Дот

В обветшалых доспехах бетонной брони, рубежем неприступным когда-то, старый ДОТ освещают с дороги огни — как из бронзовой стали солдата.

В арматурах склонились букеты цветов, каска ржавая, свечка и строки: «Здесь навеки остался участник боёв, тех свинцово-кровавых... жестоких».

Тихий сумрак его не тревожит порыв, пулемётная очередь стихла, и пехота давно не идёт на прорыв, и не слышно командного крика.

Нет приказа держаться любою ценой...
И от горя поникшие травы
Не дрожат под немецкой рычащей бронёй у горящей с Керчи переправы.

Но хранит тишина и холодный бетон имена, позабытые кем-то,
Запах гари... разрыв... и наводчика стон... Сорок первого жаркого лета.

Может, чья-то рука у предсмертной черты полоснула бетон: «Будем живы...»
И упала в пугающий зов темноты безымянной солдатской могилы.

Охраняют ветра всех погибших покой, амбразуры сомкнутые веки.
Только б память о них не забрали с собой в даль далёкую времени реки.