С повязкой на глазах

С ПОВЯЗКОЙ НА ГЛАЗАХ

Есть, как известно, человеческий закон, и есть Закон –
Как Высший Судия поставленный Творцом над всеми нами:
Поступки наши все и действия оценивает Он,
Слова и помыслы, не ставшие и ставшие делами…
И за иные издавая даже покаянный стон,
Рыдая, всё-таки разжалобить Его нельзя слезами:
Он неустанно души взвешивает наши на весах
Своих космических с повязкою тугою на глазах!


ЗА ГЛУХОЙ СТЕНОЙ

Порою словно бы сама Судьба настойчиво стучится в наши двери
Своей по-матерински лёгкой и заботливой рукой,
Готова, кажется, нам возместить сторицею все прошлые потери,
Вернуть надежду ли былую и утраченный покой;
Но стука мы Её не то чтобы не слышали, но этому не верим,
Сомнений непреодолимых словно за глухой стеной…
И вот уж, еле-еле тлевшая, последняя надежда угасает –
И поневоле при своём тогда Судьба нас оставляет.


В ХРАМЕ ЖИЗНИ ВЕЧНОЙ

Жизнь человека под луною – неизбывная тоска по небесам
Уже с минуты в бренном теле самой первой до последней;
И самым смелым, всем прекрасно-дерзновенным человеческим мечтам
Или не тут начало, как и невообразимых бредней
Иных исток?.. Так что же, в Жизни Вечной величавый храм
Уже допущенные, и поныне мы всё топчемся в его передней
И перед следующей дверью отчего-то часто вдруг
В самих себе в последний миг парализуют нас сомненья иль испуг?


НА ВЕКОВОМ ПУТИ

Для сердцем зрячего, для знающего путь свой, смерть – всего лишь перемена,
Одна из многих в бесконечно протяжённом бытии;
И с тем избавлен он от горестного рокового плена,
В котором многие томятся поневоле, словно в сонном забытьи,
А моря бурного житейского волнение и пена
Ему не застят взора на его необратимом вековом пути:
Огни чудесные надземные в его глазах играют
И в них и в нём самом духовные глубины ещё больше высветляют!..


МИРОВОЙ УСТОЙ

Богатство мудрецу достойному ни чуточку не прибавляет счастья,
И ни к чему ему ни званья, ни лукавая людская похвала.
И лишь наградою ему – то драгоценное бесстрастье,
Что, как термический закал, душа его в невзгодах и в горниле жизненных борений обрела;
Нещадный зной уж не томит его и не страшит суровое ненастье,
Не задевает ядовитая завистника стрела...
И может, только он один во всём, как море в шторм, бурлящем поднебесье
Усильем духа своего ещё удерживает мира равновесье.