Григорий Борзенко Придорожный дуб Поэма

Григорий Борзенко
Придорожный дуб
Поэма

Глава первая

Мы никогда, увы, не знаем
Каким он будет жизни путь
И лишь с годами понимаем,
Что нужно нам назад взглянуть.

Чтобы понять, что жил неверно,
Может, напротив: верно жил!
Сеял вокруг лишь зло и скверну,
Или добро одно творил.

Какой ты в жизни след оставил?
Что смогут о тебе сказать?
Иль уважать себя заставил,
Или же будут проклинать.

Когда жизнь пела и кружила,
Думать о вечном было недосуг.
Но так на свете всегда было:
Приходит старость! Резко! Вдруг!

И вот, мгновенье наступает,
Когда нам нужно дать отчет,
Душа вранья не принимает,
И отговорок не поймет.

Всем нам одно лишь есть мерило:
Бог судит всех нас по делам.
Всё то, что в твоей жизни было,
Важней всего знать небесам.

Жить нужно, твердо понимая,
Каких заслужишь ты наград,
Иль ждут врата любви и рая,
Иль подземелья мрак и ад.

Как мы идем своей дорогой,
Каков у каждого тот путь,
Сейчас мы, с разрешенья Бога,
Со стороны можем взглянуть…

Вот, видим лес, рядом – деревня,
Изба добротная стоит,
Там нет унынья и забвенья,
Работа там во всю кипит!

Старик-отец всё с младшим сыном,
В поле весь день! Сеют и жнут,
Два старших брата пред камином,
Сидят весь день, лишь жрут да пьют!

Отец, однажды, молвил строго:
«Довольно вам баклуши бить!
Сбирайтесь-ка скорей в дорогу!
Не я же буду вас женить!

Найдете жен себе достойных,
Работать пусть заставят вас,
И, коль отыщите вы оных,
Ждем дома вас мы тот же час!».

Упали братья на колени:
«прощенья Просим пред тобой!
Погибнем там от своей лени!
Схоронят нас в земле сырой».

«Так будет вечно продолжаться», -
Таким суровым был ответ.
«На ком же дом будет держаться,
Как я покину этот свет?!

Иван один, в доме, и в поле,
Невмоготу так дальше жить!
А коль со мной случится горе?
Он будет вас один кормить?!»

Видя, что братья погрустнели,
Иван сказал: «И я пойду!
И братьям помогу на деле,
Ну, и себе жену найду!»

«Как же один я здесь останусь?»
Отец с досады прошептал.
«Братьев в беде я не оставлю!»
Иван решительно сказал.

Глава вторая

Полей прекрасные просторы,
Ласкают сердце, душу, взор,
все ж, Может, краше лес и горы?
Я возражу вам: - Это вздор!

Нет ничего полей прекрасней,
Их мирной, нежной тишины,
И в ясный день, и в день ненастный,
Поля восторгами полны!

Трое парней спешат куда-то,
Двое - уставшие идут,
Потупив взгляд свой виновато,
Вздыхают, медленно бредут…

Иван шагает быстро, смело,
Стараясь братьев поддержать,
Те ковыляют неумело,
Зевают… Хочется им спать…

Вон у дороги дуб ветвистый,
В теньке решили отдохнуть,
А завтра день наступит чистый,
Тогда они продолжат путь.

Вот здесь дорога расходилась,
В трех направлениях велась,
Как утром зорька заискрилась,
Употребил Иван наш власть.

Сказал он смело, очень строго:
«Негоже вместе нам идти,
Каждый пойдет своей дорогой,
Так легче счастье нам найти.

Вот ты, Степан, пойдешь налево», -
Старшому брату он сказал. -
«Найдешь, быть может, королеву,
Ведь ты богатую искал!

Ступай направо, брат Данило!» -
Для брата среднего указ. -
«Хочу, тебе чтоб подфартило,
Жену нашел ты там тотчас!

Быть может, поиски продляться,
Если совсем не повезет,
Нам лучше здесь же повстречаться,
В такой же день. Но через год».

Немного братья поворчали,
Чтобы Иван их не бросал,
Но тот с задором, без печали,
Дорогой прямо зашагал.

Что ж, братьям только и осталось,
Что тяжело в сердцах вздохнуть,
На месте потоптаться малость,
Да отправляться в дальний путь…

Глава третья

Шел Степан весь день, неделю,
Целый месяц он шагал,
Стал терять надежду, веру,
И вдруг, село он повстречал!

Постучал в избу, что с краю,
Попросить стакан воды,
Стоял, еще не понимая:
Здесь ждет подарок от судьбы!

Вдова жила здесь одиноко,
Уж много лет одна жила,
Чтобы мужчина был под боком, -
Такой мечта ее была!

