлинику на ВКК: Жадченко не удовлетворил ответ главного врача, он снова настаивал на том, чтоб меня признали нетрудоспособным. Он не мог успокоиться, усмотрев коррупцию в том, что инвалида приняли на работу. В своём обращении к главному врачу ЦРБ Жадченко просил срочно дать объяснения, почему, имея «1 группу инвалидности, которая предусматривает полную потерю трудоспособности … Хмеленок Н.П. работает в Центре детского и юношеского творчества и по совместительству в СШ №1, кроме того, ему оплачиваются больничные...». Меня хотели принудительно, без решения суда, «направить на облВКК (МСЭК)», как написано в резолюции на обращение Жадченка А.Н., которого интересовала «степень потери трудоспособности». Согласно Закону, доказательством несоответствия занимаемой должности или выполняемой работе является соответствующее заключение, достать которое и поставили себе за цель заместитель главы райгосадминистрации Жадченко А.Н. и начальник районного отдела образования Хихлуха С.И.
Апелляционный суд Черниговской области по апелляционной жалобе заместителя председателя Городнянской райгосадминистрации по гуманитарным и политико-правовым вопросам Жадченко Андрея Николаевича отменил законное решение суда первой инстанции по поводу преследования инвалида властью.
«Справедливый» Европейский суд, продержав жалобу восемь месяцев, возвратил все документы с такой формулировкой: «Жалоба признана неприемлемой». Хотя я исчерпал все национальные средства правовой защиты.


* * *
Отдельно хочу сказать про завуча Галину Зацаринную. Галина Вячеславовна, которая раньше организовывала в школе заседания методического объединения учителей иностранных языков и делала мой творческий портрет, заявила на суде, что высшую категорию мне подарили.
А моя коллега Валентина Дегтяренко, которой я во время аттестации не только набирал разработки уроков, но и вносил в них разные дополнения от себя, чтобы сделать их интереснее, благодаря которым она получила «старший учитель», заявила на суде, что я прекрасно знаю немецкий язык, но не умею преподать его детям. Это она в канун конкурса «Учитель года» подняла нас с кровати, потому что только у меня она могла найти нужные ей материалы. За все это она «отблагодарила» меня тем, что отобрала у меня единственные три часа немецкого языка в школе, а потом еще и свидетельствовала на суде против меня.

Мне непонятна цель приезда в Городню инспектора облуо. Его прислали, чтобы окончательно закрыть мне рот? По-другому этот визит расценить невозможно. Виктор Леонидович даже не пытался понять меня. Он не только полностью оправдал Хихлуху, но и унижал меня на каждой фразе.
Ещё не зная меня, не расспросив учителей, родителей детей, не изучив мои документы, он сказал, что, если бы был на месте Хихлухи С.И., то не стал бы держать меня на работе и одного дня.
Виктор Леонидович сказал, что я действую по принципу Геббельса: чем больше набрешешь, чем больше поверят. В качестве доказательства того, что я брехун, он привёл аргумент, что я написал, что мне снизили категорию, а мне на самом деле снизили разряд, потому что во внешкольных учреждениях категорий нет. Он ловил меня на малейшей стилистической ошибке, чтобы доказать мою непорядочность, как он соизволил выразиться. Он также упрекнул меня, что я часто бываю на больничных, а поэтому не выполняю программу кружка. Но в больнице за последний год я оказывался из-за преследований Хихлухи и Жадченка. Во-вторых, почти все эти больничные приходятся на летнее время, когда все программы уже выполнены. Удивляет «забота» облуправления образования о выполнении программ кружков. И в то же время он защищает Хихлуху, когда она без необходимости отменяет занятия в школах района при температуре -14 градусов (есть официальная справка гидрометцентра). Хихлуха, которая упрекает меня в политике, бросала занятия и стояла на Майдане, ездила на разные семинары «Вильной профспилки», проводила всевозможные пикеты ради корыстных целей. Школа была превращена в агитпункт «Нашей Украины». Школьники (и сама глава «Нашей Украины» Жадченко Людмила, которая руководила штабом) были задействованы в агитации, на уроках сидели в оранжевых шарфах. Под видом различных мероприятий «Просвиты» в районе проводилась открытая агитация за Ющенко и его партию. Управление образованием об этом должно знать.
Виктор Леонидович упрекнул меня моей пенсией по инвалидности, что мне мало зарплаты и пенсии. Это было сказано к тому, что накануне учебного года у меня забрали последние три часа немецкого языка в школе в выпускном классе, где я проработал 6 лет и где моя ученица из года в год побеждала на областных олимпиадах по немецкому языку. Погоды они никому не сделали, тем более, что моя коллега, отобравшая у меня эти часы, уже на пенсии. С формальной стороны закон не нарушен, ведь я совместитель. Но зато меня очередной раз унизили.
О том, что инспектор приехал со специальной целью, говорит и тот факт, что он пренебрежительно отозвался о моём участии в областном конкурсе педагогического мастерства. Его дословные слова: «Так там было только два немца». Неправда. Там был только один немец, все номинации были представлены в единственном числе. Когда дети пришли ко мне, он не знали ни одного слова по-немецки. А когда выходили, знали все буквы и могли многое сказать. Это намного сложнее, чем давать урок в элитном спецклассе.
Даже в этот день, когда у меня после беседы с Виктором Леонидовичем начался гипертонический криз и я не мог выйти на работу (на больничный я уже боюсь идти, когда уже и в областном управлении считают болезнь преступлением), районный отдел образования собирался идти ко мне на занятия. Виктор Леонидович порекомендовал директору ЦДЮТ фиксировать каждый мой шаг.


