Два мира в одном: Выбор Регины

Регина была дочерью фотографа, единственного мобильного специалиста в городишке, которого приглашали на свадьбы, юбилеи, похороны, парады, конкурсы, словом, был «Салон фотографий» один на весь город и папа Регины.

Мама ее работала обычным рядовым библиотекарем.

Завидовали матери девушки:

— Ты смотри на нее, одевается как модница, прически, ходит прям как жена министра!

Регина тоже любила наряды, вкус у них действительно отличный, никаких излишеств. Регине так и хотелось защитить маму:

— Вот вам и готовый рецепт — образцовая женщина, а вам что мешает!

Но она знала, что родителей все уважали и пользовались их услугами, даже брали на время книги прочитать. Чаще не возвращали, полагали уверенно, что мама Регины просто ворует. Но никаких кармашков для записей возврата книг, ни печатей даже не было. Это уж говорит, что книги они покупали или дарили. Тогда вся страна читала периодику, ходила в библиотеки, брали почитать.

На работе маму Регины не повышали, она мешала им своей интеллигентностью и честностью, поэтому в директоры она не годилась в силу своего доброго характера.

Отец Регины тоже был терпеливым и терпимым, располагал всегда всех, но не мог делать замечания, даже когда это необходимо, потому что он всего лишь фотограф, хоть и не последний человек в городе после парикмахерш и продавцов. Блат был такой, что не учителя и воспитатели занимали первенство почетности, а богато одетые простые продавщицы, к которым как на поклон ходили, чтобы им отложили зонт, колготки ажурные, платки газовые, словом, как и парикмахерши, которые испокон веков были важными людьми поселений, продавцы гордились своим положением. Уступать свои места — ни за что и никогда. Потому там до самой пенсии и после работали бабуськи да тетки.

Мама Регины с утра занимала очередь в магазине за халвой к праздникам, это такой дефицит, что ради этого люди уходили с работ пораньше, заменяли друг друга, и к парикмахерше.

Все в порядке очереди.

Женщины, завидев в очереди отца Регины, сразу же без очереди провожали в зал стрижек или к прилавку, не потому, что он — фотограф, а потому что он — завидный мужчина, муж какой-то библиотекарши.

Он отказываться уже не мог, п. ч. бесполезно, будто ломаешься. Никто при этом не возражал.

Регина росла и видела, как взрослые лицемерят, льстят, обманывают, подхалимничают, руководствуются сарафанным радио да сплетнями, считая это первоисточником.

В садике она была тихой, боялась криков воспиталок да нянек, ведь дома у нее всегда спокойно и тихо, добро и радость. Как она любила сидеть дома, на улицу ее не тянуло, но с ребятами играла как все, не выделялась ничем, играть с ней любили и она там даже много выигрывала, побеждала, а таких уважают.

В школе учительница считалась строгой (синоним социальный — от слова «злой», не скажешь ведь «у нас учительница злая», а положено «строгая»). Потому сидела как мышка. Но громкогласая бабуля тоже лицемерила. Если кто постучится, голос прямо менялся, ходить стала тихо, не топала. Если на уроках комиссия, то не дай бог пикнуть или икнуть, она вытерпит, даже улыбнется, но потом она орет «тупые», «дебилы», «как вас родители терпят», «нарожали дураков». Старая дева с годами стала старой ведьмой, не считалась с детьми. Работа нужна и ладно. Регина боялась, ведь она так скажет, что каждый думает, что это лично его касается.

И это в первом классе!

В средних классах у них учителей стало больше. По литературе изучали классику. Как она понимала Пушкина, Фета, Некрасова, в старших классах она влюблялась в одноклассников или из соседнего класса, в выпускника, во дворе в старших ребят. Она воображала себе, что они ее тоже видят, замечают, когда смотрят на нее.

Дома перед сном мечтала. Она на балу, все танцуют, ее возлюбленный всегда с ней, у нее голубое нежное платье, у него костюм тех лет. Музыка, опять классика, оркестр.

Потом она засыпала и утром возвращалась в реальность.

В студенчестве она стала смелей, грамотная и эрудированная, она блестяще училась, радуя преподавателей и ею искренне восхищались одногруппники. Такого в школе не дождешься.

На первом курсе она усердно училась, выходила только в библиотеку заниматься, в магазин, на базар, в театр. Старалась ходить на премьеры и классику. Ну такой вот человек!

На втором курсе Регина похоронила родителей, которые ехали к ней в столицу с продуктами, с одеялом на зиму, шубкой и шапкой. В общежитии хранить негде, а потому родители каждое лето увозили все вещи домой, а к сентябрю привозили обратно. К зиме — зимнее, увозя весной обратно.