Вдова Степана накормила,
Велела больше не тужить,
На печке рядом постелила,
И стали они вместе жить.

В любви, утехах хороводят,
Душа у вдовушки поет,
Но дни и месяцы проходят,
А милый все лишь спит да жрет…

И тут вдовица намекнула,
Что нужно дров бы наколоть,
Да так лишь в глаза ему взглянула,
Что затряслась страдальца плоть.

«Была дорога очень трудной…» -
Подал он голос – просто жуть! -
«Мне непременно, очень нужно,
Набраться сил и отдохнуть».

«Трава большая в огороде,
Это сорняк - нужно убрать!
Ты оклемался уже вроде,
Пора работой помогать!»

Слова вдовы были как выстрел,
Прям в сердце! Сразу наповал!
Он на кровать свалился быстро,
И в диких муках застонал.

«Нельзя работать мне, родная,
Былая обострилась хворь…
А вдруг помру я? Кто же знает?!
А вдруг сильнее станет боль?»

Уж год прошел… А от Степана,
Ни слова, чтобы помогать.
Увидев, что живет в обмане,
Пришлось вдове его прогнать.

Задумался Степан наш здраво,
Что год прошел, он осознал,
Ну, и, не мудрствуя лукаво,
Назад он к дубу зашагал.

Глава четвертая

А средний брат, тот, что Данило,
Тот тоже очень долго шел,
Да и ему в пути сфартило:
Трактир веселенький нашел.

Трактирщик был любитель баек,
Рассказы - жутко как любил,
Данило наш их кучу знает,
Тут он свой дар и применил!

Бормочет, что на ум приходит,
Ему бы только лишь болтать!
Трактирщик глаз с него не сводит,
Винца стараясь подливать.

Вот так жирел тут наш рассказчик,
Уж много ль, мало ль, целый год!
Когда ж трактирщик наш - заказчик,
Простую истину поймет?

Пока сидел он год без дела,
Да слушал, что Данил сказал,
Его таверна опустела…
Он всех клиентов растерял…

Нетрудно, братцы, догадаться,
Что болтуна он все ж прогнал.
А что тому? Куда деваться,
Он к дубу сразу зашагал.

Глава пятая

Пора уж нам, читатель милый,
Вспомнить Ивана! Как там он?!
Куда тропинка заманила?
Куда судьбой был занесен?

Он долго-долго шел полями,
Когда густой увидел лес,
Деревья с длинными ветвями,
В которых солнца луч исчез.

И вдруг, увидел он сторожку!
Это избушка лесника.
Дверь приоткрыл Иван немножко,
Внутри увидел старика…

Сидит тот в скорби и печали,
Склонившись низко над столом,
На вид он был живой едва ли…
Беда была со стариком…

«Что вы, любезный, так грустите?» -
Спросил Иван, рядом присев, -
«Я ведь могу, если хотите,
Помочь в решенье ваших дел».

«Как не грустить мне в час заветный», -
Таким печальным был ответ. -
«Явился вдруг Кощей Бессмертный,
Принес мне главную из бед!

Похитил дочь мою, мерзавец!
Сказал, что в жены хочет взять!
Он ведь уродлив! Он ведь старец!
Умом такое не понять!»

«Сочувствую я вашей доле,
Я непременно их найду!
Спасу девицу от неволи!
Вы оставайтесь! Я пойду!»

Глава шестая

Часто хочется нам, братцы,
Заглянуть за горизонт,
И узнать, хотя бы вкратце,
Что таит далекий фронт?

Что за дымкой, за туманом?
Что маячит вдалеке?
Эта цель весьма желанна!
К ней спешишь ты налегке.

Может, ждет тебя там счастье,
Радость, смех, веселье ждут.
А вдруг, таится там ненастье?
Слез, горя, бед затянет пруд?!

Иван все шел, печаль не зная,
Крепился, чтоб не унывать,
Но все ж, в душе чуть понимая:
В пути и беды могут ждать.

Лес все густел, все был мрачнее,
Коряги, чащи на пути,
Там темень! Солнца луч не тлеет!
Там тропок вовсе не найти!

Вот волчий вой вдали раздался,
Страшенный, злобный, просто жуть!
Упрямый путник не сдавался,
Не мог от цели он свернуть!

Ночами мучил жуткий холод,
Хотелось есть, поспать прилечь,
Но крепок духом был! И молод,
Сдвигал он ветви силой плеч!

Лес он прошел. Но видит - горы.
Стены гранитных мрачных скал
Собой закрыли все просторы!
Таких он раньше не видал!

Путь дальше был невыносимым,
Казалось: гор не одолеть!
Иван же, был неумолимым:
Или идти, иль умереть!

Со скал едва он не срывался,
До крови пальцы разбивал,
Но все же к цели приближался!
Зачем он шел, он понимал!