* * *
Коммунисты не умеют работать с людьми. Когда мы были в Соцпартии и первые годы в КПУ, наш район был самым «красным», жители района голосовали за Мороза и Симоненко. Газета «За соціальну справедливість» была боевым листком.
Хотя в газете «Коммунист» (она выходила на двух языках) печатались довольно грамотные и интересные материалы, особенно, когда редактором был Адам Мартынюк, предвыборные листовки коммунистов были сухие и неубедительные. В областном органе КПУ, газете «Серп і молот», которая и коммунистам была неинтересной, описывалась «бурная» деятельность парторганизаций области. И распространялась эта газета бесплатно. Сколько раз на пленумах райкома в присутствии представителей обкома я говорил об этом, ничего не менялось.
За деньги, которые тратились впустую, можно было организовать детские праздники, спортивные соревнования, встречи с интересными людьми, сочувствующими коммунистам. Как это делала Юлия Тимошенко.
А потом в районных организациях появились свои офисы и даже оргтехника. Должность секретарей райкомов стала оплачиваемой. ЦК и обком требовали роста партии. В партию для количества принимали кого попало. Дошло до того, что многие коммунисты перестали выписывать свою партийную газету, получали газету за партийные взносы от ЦК. За партийные взносы выписывалась газета и ярым антикоммунистам.
А я когда-то выписывал по пять экземпляров газет «Товарищ» и «Коммунист», возле почтового киоска раздавал их бесплатно, когда кончались газеты с телевизионной программой.
Пётр Симоненко не мог найти общий язык с Александром Морозом.

* * *
Компьютер в кабинете у меня всё-таки появился. Правда, намного позже. Во время избирательной кампании в Верховную Раду я подошёл к палатке Анатолия Евлахова. Там записывали пожелания избирателей. Я уже и забыл про тот случай. Прошёл месяц или больше. Я как раз был на больничном. Ко мне подъезжает машина, из которой выходит его помощник. Говорит, что я срочно должен быть на работе. Я в домашней одежде сажусь в машину. В кабинете меня ждут Анатолий Евлахов и директор. На столе стоят новенький компьютер и монитор. Анатолий Сергеевич обращается ко мне: «Это Вам для работы. Можете не бояться, что его кто-то заберёт».
Дело в том, что до этого глава райрады Александр Верхуша передал директору всё-таки подержанный компьютер своей партии, но предупредил директора: «Если я узнаю, что вы отдали его Хмеленку, то заберу обратно. Он будет на нём листовки изготовлять».
К слову сказать, Верхушин компьютер не проработал и полгода.
Провожая Анатолия Сергеевича, я попросил поспособствовать изданию книги талантливого городнянского поэта, ныне уже покойного Олега Мартыненко.
«Мы подумаем», был ответ.
Слово своё Анатолий Сергеевич сдержал, подключив к изданию книги и мэра нашего города.

* * *
Не могу не сказать, во что превратились конкурсы во внешкольных учреждениях и школах. За детей работы часто делают руководители кружков. Либо к участию в этих кружках привлекают детей, не посещающих кружки, но ребёнка и даже взрослого записывают в свой коллектив. Учителя пишут стихи и рассказы за детей. В Малой академии наук Украины задействованы в основном дети учителей. Так происходит по всей Украине. Потому что работа педагога оценивается в зависимости от участия и побед в этих конкурсах.
В моё детство и юность мы узнавали о конкурсах из детских и юношеских газет и журналов.
Аттестация в учебных заведениях проходит так же. Если дружишь с начальством — тебе обеспечены самые высшие категории и звания. И часов больше ставки.


* * *
Нашёл свою статью в «Новинах Городнянщини» за 30 ноября 1991 года «Только вместе, сообща»:
«Я не знаю, почему в Украине проводится этот референдум. Что это такое: недоверие к народу или попытка продемонстрировать новое давление на него, любым путём добиться раскола? В конце концов, результаты референдума могут быть интерпретированы по-разному.
Люди уже выразили своё отношение к Союзу во время предыдущего референдума, проголосовав за суверенную Украину в составе Союза. Кто-то пытается уничтожить отношения между народами, которые существуют на протяжении веков. Распад Союза приведёт к гражданской войне. Было бы наивно надеяться, что мы можем выйти из кризиса в одиночку. Здравый смысл подсказывает, что это опасный миф. Так многие думают».
И в чём я был неправ?
Кстати, ни одна республиканская и областная газета не опубликовала тогда моё письмо.

