Нарисованных снов проходец

То в ауре цветного аромата,
То в роскоши сверкающих снегов,
Являлась ты, объятая закатом,
В оранжевой вуали облаков.
В подвесках кос, в ознобе снежных елей
Тем зримее Горячий сердца ключ,
Чем кобальтовей росписи у «гжели»
И мёд беседы сладостен и жгуч.
Слух ловит тихий шелест патефона.
Иглою света смётывая швы,
Ты высказан не ярой силой грома,
но шёпотом транслирован листвы.
След тлеющей слезы, сгорая, гаснет,
Подобно блеску бесприютных рыб,
Так ты, на ледяное дно напастей,
Вдруг падаешь из солнечной поры.
Но чьи-то пальцы вдруг соприкоснулись,
Доверчивостью отозвался взгляд,
В ненастье серо-сиротливых улиц,
Целуют чьи-то губы невпопад.
За окнами вздыхают облегчённо:
Сплетая строк и вен голубизну,
Явилась Ты, та самая девчонка,
Ту самую принесшая весну.

Каштанов
привкус пурпурных кулис
Расшитых опереньем серебристым.
Обласкан слух и сбережён каприз
Родства Твоих шагов с шуршаньем листьев.
Вином шипучим льётся ночь аллей,
Пернаты тени в пятнах полусветий
И страстью терпкой пьяных фонарей
Объят твой абрис в бархатном берете.
Союз с луной утратил смех астральный.
Под магию смартфоновых икон,
Я, как лунатик в шторме семибальном,
Штурмую сновидений бастион.
Все кошки ночью серы и беспечны.
Пусть даже попадая в переплёт,
Ловлю я век Твоих остроконечность,
Как серый жемчуг, выстрелом навзлёт.

Недопета поэма повисших в безволии рук.
Безысходность лучится изломом печальным рта.
На аккордах век отражается веток стук.
Оловянный солдатик, уймёшься ли ты когда?
Как заложник, недвижимым взором в стекло уткнусь,
На инь-яновый ритм заглядевшись огней витрин,
И клянусь, постоянно, забыть клянусь…
Только сердце вальсирует вечное раз-два-три.

Сколько дней я леденел,
Всё душой мечтал согреться.
Кем намолена ты мне
без стальных решёток в сердце?
Ты явилась мне такой,
Как в чудесном сне когда-то,
То ль придумана рекой,
Шуму вторить перекатов?
Или выплакала ночь
В облаках слоисто-лунных,
Одиночество толочь
Ветром парусным в лагуне.
Нет, пожалуй - солью слёз
Йорика в пустых глазницах,
Что фонемною искрится
Плазмой инея в мороз.

День бледнел кинолент витком,
Грудь сосала змея потери,
Тикал таймер тревог зрачком,
Фронтом облачным в просинь целя
В траекториях злых сердец
Жжёт нагрудное оперенье,
Окольцована боль в свинец,
Звук
минорной зудит мигренью
Может, с небом Ты симбиоз,
Окаймлённый усмешкой нежной?
Сбитый ветром в сиянье гроз
Леденящий коктейль нездешний?
Аромат - Твой во мне двойник -
Шлейфом тянется чист и долог,
Как просроченный сердца крик,
Что не вылечит кардиолог.

Ночь упрятана в тени век,
Болью чёрной обуглен глаз
И волос Твоих чёрный снег
Напластован на алебастр.
Вшит в извод моих губ Фавор?
Разве сам я себе солгу,
Что гоню из души укор,
Что светить без Тебя не смогу.
Хоть забвенью Тебя предам,
Пусть себя я перехитрю –
Занесу в вековечный спам,
Но Тебя до небес люблю.
Снова к струям звёзд на стекле
Удаль сердца являет счёт,
Полусонной ходьбой во мгле
Ночь окольно к Тебе влечёт.
Словом вспарывая целину
Не явлённых ещё миров,
Вижу в них лишь Тебя одну
Средь пожарищ и катастроф.

Спозаранку встану я, светом сотканный,
За тебя прочту молитовку я кроткую.
Накрахмаленной сорочкою берёзовой
Встанешь ты перед глазами в дымке розовой.
Не мути красой мне сердце, Ненаглядная.
В вековечном этом споре Кривды с Правдою,
Говорили люди мне: будь поласковей,
Не считай ты эту жизнь белой сказкою.
Перекаты, перевалы, перелесочки,
Год который жду-пожду от Лады весточки.
Крепко держат сожалений чувства прошлые,
Иссушили, истерзали сердце в крошево.
Да наполнится молитва умилением!
Закадит черёмух цвет откровением.
Не желает и она быть лишь любовницей.
Что на сердце у тебя, да пусть исполнится.

Нарисованных снов проходец,
Наваждений осенних вор,
В резонансе чужих мелодий
Сердце входит в ночной дозор.
Недосказанная в шансонах
полуправдой шепча, кричит
Безконечная протяжённость,
фантастичнее эфемерид,
Облечённая в лихорадку,
Изнемогшая в гласах труб,
Обагрила Любовь без оглядки
Шрамом ставшую сухость губ.