Вот впереди - скала до неба!
А на вершине той – дворец!
Смекнул Иван, идя по снегу:
Что прибыл к цели, наконец!

Мрачный дворец – то дом Кощея!
Над ним вон вороны кружат,
Другой бежал бы прочь, немея!
Иван же был находке рад!

Не смел нисколько сомневаться
Что из темницы той сырой
Спасет её, чтоб восхищаться
Ее небесной красотой.

Иван Продолжил путь с упорством,
Достойным всяческих, похвал,
По скалам лез с таким проворством,
Что свет такого не видал!

А вот и замок! Он пугает!
Отвесом неприступных стен,
Но путник устали не знает:
Словно попал в иллюзий плен!

Ночь опустилась над землею,
И стало призрачно вокруг,
И вместе с жутким волчьим воем,
Вороний крик раздался вдруг.

Казалось, здесь – исчадье ада!
Но вот мелькнул вдруг свет в окне!
Иван смекнул: туда мне надо!
Там может быть она вполне!

Иван кряхтел и упирался,
Так трудно было! Просто жуть!
Но все ж, к окошку он пробрался,
И смог в него тайком взглянуть!

И в тот же миг он ужаснулся,
Увидев страшное лицо,
Это Кощей! Он встрепенулся:
Тот дарит девице кольцо!

Она стоит, дрожит от страха,
Не знает, что тому сказать,
А тот, на вид такой неряха,
Все продолжает наступать!

«Не смей мне, дерзкая, перечить!» -
Не говорил он, а кричал. -
«Уж сколько раз тебе давеча,
Я выйти замуж предлагал!

Купаться будешь ты во злате,
Одета будешь ты в парчу!»
«Не нужно мне парчи, богатства!
К отцу, домой я лишь хочу!»

Сердце Ивана больно сжалось,
Заслышав нежный голосок,
Еще чуть-чуть, еще бы малость,
И он сдержать себя б не смог!

Хотел он броситься в окошко,
из плена Деву выручать,
Но понял он: что хоть немножко,
Но все же нужно подождать!

В дверях увидел он охрану,
они Кощея точно ждут,
Но надо б действовать по плану,
И подождать, пока уйдут.

Ну, а Кощей не унимался,
И в злобе продолжал кричать:
«Неужто зря я так старался,
Устал тебя я в жены звать!

Сейчас пойдем в опочивальню,
Хочу тобою я владеть!
Я требую! Идем-ка в спальню!
Перечить мне прошу не сметь!»

«Нет!» - Дева жалко закричала. -
«Чем быть с тобой – лучше умру!»
И вмиг на край оконца встала:
«Сейчас шагну я в темноту!»

«Вот дура!» - Старец в возмущенье. -
«Я предлагаю сытно жить!
Другая стала б на колени,
Чтобы меня благодарить!»

«Не нужно сытности, престижа!
Ты свое злато забирай!
Лишь только подойдешь поближе,
Я прыгну вниз! Ты так и знай!»

«Ах, ты ж, негодница такая!
Законный муж я! А не враг!
Ждет ночка нас с тобой лихая!»
Кощей к девице сделал шаг.

Та резко к ветру повернулась,
Чтоб сигануть в небытие,
Но на лицо она наткнулась,
Что нежно смотрит на нее!

Иван вдруг палец прижимает
К своим сомкнувшимся устам,
Что это значит – каждый знает,
Это известно с детства нам.

«Нам время для побега нужно». -
Иван тихонько прошептал. -
«Ты попроси его, но нежно,
Чтобы денек он подождал».

Дева смышлёной оказалась,
Вся напряглась она в струну,
Подумала всего лишь малость,
И повернулась к колдуну.

«Ну… Хорошо… Я уступаю…
Все ж не хочу я умирать…
Тебе отдамся! Обещаю!
Но день прошу я подождать!»

«Зачем же ждать?!» – Кощей ликует.
Но дева машет «Нет!» в ответ,
«Душа моя пусть потоскует,
Самой себе я дам ответ,

Ну, дай мне день, чтобы смириться,
Пришел девичеству конец…
Тогда с тобой смогу забыться,
Пойду покорно под венец…»

«Ну… Хорошо…» - Колдун расстроен,
Но все ж надежда душу жжет. –
«Тебе сегодня подневолен,
Но завтра нас утеха ждет».

Кощей ушел. Вдвоем остались,
Глядя друг другу в темень глаз,
Минутой сладкой наслаждались,
Они, как-будто, целый час!

Но, не могли налюбоваться,
Тем Блеском нежности в глазах,
В их душах стало совершаться,
То, что вершится в небесах!

Про ту любовь так много спето!
Стихов прекрасных масса есть.
А сколько их не перепето!
Чувств, их так много, что не счесть!