* * *
Недавно среди бумаг нашёл свою старую статью в районной газете. Думаю, всем будет интересно убедиться, что воевать с Россией украинские националисты начали с начала 90-х годов прошлого века.
Привожу статью полностью:

8 февраля 1994 года состоялось собрание «демократических» партий Городнянского района, на котором присутствовало, как объявил ведущий, 16 членов Руха и 10 человек, поддерживающих Рух. Вёл собрание учитель вечерней школы А.Жук.
Повестка дня собрания: выдвижение кандидатов в депутаты городского и районного советов.
Пан Жук ознакомил присутствующих с избирательной платформой Руха, подчеркнув, что программа Руха почти ничем не отличается от программ других демократических партий и блоков: НДП, НЭП, ЛПУ, «Национального фронта» и др. Основное, что объединяет нас, сказал докладчик, это частная собственность на землю.
На собрании было заявлено, что демократы не могут, как коммунисты, обещать всем бесплатное образование и медицинскую помощь, поскольку в государстве нет средств. Рух может только «дати людям змогу заробляти гроші». А для этого надо как можно скорее разрешить куплю-продажу земли. Не страшно, если землю скупят иностранцы, они, как было сказано на собрании, «в карман землю не заберут». Главный враг украинского народа — не Запад, а «наш північний сусід», который грабит Украину … аж с 1110 года.
Рух будет бороться за «збереження трирічної відпустки за доглядом дитини» (интересно, кто её собирается отменять?), помогать пенсионерам и инвалидам, в три раза увеличив их пенсию «за рахунок приватизації». Наука и культура будут подведены под единую национальную идею.
По отношению к президенту Рух «знаходиться в конструктивній опозиції» (на словах критикует, а на деле поддерживает Леонида Кучму, хотя упрекает коммунистов, что они якобы в 1994 году выдвигали Кучму в президенты). При этом Рух не считает себя «партией власти».


* * *
Я создам 5 миллионов рабочих мест...
Случайно не помните, чьё это обещание звучало с трибуны на Майдане во дни оные? И верили ведь. Не при Ющенко ли министр иностранных дел Украины Владимир Огрызко ездил в Москву с переводчиком и всегда вёл переговоры с украинским переводчиком?

* * *
Глава районной рады Александр Верхуша решил, что в Городне должен быть свой гимн, который должен звучать вместе с гимном Украины. Используя служебное положение, он проталкивал в победители бездарное стихотворение своего брата и не допустил к участию в конкурсе стихотворение моей жены. Благодаря моей критике, стихотворение Петра Верхуши не вышло в победители. Конкурсная комиссия выбрала стихотворение местной поэтессы, бывшей учительницы английского языка Фаины Вахутинской.

* * *
После того, как депутат Городнянского районного совета, ветеран Великой Отечественной войны, коммунист Михаил Павлович Бабаев на сессии районного совета и в районной газете выступил против превращения историко-краеведческого музея в музей советской оккупации, против превращения музея в музей Левко Лукьяненко, директор музея Василий Семёнович Михалькевич решил закрыть ветерану рот. Он обратился в СБУ с требованием остановить деяльность гражданина Бабаева, якобы направленную против суверенитета Украины, на свержение существующего строя. Под видом научно-поисковой работы он начал проводить розыскную работу, используя известный факт биографии ветерана, когда его мама ошибочно получила похоронку на сына.
Используя служебное положение директора музея, Михалькевич развернул широкую деятельность по сбору информации о своём политическом противнике, чтобы заставить ветерана замолчать о беспорядках в музее.
Меня он предупреждал не общаться с человеком, который имеет проблемную биографию.
Найдя в Интернете на сайте общества Мемориал две якобы противоречивые информации (отец М.П.Бабаева, находясь на фронте, утратил с ним связь и разыскивал сына), Михалькевич стал везде распространять информацию, что существуют три разных Бабаева: один погиб на фронте, второй пропал без вести, а третий живёт в Городне под чужими документами.
Он утверждал, что орден Красной Звезды, который Михаил Павлович получил рядовым солдатом в 18 лет, принадлежит не ему. По его утверждению, орденом Красной Звезды награждаются только офицеры, и то после получения награды низшего ранга.
Подвело опять Михалькевича неумение пользоваться Интернетом. Там красным по белому написано: Орден Красной Звезды учрежден Постановлением Президиума ЦИК СССР от 6 апреля 1930 г. Награждаются военнослужащие рядового и начальствующего состава Красной Армии, войсковые части и корабли, а также их соединения, коллективы, учреждения, предприятия и общественные организации, оказавшие выдающиеся услуги в деле обороны СССР как в военное, так и в мирное время. За заслуги и подвиги в годы Великой Отечественной войны было произведено более 2860 тысяч награждений.
Идя в разрез с Конституцией Украины и с Законом Украины «Про информацию», которые запрещают сбор сведений о личности без её предварительного согласия, он под видом научно-поисковой работы от имени музея вёл разыскную деятельность с целью дискредитации депутата-ветерана перед общественностью.
Он прекрасно знает, что с Бабаевым М.П. жила его мать, о чём имеется запись в Домовой книге. О проживания матери с ним на суде подтвердила и его соседка Мозголик Нина Григорьевна. Показав свою полную безграмотность, о чём отметил даже судья, Михалькевич подверг сомнению паспорт и свидетельство о рождении М.П.Бабаева, утверждая, что Борисовский район, где он родился, переименованный позже в Грайворонский район, это разные населённые пункты.
Домыслы Михалькевича доходили до абсурда. Он требовал от суда разобраться, сколько детей было у матери Бабаева (возможно, он считает, что у матери Бабаева было два сына Михаила).
На суде Михалькевич трусливо пытался прикрыться за музей, требуя от суда (!) определиться с ответчиком, дескать, ответчиком суд должен считать не его лично, а музей. Возможно, он имел в виду стены или экспонаты.
Он своеобразно понимает должностные обязанности директора музея. На суде ответчик прямо заявил, что в связи с профессиональной деятельностью он обязан доносить в соответствующие органы.
8 июля 2010 года Городнянский районный суд удовлетворил иск М.П.Бабаева к Михалькевичу о защите чести, достоинства и деловой репутации, обязав последнего уплатить 3000 гривен за своеобразную научно-поисковую деятельность.

