Бродяга.

Лежал бродяга у пруда, где барыня нагой купалась,
он наблюдал за ней с утра, и плоть, хмелея, возбуждалась.
Он, одичавший пёс земли, не признавал чужих законов,
её он выбрал для любви, согласно, собственных канонов.

Не надо было ей одной, идти на тихий пруд, плескаться,
и важно фыркая водой, прохладе дивной отдаваться.
Счастливой гордостью полна, плыла, забыв про всё на свете,
не зная, что на берегу, сюрприз коварный скоро встретит.

Устав, довольная собой, на чистенький песочек вышла,
и покрывало расстелив, в приятной неге вся притихла.
На солнце жарком разомлев, пустилась в томные мечтания,
и похоть, сладко подступив, наполнила её желанием.

Совсем не ведала она, что за ближайшими кустами,
за ней следит горячий взгляд, разглядывая её тайны.
Закрыв глаза, отдавшись грёзам, раскинулась и замерла,
И не заметила, как тихо, к ней тень бродяги подошла.

Он очень сильно возбуждённый, уже штаны с себя стянул,
и заслонив собою солнце, к ногам ей руки протянул.
А та не ведая угрозы, решив что тучка мимо шла,
глаза свои слегка открыла и от испуга замерла.

Пред ней предстал, мужик небритый, весь загорелый и сухой,
готовый взять её насильно, своей огромною бедой.
От неожиданности этой, крик просто в горле, комом встал,
смотрела как мираж оживший, бесстыже к телу подступал.

Впав в ступор, всё не понимала, как ведь могло случиться так,
что ею кто-то обладает, и забирает просто так.
Но поздно было уже плакать, он резко ноги ей поднял,
раздвинул быстро и небрежно, и плоть упругую вогнал.

Заполнена, распята властью, огромной силе поддалась,
всю распирало от напасти, когда вошёл он, не таясь.
Ей было больно поначалу, но похоть давняя брала,
своё себе же, возвращала, и барыня вся поплыла.

Её предательские недра, вкусили сей запретный плод,
и стон блудливый, возбудили, открыв хозяйке, пухлый рот.
Насаженная беспощадно, на сильную, большую плоть,
в огне желания горела не в силах жажду побороть.

Вся растворилась в вожделении, от сладости с ума сходя,
а груди спелые качались, вторженьям плавно счёт ведя.
Она хотела и желала, напора жаркого внутри,
себя до капли отдавала, крича собой «Возьми! Возьми!»

И истекала раз за разом, во времени счет потеряв,
хотела только продолжения, всей глубиной его приняв.

В ней всё смешалось, стыд и радость, порок и счастье в один миг, когда он до конца вошёл, до боли, издав финальный громкий крик.

Он семя дикое посеял самца, что выполнил свой долг,
Использовав свой час в природе, настолько ровно, сколько смог.
Поднялся криво усмехаясь, не веря собственным глазам.
Дворянский род не отличался, желаниями от прочих дам.

Но с благодарностью смотрел он, на эту барыню
сейчас, не зная сможет ли когда-то,
использовать такой же шанс.