Проезжая мост, они въехали в город, решили поехать через базар, чтобы закупить продукты, но на повороте все машины скользили, уступали друг другу, но лихач на «Яве» не справился с управлением и врезался в их машину.

Учебу она не стала бросать, похороны были скромные, быстрые, учеба.

Родителей уже не вернуть, а они всегда радовались ее успехам. Поэтому она думала, что в память о родителям она будет стараться еще больше. Учеба отвлекает от печальных воспоминаний, а время лечит.

На последнем курсе у нее уже были надежные друзья. Две подруги и их парни. У Регины друзей не было, ее побаивались — умная, рассудительная, красивая, эрудированная, поэтому отпугивала и речь ее, и опрятность, и манеры.

— Ты как будто из пушкинских времен, — шутили друзья.

«Если бы», — думала Регина.

— Регин, айда с нами до выпускного за город. К реке, посидим, в последний раз.

Регина приучила всех, что она может пропадать надолго, то в библиотеке по полдня, то одна по городу бродит, любуется, фантазирует и «пишет» стихи, то на выходные домой съездит, там у нее живет тетя — сестра папы, которая в свою очередь привыкла к длительному отсутствию племянницы.

Утро выдалось солнечным, в комнате через закрытые коричневые шторы протискивались лучи солнца, в комнате гуляли полосатые желтые солнечные «ручонки» — лучики, через дырочки в этих стареньких общежитских шторках лучи пробирались как с железной крыши на чердаке у бабушки, словно ночное небо.

Она вечером приготовила рюкзак, взяла необходимое, и в назначенное время они встретились на первом этаже.

Шумно и радостно они вырвались из общежития, на улице было еще свежо, но солнце светило в глаза, пришлось надеть солнцезащитные очки. У Регины таковых не было — солнца она не боялась.

Они шли по городу пешком, далеко, к тому мосту, по нему выбрались в поселок, и еще километра три шагали в сторону их любимого места. Они именно сегодня решили на прощанье пройтись пешком, на обратном — на автобусе.

Трасса еще не была шумной, первый выходной, город спит. Город и поселок уже позади. Впереди — жизнь сегодняшнего дня.

Тут она заметила большие бетонные заборы-ограждения, такие бывают на стройках или отделяют что-то от глаз. В Питере, к примеру, они серые, старинные, а современные гладкие да белые. Такое ощущение, будто отгородили трассу от леса. То ли временные заборы, то ли специально, но они давно там.

— Так, девчонки, вы за ворота, а мы тут, за деревьями.

Намек поняли. Регина почувствовала какую-то магическую силу, которая притягивала ее к лесу. Она смотрела в лес и не понимала, почему она не хочет идти с ними дальше.

Чтобы они не обиделись, не ждали и не волновались, она вышла к ним:

— Ребят, вы тут пара на пару, идите одни, а я не хочу, что я там не видела. Я в общагу, после экзаменов домой.

Никто не думал возражать. Ведь это — Регина. Ее уважали и понимали, если она что решила, переубеждать бесполезно.

— Ладушки, только дорогу осторожно переходи. Автобусы уже прошли.

Молодежь потопала дальше, а Регина свернула за панельные заборы.

Она шла медленно, прислушивалась, все-таки девушка же, не мальчик, не спортивная.

Чем дальше она шла крадучись, тем лес закрывал ветвями и лапами ели будто двери. Каждый раз она будто шла по какому-то невидимому дома, где невидимые двери распахиваются, пропускают дальше, и закрывают. Оглядываясь, она уже не видела ничего, кроме странного леса. Казалось, будто она не дойдет никогда никуда, а обратно она каким-то образом не может идти.

Вдруг она услышала какую-то музыку. Она была где-то недалеко. Интуитивно она шла на звук. Это были классическое произведение, кто-то чудесно играл на рояле.

Она вдруг заметила, что лес стал темным, солнца нет, похоже, она долго шла и уже вечерело. В лесу ведь фонарей нет, а здесь какие-то огоньки мигают.

Наконец, звук стал ближе, она осторожно отодвинула лапу ели и обомлела.

Небольшая полянка, и за ней — ограждения, небольшой двор, и двухэтажный дом с мансардой. Она остановилась, чтобы оценить обстановку.

В дом заходили какие-то люди. В темноте не очень видно, но понять, что это мамаши с детьми, мужчины, наверное, мужья и отцы, все входили по ступеням через крыльцо в этот дом, где играла музыка.

Когда она высунула голову, чтобы лучше увидеть, как вдруг:

— Добрый вечер, уважаемая гостья!