* * *
Администратор «Форума Городни» Игорь Печера, который присылал мне футболку с символикой Городни как победителю в голосовании о самом активном авторе форума, блокирует все мои аккаунты. Форумом заправляют оголтелые националисты. Писать могут только сторонники Майдана.
Случилось самое страшное, что могло случиться: украинец стал стрелять в украинца, брат пошёл на брата.
Начали карательные операции по подавлению желания народа жить счастливо. Почему развал Югославии власти США преподносят как демократический процесс, право на самоопределение, гласность? А те же требования на Украине называют террором, беспорядком, сепаратизмом?
Киев, Донецк, Луганск, Харьков, Славянск, Горловка, а теперь Одесса.
Те, кто развязал эту кровавую бойню, должны сегодня сидеть не в своих правительственных кабинетах, не в губернаторских креслах, не в администрации Президента, не возглавлять СБУ и Генпрокуратуру, они должны сидеть на скамье подсудимых за преступления перед народом Украины.
Именно они непосредственно виновны в том, что в стране льется кровь, именно они виновны в гибели четырех десятков людей, заживо сожженных мирными патриотами Украины в здании профсоюзов в Одессе.
Некоторые даже перестали общаться с родственниками из России, когда те стали беспокоиться об их судьбе на Украине.
Они не только кричат: «Героям слава!», но и: «Смерть врагам!». Под врагами они понимают россиян и тех, кто не согласен с майдаунами.
В одной из городских школ заканчивает десятый класс активный участник «Правого сектора». Каждые выходные он ездит в Киев на Майдан. Будучи президентом школы, он возомнил себя царьком. Этот любимый ученик учителя истории в социальных сетях обливает грязью классного руководителя и ветеранов Великой Отечественной войны.
Сегодня «доброволец» Андрей Жадченко любит давать интервью и хвастаться своим «беспредельным патриотизмом».
В 2015 году мы слышали и читали другое. Даже находясь в АТО, он не забыл пожаловаться: «За чиїм піклуванням я туди потрапив, говорити не буду».
Он думает, что все дураки и что все верят, что он пошёл туда добровольно.
Ученик Городнянской школы номер два ученик Алексей Гончарук 29 августа 2019 года назначен премьер министром Украины. В первые дни после назначения Гончарук приехал в Кабмин на электросамокате.
В родной город ни до, ни после он не заявлялся.
Вот чем он хвастается: «За почти 4 месяца правительство передало на приватизацию 530 госпредприятий. Это больше, чем за все 28 лет независимости».


* * *
Николай Силенко, бывший глава Городнянской райгосадминисирации, получив тёплое местечко в Черниговской областной госадминистрации, радуется: «Хорошая новость: районных рад, пожалуй, не будет. Плохая — мне не заходит слово «округ», москальское оно какое-то».
Папа Силенко Федосий Николаевич был ярым поклонником «бАгіні Юлі», возглавлял местную партячейку «Батькивщины», был делегатом чуть ли не всех съездов и партийных конференций. Поддерживал в этом плане папу и сынишка Коля. В период помаранчевой революции обеспечивал папашу, а тот партийную организацию «Батькивщины» различными материалами, в которых высмеивался Янукович. Интернет в то время был доступен не всем, а Николай уже был продвинутым. Папа, с лёгкой руки сынишки, называл Януковича «Злый Я». Но так случилось, что у власти оказался тот самый «Злый Я», и пришлось папе с сыном перекраситься. Папа быстро написал заявление и вышел из партии, а вместе с собой потянул весь педколектив. Теперь в период избирательной компании Федосий Николаевич стал обливать грязью своих вчерашних однопартийцев. А Николай также быстро пошёл вверх, дорос до главы администрации, но для этого пришлось возглавить районную организацию того самого «злого Я», т.е. партию регионов.
После Майдана на одной из сессий Николай Силенко заявил, что вышел из партии.
Этот же Силенко, навешивает ярлыки на всех, кто имеет другое мнение. С пеной во рту доказывая, что надо говорить «в Украине», пишет, чтобы все видели: «Вы безграмотный человек в вопросе языка. Либо путинский коллаборант».
Александр Верхуша, бывший милиционер, обращается в прокуратуру, чтоб открыли уголовные дела против тех, кто ездил на Антимайдан.