Они сейчас в сердцах бурлили,
Двух светлых, молодых, людей,
Они, казалось, вмиг забыли,
Что они в замке злых теней!

«Как долго я тебя искала…»
«Тебя я тоже долго ждал…»
«Что ты придешь – я точно знала…»
«Тебя упорно я искал…»

Они друг другом любовались,
Сердца стучали в унисон,
Продлить блаженный миг старались,
Казалось им, что это – сон!

Вот, наконец, Иван очнулся,
И стал девицу торопить:
«Пока Кощей вновь не вернулся,
бежать нам Нужно во всю прыть!

Коль будет жаркая погоня,
Коня нам надо раздобыть,
И посему будет резонно,
С собой нам что-то прихватить!»

И стал Иван себе в котомку,
Сребро и злато быстро класть,
Потом за руку взял девчонку,
Чтоб вместе прыгнуть, не упасть

Головка девы закружилась,
Боялась вниз она шагнуть,
Но все же, наконец, решилась,
Их ждал опасный, трудный путь…

Глава седьмая

Погоня – то не развлеченье!
И не утеха для зевак!
Это – волнений, сил сплетенье,
Где уступать нельзя никак!

Азарт у тех, кто убегает,
Пытаясь выход все ж найти,
А коль догонят, он ведь знает,
Свободу, жизнь уж не спасти…

Иван с девицей понимали -
Кощей побег им не простит!
Вот и спешили, убегали,
Пока надежды луч горит.

Обрывы, скалы и ущелья,
Как трудно было им в пути!
Среди преград и бед поверья,
Тропинки силились найти.

Вот они склоны одолели.
Но впереди был лес густой,
И стал вдруг слышен еле-еле,
Далекий, жуткий, страшный вой!

«Это Кощей! Он нас догонит!» -
Девица стала причитать.
Она в слезах, так жалко стонет:
«Как не хочу я умирать…

Я дальше путь не одолею,
Во мне совсем уж нету сил…»
Иван взбодрился: «Я сумею!»
Ее на руки подхватил.

И так вот дальше те бежали,
Иван с девицей на руках,
Его уста любовь шептали,
В несчастной подавляя страх.

А вот и лесника сторожка!
И вид знакомого крыльца!
Еще чуть-чуть! Еще немножко!
И дочь увидит вновь отца!

Какой была сердечной встреча!
Отец дочь нежил, целовал!
За жизнь свою старик давеча,
Такой вот радости не знал!

Девица сильно прослезилась,
Прильнула телом всем к отцу,
В его объятиях забылась,
Катились слезы по лицу…

А топот слышен ближе, ближе!
«Нам нужно срочно убегать!»
Сказал Иван. – «Скорее! Ну же!
Он нас не должен здесь застать!»

Пока втроем они бежали,
Иван их страстно утешал:
«Хочу я чтоб вы понимали:
Дорогу к вам Кощей ведь знал!

Он догадался, что ты к дому,
Родному будешь убегать,
Не мог он мыслить по другому,
Тебя он там хотел застать!»

«Ну, а куда теперь нам деться?!» -
Старик с грустинкой застонал. -
«Где нынче жить? И где согреться?
Коль дом навеки потерял?»

«Так ведь к себе вас приглашаю,
Хочу в беде вам подсобить!
Уютный дом мой! Уверяю!
Всю жизнь вы можете в нем жить!»

Вот лес остался за спиною,
Погоня стихла, тишь кругом…
Дальше идут они по полю,
Хлеба созревшие на нем.

Вот дуб вдали вдруг показался,
Ветвей сплетенья целый свод,
Иван воспрял, заулыбался:
«Так ведь прошел уж целый год!»

Вот здесь привал нам нужно сделать,
Сберемся с силой, отдохнем,
Здоровье, дух поправим, веру,
И братьев также подождем».

А в полдень путник показался,
Уставший, еле ковылял,
Он братом, Степкой, оказался!
Крепко Иван его обнял!

А к вечеру пришел Данило!
Проще сказать: приковылял….
Вот смеху, радости-то было!
Каждый из братьев ликовал!

«Вы где же были? Расскажите!» -
Иван вопросом донимал.
Но каждый молчалив был, скрытен,
Так ничего и не сказал…

«Ты лучше о себе поведай,
Чего, Ванюшка, ты достиг?
Какие одержал победы?»
Иван задумался на миг.

«Так ведь, Степан, все очень ясно!
Я время даром не терял.
Нашел жену. Она прекрасна!
И вот еще что я достал!»

И все, что спрятал он в котомке,
Он гордо вытряхнул в траву!
И покатилось злато звонко!
Чаруя взор и тишину.