— Здравствуйте, — удивленно, но слегка испуганно, ответила она и посмотрела.

Видимо, пока она шуршала, выглядывала, на нее обратили внимание. Это был высокий ухоженный, гладко причесанный седовласый старичок во фраке, с галстуком-бабочкой.

— Вы кого-то ищете?

— Не знаю, похоже, я заблудилась.

— Не бойтесь, я здесь гардеробщик, а это — наш маленький театр. Сегодня концерт, не желаете войти?

— Но у меня билетов нет, и одежда походная, брюки, а они вон какие нарядные, в платьях.

— А я вас проведу на последний ряд, сюда ходят люди отдыхать, а не обсуждать.

Этот дед напомнил ей папу.

— Никогда не думала, что в лесу бывают филармонии.

И это в столице N.

— Нет, что вы, мы живем в большой деревне, у нас столица очень далеко, мы туда ездим редко, на каретах. У нас все здесь есть.

«Да ладно, я сплю! Но сон мне нравится. Айда дальше смотреть!»

Она стала разглядывать людей. Они одеты и правда как в пушкинские времена, дамы в шикарных нарядах, шляпки, перья, дети как из книжки. Мужчины сняли цилиндры.

После концерта все уехали в деревню. Озадаченная Регина стояла и думала, скорее, доверилась сну, что будет дальше.

— Простите, но мы закрываем на ночь. Вы не из нашей деревни. Где вы будете ночевать?

Регина вдруг расчувствовалась, заплакала, потому что сон не решал ее проблемы, а она не понимала, где она, что нужно делать дальше, где ночевать. Не в лесу же.

— Ну, ну, девочка, не плачьте! Я понимаю, что вам негде переночевать. Если вы не против, я вас провожу в кухню, здесь работает моя жена. Когда здесь спектакль или концерты, я ночую у нее. Утром приезжают кухарки, пекут хлеб, пироги, потом отвозят в деревню на продажу.

Кухня работает всегда, сегодня жена в ночную смену.

Она послушно пошла за ним.

Добрая полная улыбчивая женщина быстро приготовила ей ужин, они пообщались и тоже не поняли — кто она и откуда.

— Так оставайся жить у нас? Нам учителя нужны, на кухне, везде, лишних работников не бывает.

После ужина она крепко заснула. Во сне она увидела родителей, которые сидели с ней рядом, как в детстве, гладили по голове, и она заснула во сне.

Ей дали выспаться, накормили, и она сказала:

— Можно я у вас останусь навсегда? У меня на родине нет людей, которые бы по мне горевали. А здесь я буду жить и приносить пользу.

— Ваше право, мы только рады.

Она стала работать на кухне, со временем ей купили платье на выход, чтобы по деревне ходить как все, жила она в кухне в маленькой каморке и была счастлива.

Слух о новой кухарке распространился по деревне. Всем было интересно узнать, кто она и какая. Некоторые уже узнавали ее, когда она гуляла по улочкам. Мужчины важно проходили мимо, галантно уступали дорогу, дети любили ее. И вот опять приехали артисты. Теперь она уже сделала себе прическу, локоны красиво спускались на плечи, шляпка с вуалью прикрывало ее милое личико, зонт для солнца она, как и другие, оставляла в гардеробе.

— Разрешите сесть рядом с вами? — Вдруг услышала она, когда старалась с непривычки уложить широкую юбку, и глядела на других, как они это делают.

— Да, можно, — не глядя ответила она и продолжала изучать.

— Александр.

— Сергеевич Пушкин, — пошутила она. И извинилась, неловко получилось.

— Любите Пушкина?

Она посмотрела на него и от удивления непроизвольно раскрыла ротик.

Рядом с ней сидел симпатичный молодой мужчина с тростью. «Прям как Шерлок Холмс», — подумала Регина.

— Регина.

— Ре-ги-на. Очень необычное имя. Впервые слышу.

Нельзя сказать, что она смотрела спектакль, она боковым взглядом наблюдала за ним. Ей еще никогда не приходилось знакомиться ни с кем из парней, тем более, с таким красавцем. Ох, все бы обзавидовались!

После спектакля он проводил ее до кухни.

Потом приезжал в гости. Они гуляли и вместе было очень хорошо.

Спустя некоторое время ее пригласили в гости знакомиться его родители. Они восхищались ей и удивлялись. Речь необычная, манеры тоже, сочли за приезжую из другого региона матушки Руси.

Конечно, ваши мысли в правильном направлении.

Пышная свадьба, счастливая пара, замечательные дети.

Вот так бывает во взрослой сказке.

2020