* * *
Сегодня, 18 ноября 2014 года, «Самооборона» и активисты черниговской общественной организации «Гром» повалили памятник Ленину в Городне Черниговской области.
Нацикам не терпелось показать, что они и на Черниговщине есть. Мол, смотрите мы не хуже львовских и прочих, тоже не молчим.
Районное и городское начальство (Потапенко, Примак и Богдан) срочно трусливо покинули город.
По сообщениям из интернета, руководил процессом бывший лётчик и частный предприниматель Алексей Алексеевич Корж, координатор общественной организации «Гром», глава Черниговской областной люстрационной комиссии, баллотировавшийся по 206 мажоритарному избирательному округу г. Чернигова.
Весь процесс фотографировал депутат районного совета от «Батькивщины» Петро Верхуша, почему-то в рабочее время оказавшийся рядом с вандалами. По словам возмущённых городнянцев, верхуши и пригласили вандалов в Городню и в с. Макишин, где те также разбили памятник Ленину.
Милиция на многочисленные звонки возмущённых жителей отвечала, что она с народом, что только в Городне остался памятник идолу и что если кому-то нужен памятник, пусть поставит его у себя во дворе. Даже если бы пролилась кровь (а уже доходило до стычек), милиция не подняла бы своей задницы из насиженных кресел. Дежурил в милиции Иваненко Роман Фёдорович.
Ни милиция, ни городнянская «Самооборона», ни ряженые казаки, предавшие церковь святого отца Мирона, не защитили городнянцев.
В батальон бы этих хероев и в зону АТО на месяц, пусть там покажут свой хероизм.
Раньше церкви сносили, теперь памятники. Хочется себе поставить памятники. Петро Верхуша, возомнивший себя великим поэтом, уже поставил себе памятный знак возле Чибрижа.


* * *
Пётр Верхуша, местный лидер «Батьківщини», на городнянском форуме призывает люстрировать редактора районной газеты Леонида Михайловича Якубенко:
«В Городне ГРОМовцы свалили памятник Ленину. Коммунисты подняли невероятный крик. Редактор районной газеты «Новини Городнянщини», которую правильнее было бы назвать «Голос коммуниста», посвятил этому «событию» почти половину газетной площади, а причитания по «вождю» перешли все границы. Считаю, что соучредителям этой газеты нужно делать выводы».
На городнянском форуме националисты ополчаются против меня: «Он старается побольнее укусить украинский народ. Его нужно судить и выгнать из Украины!!!».
Хочу ответить этим «патриотам».
Благодаря этому «чистейшему врагу Украины» талантливых людей Городнянщины знают во всём мире. Благодаря этому «чистейшему врагу Украины» с 2004 года через созданный мною Немецкий культурный центр в украинских санаториях ежегодно оздоравливаются городнянские дети. Этот «чистейший враг Украины» переводит на немецкий язык украинские песни. Это он собрал слова городнянского говора и опубликовал его винтернете. Это он сделал интернет-версию районной газеты, чтобы городнянцы всего мира были в курсе новостей своего родного города, хотя верхуши постоянно ставили ему палки в колёса и в этом. Это он добивался, чтобы одну из улиц города назвали в честь выдающегося земляка Абрама Кацнельсона (к сожалению, установили только памятный знак, а для улицы его фамилия оказалась якобы труднопроизносимой). Это он нашёл композиторов для стихов городнянских поэтов. Это он спас поэтическое наследие талантливого земляка Олега Мартыненко... Так он «ненавидит всё украинское»!


* * *
Из моего обращения к мэру Городни Богдану Андрею Ивановичу:
Я никогда не был к Вам в оппозиции, тем не менее Вы позволили заявить мне: «Вы нагло врёте, в том числе в интернете».
Кто нагло врёт, так это Вы Андрей Иванович. Вы знали точную дату, когда будут валить памятник Ленину (Вы даже об этом мечтали). Да и Верхуша подтвердил это. Когда я в то утро позвонил Вам, Вы сказали, что в Вашем кабинете прокурор района занимается расследованием акта вандализма, что номера машин записаны. Прокурор, к которому Вы якобы официально обратились, обещал, что будет заведено уголовное дело. Прошло полгода, но никто не думает никого наказывать. Потому что Вы струсили, получив приказ сверху.
Вы врёте на каждом шагу.
Вы врали два года назад, когда в год столетия великого поэта я от имени нашей общественной организации обратился к мэру с предложением увековечить память великого нашего земляка Абрама Кацнельсона, что переименование улицы повлечёт огромные финансовые затраты для жителей улицы.
А в марте 2015 года Вы созвали комиссию по переименованию улиц и площадей. И теперь людям рассказываете другие сказки: «Как заверил заведующий Городнянского районного сектора Управления государственной миграционной службы Украины в Черниговской области А.П. Буй, само переименование улиц для обычных жителей Городнянщины не станет обременительным финансовым бременем, ведь платить придётся только небольшую сумму за выписку при дарении или продаже недвижимости. Юридическим лицам придётся заплатить за переименование, но также не такие уж значительные для них суммы».
Месяц назад Вы заявляли: «Решать придётся жителям города. Комиссии, депутаты, уличкомы должны проделать большую работу, чтобы выяснить мнения горожан, их настроения и предложения, которые будут рассмотрены на сессии городского совета».
Может, Вы скажете, что общественность города уполномочила Вас на вчерашней сессии переименовывать улицы?
Так кто же нагло врёт, Андрей Иванович?
Закон Украины «Об осуждении коммунистического и национал-социалистического (нацистского) тоталитарных режимов в Украине и запрете пропаганды их символики» был принят только 9 апреля 2015 года, а мэр созвал комиссию по переименованию улиц 4 марта.
Вам так хотелось выслужиться, Андрей Иванович?