Глаза вдруг братья округлили,
Дыханье сперло – не вздохнуть!
Они как статуи застыли!
«Не прячь! Еще хотим взглянуть…»

Иван опасность не приметил,
Всё отпустил на самотёк…
В глазах двух братьев не заметил
Коварный, злобный огонек…

«Ну что?! Пора уж нам в дорогу!» -
Иван поднялся. – «Ну же! В путь!»
Но возразили братья строго:
«Нам еще нужно отдохнуть!

Давайте ляжем тут, под дубом,
спокойно ночку проведем,
А утром, коль здоровы будем,
Бодрёхонькими в путь пойдем».

«Нельзя терять бесценно время!»
Иван тут начал возражать,
Но братья были тверже кремня,
И завалились крепко спать!

Глава восьмая

Царица-ночь… В стихах воспета,
Ее чарующа краса…
Луна плывет неспешно где-то,
В узорах звезд все небеса…

Блаженна тишь вокруг витает,
Слышна лишь трель ночных сверчков,
И над землею нависает,
Сеть мирных, сонных облаков.

Но ночь ведь может быть другой…
Когда в ней властвует беда,
Когда по воле чей-то злой,
Творятся жуткие дела,

Вот и под дуб беда явилась,
Все продолжали мирно спать,
Беда сначала притаилась,
Потом дала о себе знать.

Братья тайком переглянулись,
Кивнули молча, мол, пора,
И руки быстро потянулись,
За ручкой острого ножа…

Дуб видел все… Как убивали,
Братья Ивана, старика…
Убийцы жалости не знали,
Творили зло исподтишка…

Тела лежали без дыханья
У братьев сожаленья нет.
Ведь смерти их они желали,
Внутри котомки был ответ.

Их руки к злату потянулись,
Ну, и давай добро делить!
Девица в этот час проснулась,
Увидев трупы – стала выть!

Выть стала, словно зверь в загоне,
Наполнил крик тот все кругом,
Степан был крайне изумленным:
«Она же тронулась умом!»

Кивнул Данило головою,
«Убитых вид ее сразил,
Не устояла перед горем,
Рассудка Бог ее лишил!»

Степан от этих слов взбодрился:
«Так это ж очень хорошо!
Коль мозг в ней разума лишился,
Значит, не помнит ничего!

А, значит, будет молчалива!
Значит, не нужно убивать!
Туга коса… Лицом красива…
Могу ее я в жены взять!»

Лишь утром зорька заалела,
Братья отправились домой,
Был каждый рад! И до предела,
Доволен каждый был собой!

Теперь они оба богаты!
И у Степана есть жена!
О том, что оба виноваты,
И в смерти брата их вина,

Об этом думать не хотелось,
Хотелось петь и ликовать!
Под дубом, где листва шумела,
Труп брата продолжал лежать…

Глава девятая

Кощей, увидевши пропажу,
Ярость и гнев не мог сдержать,
Сообразил он тут же! Сразу!
Куда она могла бежать.

Быстрей она помчится к дому,
Чтобы обнять отца скорей.
не мог он Мыслить по-другому:
Кощей помчался вслед за ней!

Увидев, что пустой домишко,
Кощей наш начал рвать-метать,
Он рассердился! Очень! Слишком!
И начал беглецов искать.

Вмиг обыскал лес и опушку,
Все это оказалось зря…
Идея вдруг пришла в макушку:
Что нужно осмотреть поля!

Вот тут-то он и дуб приметил!
К нему скорее зашагал,
Он сразу старика заметил!
Его, конечно, он узнал!

Но вот досада! Старец умер!
Не сможет ничего сказать!
Кощею же так сильно нужно,
О дочери его узнать!

«Коль я владею страшной силой,
Могу я старца оживить!
Чтоб у него, о своей милой,
О его дочке расспросить!»

Так рассуждал Кощей. Уверен,
Судьбы людей в его руках!
Он был всегда удаче верен.
Другие были в дураках.

Решил Кощей, что и парнишку,
Он будет тоже оживлять,
Может, болтает тот без лишку,
Сможет о деве рассказать.

Промолвил демон заклинанье,
И вмиг усопших оживил!
Но тут случилось нечто странно:
Сам превратился в дым и пыл!

Всю жизнь колдун, злодей жестокий,
Творил лишь черные дела,
Теперь нечайно, ненароком,
Частичку совершил добра!

Забыл Кощей в пылу погони:
Стоит добро ему свершить,
Как тотчас он в дыму агонии,
Навек прикажет долго жить!

В итоге, так и приключилось,
Воскресшие подняли взор:
Пред ними все вокруг дымилось!
И превратился в пепел вор!

Припомнив, ночью что случилось,
Ну, не могли оба понять,
Как же такое приключилось,
Как можно руку-то поднять,

На брата родного! Кровинку!
А где же дева? Что же с ней?
Нет часу нынче на заминку,
В погоню нужно! Поскорей!

