НЕЗАБВЕННЫЙ ЧИЧКИН

НЕЗАБВЕННЫЙ ЧИЧКИН

Чичкин, Чичкин. Кто не знал Чичкина? Только дети и добропорядочные домохозяйки. Для нас, нормальных лю-дей, он был многое чем. Из метро «Сокольники» вылез, пе-решел дорожку, и ты у него. К нему можно было зайти круг-лый день, но не позже 10. Да, у него было обшарпано и тускло. Но всегда ты выходил от него умиротворенным и готовым к новым действиям. И день после него еще не кон-чался. У него, правда, был принцип – у гостя должны были быть деньги, часть из которых, будь добр, оставь хозяину. Но никто не обижался – само собой разумелось. У него все-гда можно было встретить много любопытных людей, с кем-то полаяться, а с кем-то и подружиться. О том и речь.
Ну, хватит, хватит, томить, вас. Чичкин – это леген-дарный виноводочный магазин. Почему без кавычек? По-тому что одушевленный – я уже это объяснил. Почему именно Чичкин? Был «Штучный», потом переросло в Штуч-кина, и далее – в Чичкина. Он был единственным, что в 70-е годы работал в районе до 10. Мы все его любили. Безжа-лостное время и рычащий, ничего не понимающий экскава-тор похоронили Чичкина под его же собственными руина-ми. Не пощадили даже еще более легендарную булочную, что была рядом; а ведь она снималась в «Место встречи…»
Стою я как-то в темный зимний вечер в очереди и без удивления наблюдаю за фокусом впереди. Серый работяга получает четвертинку, и пока тетя Зина отсчитывает сдачу, срывает «бескозырку», и, слегка отвернувшись от прилавка, в один заглот, без содрогания и, не поморщившись, опу-стошает покупку. Сдача готова, но наш герой протягивает Зине пустую посуду. Она, не говоря ни слова, кладет ему пятак.
– Почему не семь? Мне же потом еще на трамвай. Не хватит… – бормочет человек.
– Так дойдешь. Или что? – получает он угрожающе в ответ.
Логично и справедливо, проветрится мужик.
Ну, да ладно, еще не такое здесь видали. Но вот, за-слоняя собой весь дверной проем, к нам вошел, нет, вос-шествовал, нет, произвел явление – не знаю, какое еще слово подобрать… Многое помнит Чичкин, всякие к нему захаживали. Но не такие. У нового посетителя вид здоро-венного русского барина из 19-го века, только тросточки с серебряным набалдашником не хватает. Бобровая шуба распахнута, под ней костюм, как для Кремля, бобер и на затылке. От него за километр разит дорогим одеколоном (но не «Шипром»), на тот же километр армянским коньяком и, похоже, сигарой. Он румян с мороза и в прекрасном рас-положении духа. На всю забегаловку разносится здоровье, слава, достаток и благополучие. Кто помнит певца Бориса Штоколова из «Большого» в период его расцвета, так вот очень близко. А может, это был сам Шаляпин – в полумраке не разберешь. Угораздило же его…. Никак любимая жен-щина выставила вон за красивую любовницу – словом, ве-село ему от полноты жизни.
И тут раздается его бархатный басок:
– Товарищи, кому я здесь нужен?
В углу топчутся две помятых личности, в очередной раз пересчитывая свои два неполных рубля. Именно третье-го им и не доставало.
– Подойдите, пожалуйста, сюда.
Однако подскочила моя очередь, и уже не до них.
Выходя от Чичкина, я услышал Штоколова-Шаляпина:
– А у меня, друзья мои, прекрасная закуска, - при этом он двумя пальцами вытаскивает за шкирку из газетного свертка, который прижимал у подмышки… ананас.