* * *
Меня вызывают в управление СБУ в Чернигов. Уже и инвалид 1 группы с ДЦП стал угрозой для Украины.
СБУ следит за постами и «лайками» в «Одноклассниках». Неужели общение одноклассников и друзей представляет опасность для Украины? Людям хотят закрыть рот, чтобы они не имели собственного мнения о происходящем на Украине.
Где была СБУ, когда глава Городнянской райгосадинистрации Александр Верхуша и его помощники за год до президентских выборов прямо на работе распространяли настенные календари с Януковичем за решёткой? Почему СБУ не расследует многочисленные факты нарушения законодательства: самовольный захват помещения Киевской городской государственной администрации, Дома профсоюзов, блокирование Дома Правительства и публичные призывы к штурму Администрации Президента, а также блокирование транспортных коммуникаций?

* * *
Уже полгода один украинский провокатор, по всей видимости, проживающий в нашем городе, под кличкой Асалам Масалам, представляющийся, что он якобы из Донецка, через сайт «Одноклассники» пытается спровоцировать меня на измену Родине.
Он написал мне следующее:
«Украина как государство на данный момент вообще перестала существовать, причина этому — не любовь и опека к своим гражданам. А людей с подобными Вашей проблеме вообще забыла. У нас есть возможность немного помочь Вам в финансовом плане. Дайте свои реквизиты к оплате, вебмани, киви, или платежную карту. Нам нужна информация о наличии в Городне вояк и пограничников, есть возможность уточнить эти данные? Численность и много ли офицеров? Есть ли приверженцы среди них нашей идеи? Буду заранее благодарен Вам. Торопиться не нужно и очень аккуратно, сами понимаете. Это предложение финансового характера от нас поступило не с меркантильных побуждений, а сугубо для компенсации некоторых затратных моментов».
Когда в ответ на его навязчивое предложение я предложил помочь издать книгу стихов нашего местного поэта Олега Мартыненко, он ответил: «Завтра поговорю с людьми об этом. Буду порываться, уже без десяти три, завтра важный день».
Мои попытки узнать, кто он, окончились ничем. На мой вопрос: «А чего Вы маскируетесь?» он написал в ответ: «Зачем быть открытыми, мы же хотим определенного результата во благо Нас, а не эмоций. Мы просто работаем так. Это все во благо безопасности, очень жаль, что Вы не можете выехать за границу. Поверьте, придет время, за свои заслуги получите орден. Вспомните мои слова».
Я: «Вы не с тем общаетесь. И орден ваш мне не нужен. Я не тщеславный».
Он: «Вы патриот. Нам нужно немножко область вашу раскачать, чтобы легче работалось. Вы поможете? Хотя, прошу прощения, Вы давно помогаете. Ваш форум — это супер. Они сами друг друга давить начнут, а нам просто останется выбор, где жить, и все будет так, как нужно. Без каких-либо потерь. А есть возможность фамилии прокурорских узнать, ментов местных (офицеров)? Может, кто с нами?»
Я опять отказался.
Через полгода он опять написал мне: «Нужно что-то срочно предпринимать. Нужно активизироваться. Дестабилизировать ситуацию. Можете подобрать нам надежного человека для активных действий. Связь через Вас. Естественно, не бесплатно. Главное качество — это единство с нами идеей и надежность».
Я как раз снова попал в больницу, поэтому решил проверить его на вшивость: «Вы по своей инициативе предлагали мне финансовую помощь. Слабо помочь попавшему в беду товарищу?»
Он: «Я думаю это решаемый вопрос, просто нужно немного времени. Кстати, нам интересны ФИО сотрудников, их номера моб. телефонов, где живут, с кем общаются».
Я предложил ему подтвердить дружбу в «Одноклассниках». Он отказался: «В целях Вашей же безопасности в друзья никого не добавляю, мало ли что завтра со мной будет».
Я уже не мог больше терпеть такого издевательства, когда человек якобы из Донецка, которому самому надо помогать, предлагает финансовую помощь мне, причём требуя от меня непонятно чего.
Я не стерпел и открыто написал ему: «Тогда Вы просто провокатор. Я давно это понял. Я, если бы и знал таких людей, Вам бы не сказал. Я Родину не предаю. Даже такую».

Ни СБУ, ни прокуратура на моё обращение никак не отреагировали.