Иван ничуть не сомневался:
Братья пошли к себе домой,
И верить в то теперь старался:
Что взяли девушку с собой.

Спешили днем, спешили ночью,
Лишь бы скорей домой дойти,
Забыли все на свете прочее,
Не зная устали в пути.

Село родное показалось,
Теперь дорога позади!
Сердце Ивана больно сжалось:
Что ждет их дома? Впереди!

Глава десятая

У каждого в судьбе своя дорога,
По-разному в пути своем идет,
Один в конце имеет очень много!
Второй же нищим к финишу придет.

Не станем рассуждать, в чем же причина,
Зачем мечты развеялись, как дым,
На склоне жизни в сердце лишь кручина,
И остаешься в этом мире ты один.

Сидит на камне старец у дороги,
Ведет дорога та в Иваново село,
Незрячий он. Уж так решили Боги,
И волос сединою замело.

Решил Иван все расспросить у старца,
О братьях и о доме, о селе,
И сделать это все тайком, с украдцей,
Не раскрывая правды о себе.

«Желаю здравствовать вам, добрый человече!» -
Сказал Иван, свой голос изменив.
«И вам двоим, здоровым быть давеча!» -
Сказал старик, и голову склонил.

«Я вижу, вы, отец, незрячий,
Как же узнали вы, что мы вдвоем?!»
«Так видеть можно не глазами, а иначе!
Душой и сердцем. И своим чутьем.

О всадниках мне скажет звук подковы,
О путниках - стучание сердец.
Я вижу, вы сейчас готовы,
Спросить у меня что-то, наконец».

Замялся наш Ванюшка на минутку,
Но тут же твердым голосом спросил:
«Интересуемся, любезный не на шутку,
Мы стариком, который здесь вот жил.

Имел старик три взрослых, крепких сына,
Степан, Данило, младшим был Иван,
Что в доме этом? Радость иль кручина?
Любовь иль одиночества дурман?!

«Всё знаю про семью эту большую». -
Таким от старца тихим был ответ. -
«Ходили братья вдаль, в страну другую,
Чтобы воочию увидеть белый свет.

Недавно двое братьев возвратились,
И привезли с собой богатства целый воз!
За год они ну, прям, озолотились,
Степан еще жену с собой привез!

Ведет она себя уж очень странно:
Словно немая… Смотрит, и молчит…
И взгляд такой безумный и туманный,
Народ о деве так вот говорит».

Так сильно сжалось сердце у Ивана,
Неужто так: любимая больна!
Но так же есть еще и весть желанна:
О том, что все ж душа моя жива!!!

«Я слышал, братья сильно изменились», -
Старик тем часом продолжал, -
«От всех людей они совсем закрылись,
Забор преградой людям стал.

Да! Возвели они забор высокий,
Чтоб во дворе их было не видать!
Охрану наняли! И так жестоко
Сельчан всех стали прогонять!

Никто во двор к ним нынче не заходит,
Там словно Бес дела свои творит,
Отец перечил поначалу, вроде.
Ну а теперь смирился. И молчит».

Поник Иван, известьем тем сраженный,
Словно предательской стрелой,
Подавлен, зол, угрюм и удрученный,
Потом встряхнул он головой.

«Спасибо вам на добром слове!»
Старца Иван благодарил,
Побрел он дальше по дороге,
В печали голову склонив.

Перед селом остановился,
Взглянул с тоской на лесника:
«Как быть нам – я определился:
Нам нужно подождать пока!

Братья, мои, мести бояться,
Охрана будет зорко бдить.
Они вовсю будут стараться,
Меня в мой дом вновь не пустить.

Была б здесь хитрость применима,
Здесь умным нужно, тихим быть,
Стена-забор – неодолима!
Их надо б нам перехитрить!»

И в это время он заметил:
Два путника к селу идут,
На них рванье, грязь, сажа, пепел.
И две котомки нищенских несут.

Сказали нищие: «О, горе нам, о, горе!
Идем мы милости в село просить,
Иван ответил: «Что ж я кое-что иное,
Сейчас хочу вам предложить.


Рванье на вас совсем худое,
В нем уж нельзя совсем ходить,
Мы же предложим вам другое:
Свое хотим вам подарить!

Здесь оба нищих удивились:
«Возможен ли такой обмен?!
Вы как бояре нарядились!
А мы рванье дадим взамен?!»

«Одежда вам сейчас нужнее,
Денег немного можем дать,
Так что меняемся скорее,
Прошу тряпье с себя снимать!»

Иван, старик - переоделись,
И дальше двинулись в рванье,
Теперь, кто встретит их, несмелых,
За нищих примет же вполне.

А вот и дом родной Ивана,
Его и вправду не узнать!
И стал Иван тут неустанно,
В забор высокий тот стучать.