* * *
Если бы только молодёжь была одурманена. Люди моего возраста и постарше обливают грязью Советский Союз, давший им образование, работу и квартиры.
Лариса Андарал написала в «Фейсбуке» (привожу в переводе на русский язык, так как теперь она пишет только по-украински): «Мечтала побывать возле памятника Степану Бандере. Мечта сбылась. Степан Бандера!!!!!!!! После распада СССР для многих украинцев его имя стало символом борьбы за независимость Украины. Как я счастлива, что развалился СССР. Если бы не случилось так, то я бы не только никогда не попробовала бы, а даже и не знала бы, что есть такие фрукты, как папайя из тропиков Америки, манго — мой любимый фрукт, хорошо уродивший в Египте и Индии. Бананы у нас теперь в свободной продаже... А главное — я никогда бы не посетила страны Европы (Венгрию, Австрию, Италию), а также Турцию, Казахстан, Прибалтику... У меня ещё много мечтаний, которые я обязательно воплощу... Слава Украине!!!!!!»
Эта «патриотка», наверное, не видела документ из Городнянского краеведческого музея. Приведу его полностью в переводе на русский язык:
Штаб Украинской воинской части
ПРИ Ф.К №194
м. Сновск
30.4.1944 года
Бургомистру Городнянского р-на
Ко мне поступают заявления от казацких семей Вашего района, что к ним небрежно относятся местные органы власти, особенно много заявлений на буянствующих полицаев, а иногда и издеваются над казацкими семьями, как пример, в селе Дроздовица 24.4.42 г. полицейский Олейник А.П. пьяный пришел к матери казака Лось Х.П. Угрожал расстрелом и требовал водки, а в остальном выгнал из её собственного дома. Староста с. Дроздовица к этому относится безучастно.
Согласно приказу Германского командования, все казаки имеют одинаковые льготы вместе с рабочими полиции, казацкие семьи должны быть обеспечены земельными наделами в первую очередь и лучшими участками.
Казацким семьям нужно помогать, чем есть возможность, казаки это основа будущей Украинской армии, сейчас казаки уже ведут борьбу с оружием против жидово-коммунизма.
Я считаю, что все это Вам понятно, и прошу Вас принять надлежащие меры к виновным, последствия известите меня.
Слава Украине! Слава Гитлеру!
С уважением Д.Т. Ковальский

* * *

Интересный факт. Улицы в честь Героя Украины Левка Лукьяненко в родном селе Хриповка нет. На собрании жителей этой улицы было озвучено предложение переименовать её в честь земляка. Но односельчане идеи не поддержали. Впрочем, на похороны Левка Лукьяненко из Хриповки никто не ездил.
Оно и не удивительно. Свою малую родину Лукьяненко вспоминал только во время выборов, когда шёл в президенты и по приглашению однопартийцев. И всегда привозил свои книжки, в которых описывал свою «героическую» жизнь.
«Он любил рассказывать, что всю жизнь сражался за независимость. А людей волновало совсем другое — что работы нет и экономика не работает. Тогда он понял, что среди хриповцев «в особом почёте», — рассказывал и. о. старосты.
Общаться с Лукьяненко он перестал после того, как попросил помощи у Левка Лукьяненко на памятник односельчанам, погибшим в годы Второй мировой войны. Тот ответил, что жертвы были бесполезны, за москалей, поэтому никаких памятников не надо.
А вот историко-краеведческому музею Левко Лукьяненко действительно помогал с условием, что самые главные экспозиции в самом большом зале будут посвящены ему. Даже камеру смертников соорудили.

* * *
В отличие от Левка Лукьяненко, Леонид Кучма, при всём моём неоднозначном отношении к нему, не забывал о своих корнях. Его помощь родному селу Чайкино носила системный характер — не только благотворительность, но и попытка создать устойчивую инфраструктуру и повысить качество жизни сельчан.
Были отремонтированы и модернизированы дороги.
Построен новый Дом культуры.
Обустроена школа, оборудован медицинский пункт.
Обновлены системы водоснабжения и электроснабжения.
Поддержка местной школы: учебное заведение было модернизировано, получило современное оборудование и материалы.
Помощь пенсионерам и социально незащищённым жителям села.
Регулярная благотворительная помощь, в том числе продуктами, техникой и финансами.
По инициативе и при участии Кучмы в селе была построена церковь Святого Николая — это одно из значимых событий для местной общины.
После окончания президентства Кучма продолжал помогать через созданный им фонд «Украина», который финансировал проекты в сфере образования, культуры и медицины, в том числе в Чайкино.



* * *
Сегодня, как и их предшественники в 30-х годах, новые активисты доносят на всех, кто не поддерживает ограбление украинского народа, кто критикует бредовые законы, запрещающие людям говорить на родном языке, ходить в церковь своих предков, отмечать свои праздники, кто не жалуется на жизнь в СССР. Они объявили всех несогласных с ними врагами народа, придумав для этого новый ярлык — агенты Путина.
Похоже, что у нас 37-й год, и в роли сексотов выступают некоторые чересчур свидомые учителя, которые с Майдана пытаются закрыть рот всем, кто не поддержал Майдан. Не по их ли доносам в 2014 году у меня была СБУ?
Ярый националист, бывший черниговский судья и бывший городнянец Владимир Розинко даёт понять, что СБУ должна обратить внимание на меня: «Не буду утверждать, что Вы Киселёв масштабов Черниговщины или Городнянщины, но уж некий агент влияния России здесь — это однозначно. Вы первый из отряда Путина в Городне. Вас едва ли не преследует СБУ, а Вы вот герой такой. Преследует? Почему-то думается, что работники этой конторы просто отрабатывают деньги налогоплательщиков Украины».
Когда менты убили и второго сына 78-летней Ляшко Надежды Андреевны, я обратился к Розинко, чтобы он как судья помог бедной женщине хотя бы советом, он отказал.