«Подайте нищим! Ради Бога!» -
Иван свой голос изменил.
«Гоните прочь их от порога!» -
Степан охране говорил.

В беседке пили чай два брата,
Нищих приход их раздражал.
«Взашей гоните их куда-то!» -
Данило брата поддержал.

«Нищим помочь – святое дело!» -
Иван просить вновь продолжал. -
«Вашей семье на свете белом,
В ответ бы кто-то помогал!»

«Уж слава Богу все мы дома!
Нет тех, что нужно им помочь.
Охрана! Дело вам знакомо!
Гоните оборванцев прочь!»

И в этот час отец семейства,
Как раз вдруг вышел на крыльцо,
Увидев зримо это действо,
Суровым стало вмиг лицо!

«Как это дома все?! А Ваня?!» -
Отец решительно сказал. -
«Быть может, голоден, иль ранен,
И помощь ему кто-то оказал!

Нельзя душою быть жестоким,
Нам к нищим щедрым нужно быть,
И Ваню там, в краю далеком,
Быть может, тоже смогут накормить!

Сейчас же нищих пригласите!
И посадите их за стол!
Еду, напитки принесите!
И на ночь предоставим кров!»

В начале братья возмутились,
Отец же твердо настоял,
И делать нечего… Смирились…
Степан сквозь зубы прошептал:

«Ты посмотри на ту потеху:
Старик старается из сил,
То для него, словно утеха,
Как будто Ваньку накормил!»

Старик гостей все донимает:
«Везде вы были! Далеко!
Видали может… Кто же знает?!
Ивана! Сына моего!»

Те ели, пили, отвечали:
«Нет, мы не видели его,
Его, увы, не повстречали,
Но в мире много есть всего!

Вот, например, мы шли недавно,
Полями, где простор царит,
И вдруг увидели нежданно,
Там придорожный дуб стоит!»

Братья про дуб как услыхали,
Чай перестали сразу пить!
Тут же притихли, замолчали,
Чтобы рассказ не пропустить.

Иван, он, голос изменяя,
Дальше рассказ свой продолжал:
«Пошли мы к дубу. Шли, не зная,
Какой сюрприз там ожидал!

Под дубом тела два лежали,
Один еще чуть-чуть стонал…
Они в мученьях умирали,
Но все ж один слова сказал:

«Убили нас из-за богатства,
В котомке, что при мне была.
Убили с алчности, злорадства,
Что в душах у убийц жила.

Убийцы», - говорит, - «не знали,
Что злата был еще мешок,
Его я загодя, заранее,
На ветви дуба уволок»!.

Сказал он это, и скончался…
Похоронивши обоих,
Наш путь все дальше продолжался,
Но я задумался на миг…

Может, и правда там, на дубе,
Мешок со златом все ж лежит?
Может, резонно все же будет,
Проверить, что тот дуб хранит?

Быть может, стоит воротиться,
И влезть на дуб с последних сил,
А вдруг все сможет подтвердиться,
Что тот о злате говорил?»

Вел разговор Иван неспешно,
И все за братьями следил,
Да, краем глаза, незаметно.
Он знал, что он сейчас творил.

Он специально все задумал,
Чтоб алчность злобную разжечь,
Застыли те в тяжелой думе,
В их душах закипела желчь.

О чем-то тихо пошептались,
Затем Степан громко сказал:
«Мы нынче в город собирались.
Пожалуй, едем, час настал!

«Так вы ж с утра ведь собирались!» -
Отец дивится. – «Как понять?!»
«С Данилой мы посовещались,
Решили время не терять!

Готовь, прислуга, нам коляску,
А нищих бы пустить на ночь.
И проявите к ним вы ласку!
Святое дело – им помочь!»

Когда коляска укатила,
Нищий прищурил хитрый глаз:
«Хотите знать, что это было?»
И начал страшный свой рассказ.

Глава одиннадцатая

К закату солнца диск клонился,
Всплыла рогатая луна,
Когда рассказ тот завершился,
То воцарилась тишина.

Смотрел старик оцепенело,
Слюну все время он глотал,
Сказал: «Ни в жизнь я не поверю,
Во все, что ты мне рассказал!

Да мыслимо вообще такое,
Чтоб брат на брата нож поднял?!
То страшный грех! Большое горе!
Скажи, что ты это соврал!»

Рассказчик скромно улыбнулся:
«Могу я это доказать». -
К отцу он ближе повернулся,
И начал маскарад снимать.

Узнал старик в том нищем сына,
И начал крепко обнимать:
«Иван! Кровиночка родима!» -
Все продолжал он повторять.

«Я рад, что ты живой и целый!
Но то, что мне ты рассказал…
Нет! Я, наверно, не поверю…
Мир такой дикости не знал!»