* * *
Сайт «Всеосвіта» — это не педагогический сайт, а сайт отъявленных националистов. Даже в школах Киева есть русские школы. А здесь страшнейшая дискриминация русскоговорящих. И Донбасс вроде до сих пор считается украинским.
Благородную миссию педагога они превратили в бизнес. Администрация сайта занимается бизнесом, ей учителя и их разработки не нужны.
Объявив себя самым лучшим в мире педагогическим медиаресурсом и выдавая учителю сотни сертификатов и даже Почётные и Золотые грамоты не за качество загружаемых материалов, а за их количество, выплачивая при этом от 100 до 5000 гривень, этот ресурс интересует только бизнес на продаже чашек, футболок, рюкзаков и прочих товаров, а также платных вебинаров и курсов для учителей.
«Всеосвіта» награждает просто за тупые картинки из интернета. И даже за плагиат награждает, оправдываясь тем, что от истинного автора не было жалоб.
Хорошо придумали. Вор получает свидетельство, а настоящий автор, поделившийся материалом не ради сертификатов, потом никогда не докажет своё авторство.
Сайтом управляют люди, которые сами не умеют писать без ошибок по-украински, сделав кучу ошибок на своём сайте.
Я разместил более 220 авторских материалов, созданных с помощью самых современных интерактивных технологий и был по подсчётам их компьютера даже по количеству сначала на первом, а потом на втором месте. Специально из-за меня объявление окончательных результатов перенесли на три дня. В среду была произведена тщательная проверка только моих материалов и все мои материалы были выведены из рейтинга, хотя под ними за три дня было поставлено 109 лайков.
Мне написали, что мои материалы не соответствуют требованиям методической разработки и в качестве примера указали составленную мной антологию стихов о любви русских и зарубежных поэтов на русском языке.
Надо быть отъявленным нацистом, чтоб заблокировать мои материалы о нацистской Германии и нацистских концлагерях только за то, что они на русском языке. Я готовил их целых 20 лет.
Если бы я не начал выступать со своими замечаниями, они бы не стали выискивать мои работы на русском языке и демонстративно игнорировать работы, сделанные полностью на украинском языке.
Они заблокировали даже мои материалы, где не было ни одного русского слова.
Назовите свои грамоты хоть алмазными и бриллиантовыми, они не имеют никакой ценности.
Коллеги из разных городов рассказывают, что на курсах повышения квалификации учителей иностранного языка приказывают, чтобы учебников страны-агрессора в кабинетах не было.
Все учебники российских издательств велено списать и сдать в макулатуру.

Послал дирекции издательства Кембриджского университета электронный вариант своего учебника английского языка для 1 класса. Пришло письмо, что надо писать через указанную в этом письме ссылку, потому что для того, чтобы я мог отправить свою книгу, я должен ответить на вопрос, откуда я. И вот я перехожу на ссылку, и первый вопрос меня поразил: «Чей Крым?».



* * *
То, что случилось 24 февраля — уму непостижимо. Россия напала на Украину. Я не знаю, как мы будем жить дальше и будем ли вообще.
Уже есть первая жертва. Мэр Городни рассказал в «Фейсбуке», как затравили невиновного Романа Макася якобы за сотрудничество с оккупантами.
Люди, опомнитесь! Зачем вы берёте по бидону бесплатно раздаваемого молока с ферм, а потом продаёте его несчастным людям во время войны? Зачем вы взрываете мосты, если это не остановило русских?
Вы озверели до такой степени, что готовы загрызть каждого, кто думает не так, как вы. Вы обзываете людей сепаратистами, суками и пидорасами, предателями, посылаете им письма с угрозами.
Если вы такие герои, то почему вы сейчас не на передовой? Почему пропустили российские танки? Вы умеете воевать только компьютерной мышкой. В этом и весь ваш героизм. Вы говорите и пишете это от бессилия, страха и отчаяния. Только это вы сами голосовали за клоуна, который врал вам, что за две недели окончит войну, а на самом деле и не собирался прекращать войну.
На черниговском сайте была информация, что жители Гомеля, якобы не поддерживающие Лукашенко, тайком собрали гуманитарную помощь для приграничных районов, в том числе для Городни.
Почему мы не видели этой помощи? Мы видели только белорусские товары, которые продавались в магазинах.
Кто присвоил гуманитарную помощь, от которой мэр Городни отказался, обрекая людей на мучения и голод?
Русские ушли из Городни, Чернигова и Киева. Мэр Городни хвалится, что он отказался от гуманитарной помощи. Понемногу появляются продукты, но по баснословной цене.
Книги на русском языке сносят в Дом культуры, для того чтобы обогревать ВСУ в окопах.
А из библиотек всё, что на русском языке, изъяли.


* * *
Левко Лукьяненко имеет к независимости Украины такое отношение, как я к балету. Если бы не предательство Горбачёва, Кравчука, Ельцина и Шушкевича, Украина до сих пор была бы в составе СССР. И что получила Украина в результате независимости? Войну, которой не видно конца.

* * *
Это не просто мемуары — это свидетельство эпохи, увиденной изнутри.
Если эта книга поможет хотя бы одному человеку не сдаться, то я не зря написал её.