«Не знал такой, вы говорите…
Рассудок сможет нам помочь,
Куда они, а ну скажите,
Сейчас умчались прямо в ночь?!»

«Так ведь они же нам сказали!
Что в город! Что-то покупать!»
«Хочу, чтоб все ж вы понимали:
Они могли ведь вам соврать!

А я уверен – золотишко,
Их в ночь, в дорогу позвало!
Они ведь злато любят слишком,
Оно к себе их увлекло!»

Мы их вину проверить можем:
К дубу скорей нужно скакать,
Коль обогнать в пути их сможем,
Ответ мы там должны узнать.

Коль братья к дубу все ж примчаться,
И станут золото искать
То можно смело догадаться,
В рассказе я не стал вам врать!»

«Тотчас седлайте нам коляску!» -
Отец прислуге приказал. -
«Хотя я стар, боюсь я тряски,
Но час для истины настал!»

Иван решительно поднялся:
«Прежде, чем ехать в дальний путь,
Коль я уж дома оказался,
Хочу на милую взглянуть!»

Повел отец гостей к девице:
«Она, бедняжка, часто спит,
Ну, а проснется, уж простите,
Угрюмо смотрит и молчит».

Иван приблизился к постели,
Она действительно спала…
В его душе струны запели,
Так хороша она была!

Поцеловал он нежно, сочно,
«Не стоит нам ее будить,
Сейчас нам нужно очень срочно,
скорее К дубу поспешить!»

Чтобы быстрей коляска мчалась,
Иван сам правил лошадьми,
Большая драма приближалась,
Меж очень близкими людьми…

Настырно, жгуче, оголтело,
Возница лошадей стегал,
Коляской правил он умело,
В итоге все ж не опоздал!

коляску Спрятав в дальней роще,
Все притаились за кустом,
Чтобы видно было дуб попроще,
И что в полях было кругом.

Вдали коляска показалась,
Отец услышал голоса…
Как больно сердце его сжалось,
Всем телом замер, чуть дыша.

Братья с коляски соскочили,
Пустились к дубу во всю прыть,
Толкались братья! Грызлись, бились!
Друг друга чтоб опередить!

Когда уж к дубу подбежали,
Каждый старался первым влезть,
Пинались, жалости не знали!
Больно на то было смотреть…

«Куда ты прешься?! Мое злато!» -
Данило в ярости рычал. -
«Но я ведь первым же когда-то,
Убить Ивана подсказал!»

В сей миг отец все ж убедился:
Рассказ Ивана честным был!
Тяжко вздохнул, перекрестился,
И к дубу с болью поспешил.

«Так вот откуда золотишко,
Что вы с собою привезли.
Вы врали нагло, подло слишком!
Как поступить вы так могли?!

Достойны кары вы! Презренья!
Кто брата подло убивал!
Подите прочь! Каньте в забвенье!
Что б я вас больше не видал!»

Коляска лихо в ночь умчалась,
Умолкло ржание коней,
Ну, а под дубом продолжалась,
Драма падения людей…

Паденья нравов и морали,
На это стоит посмотреть:
Друг друга братья все пинали,
И продолжали на дуб лезть…

Про алчность много песен спето,
Сей карусели нет конца,
Во все века на белом свете,
Не будет в чаше той венца.

Все будет снова продолжаться,
И Зависть, подлость и расчёт,
Тот мразью будет оставаться,
Кто злато в идолы возьмет…

Глава двенадцатая

Когда Иван домой вернулся,
сидела Дева на крыльце,
Он нежно так к ней прикоснулся,
Смахнул пылинку на лице.

Присевши рядом, молвил томно:
«Как же тебя я долго ждал…»
Он вел себя так тихо, скромно,
Нежно обнял, к себе прижал.

Девица словно бы проснулась,
И взгляд не мутным, ясным стал!
Она воспряла, оглянулась,
Иван ее поцеловал…

«Что это?! Сон?! Мне это снится?!» -
Голос ее начал дрожать.
Иван не мог остановиться,
Стал обнимать и целовать.

«Иван! Ванюша! Ты ли это?!
Где ж ты так долго, милый, был?!»
Остаток ночи, до рассвета,
В объятьях он ее кружил!

Два старика стоят в сторонке,
Слезы на старческих глазах,
Смеются дети, громко, звонко,
Любовь вершиться в небесах…

Послесловие

Свадьбу в селе три дня гуляли,
Гудели так, что просто дым!
Все Пили, ели и плясали,
Желали счастья молодым!

На самом, на почетном месте,
Старец слепой тихо сидел,
Был рад такой высокой чести,
И молвил как-то между дел:

«В сем мире, как бы там не было,
Все ж злобе должен быть конец!
Всегда добро всему мерило!
И стук двух любящих сердец…»

5.05.2025