Григорий Борзенко Призрак замка Мак-Гроу Поэма

Григорий Борзенко
Призрак замка Мак-Гроу
Поэма

Глава первая

Всех нас дорога увлекает,
Куда-то вдаль она зовет,
В чем ее магия? Кто знает…
И вряд ли в будущем поймет.

Нас манят вдаль другие страны,
За горизонт мечты зовут,
Душе и сердцу так желанны,
Кто не романтик – не поймут!

Пусть будут в том пути лишенья,
Опасность ждет исподтишка,
Овраги, пропасти, поленья,
И неудач под три мешка!

Мы все равно вперед стремимся,
Нам снег и ветер нипочем!
Такою жизнью мы гордимся,
Не помышляя о другом!

В пути находим мы отраду,
Хотим мечтать, дерзать, творить,
Ветрам, просторам, небу рады!
Идти вперед – то, значит, жить!

Но стежка может быть другою,
В путь не романтика зовет,
Когда гоним вперед Судьбою…
Бед и забот невпроворот…

…Однажды в мокрый день осенний,
Дела погнали в путь меня,
Да, день был тот ужасно скверный,
Но медлить было мне нельзя.

Я верил слепо в лошаденку,
Что будет мчаться во всю прыть,
Удача поспешит вдогонку,
На месте к ночи сможем быть.

Но все погода изменила…
Словно она взбесилась вдруг!
Дождем и ветром закружила,
Запорошила все вокруг.

Размыл дорогу дождь настолько,
Что лошадь вязла в той грязи,
опасно Было, жутко, скользко…
Я лошадь умолял: «Вези!

Вези меня к желанной цели,
Иначе нам несдобровать!
Ноги совсем окоченели,
Нельзя в пути нам ночевать!

морозной Ночью в чистом поле,
Можно легко окоченеть,
Не поспешим - так будет горе,
Здесь оба можем умереть!»

А вот и лес! Густой и страшный!
Здесь еще хуже, чем в полях!
Вдруг вой стал слышен! Он ужасный!
Сковал все тело дикий страх!

Вой становился громче, ближе,
«То волчья стая…» - Я шептал.
Враг далеко, его не вижу,
Но он нас точно настигал!

Лошадь тряслась. То ли от страха,
Толь от дождя. Тут не поймешь,
И у меня в поту рубаха,
И у меня по телу дрожь.

Вот волчий вой совсем уж рядом!
Как не хотелось умирать!
Скользил вокруг печальным взглядом,
Как поступить? Как жизнь спасть?!

И вдруг заметил огонечек!
Да! Там! Вдали! Где лес темнел!
Увидел пару светлых точек,
Словно в окошке свет горел!

Стегал коня остервенело,
Ведь он совсем лишился сил,
Гроза шумела и ревела
Над нами словно бес кружил.

Я вижу: волки догоняют…
Глаза горят! Каждый - вампир!
Они свирепо предвкушают,
Двойной и скорый сытный пир…

Казалось, что спасенья нету,
Конец бесславный мой пришел.
Много кружил по белу свету,
Но здесь, в глуши, конец нашел…

Одна в душе была надежда:
Огонь стал ярче нам сверкать!
Нас растерзают волки прежде,
Иль все ж успеем доскакать?!!

И дом вблизи и волки рядом!
Клыки сверкают в темноте!
Лицо секло мне крупным градом!
Ад… В обнаженной красоте…

Вцепился волк в коня зубами,
Я выстрелил в него в упор!
И тут открылся перед нами,
Широкий постоялый двор!

Мы завернули на подворье -
Ни волков нет, ни их теней!
Видать, они, с голодом споря,
Людей боялись все ж сильней.

Вскочив с коня, я оглянулся:
Вокруг лишь темень, тишина.
Казалось, в рай я окунулся,
Остался в прошлом Сатана.

Стучал я громко, долго в двери,
Где ж ты хозяин?! Черт возьми!
Лошадь – в конюшню, дай ей сена,
Меня же в дом ты проведи!

Вот, наконец, дверь отворилась,
Старушка вышла на порог,
Она плащом своим накрылась,
Я разглядеть ее не смог.

Взяла из рук моих уздечку,
В конюшню мелко побрела,
Мне не сказала ни словечка!
Словно немой она была.

Я чертыхнулся зло и звонко:
Мне здесь не рады могут быть!
Словно не я, а лошаденка,
Здесь будет за ночлег платить!

Не дожидаясь приглашений,
Я сам прошел в просторный холл,
После волнений и лишений,
Душе отраду здесь нашел!

В углу стоял камин горящий,
Даря блаженное тепло,
Уюта мир, такой манящий,
Парил здесь тихо и легко!

Ведь волчий вой, и грохот грома,
Так долго были мне слышны,
Что мне теперь, в подарок словно,
Был мир звенящей тишины.

Вокруг столов и стульев много,
Но зал был пуст и я - один,
Я огляделся и с порога,
Прошел туда, где был камин.

На спинку стула плащ накинул,
Снял шляпу, мокрую насквозь,
Голодным взглядом зал окинул:
На кухне что-то там пеклось!

Признаться, я проголодался…
Хотелось есть, и лечь поспать!
Но я старуху дожидался.
Чтоб ужин сытный заказать.

Вот и старуха! Вот же ведьма!
Что ж так медлительна она?!
Прошу подать жаркое, хлеба,
Бутылку доброго вина!

Старушка сбросила накидку,
На кухню вяло поплелась,
Бабулька весом – с пуд навскидку!
Словно на небо собралась!

Худая, низкая, горбата,
Ну, а походка – просто жуть!
Я слышал про Ягу когда-то,
Мог на нее теперь взглянуть!

Так долго бабушка ходила,
Что я хотел рвать и метать!
Как будто обо мне забыла,
И преспокойно пошла спать!

Вот наконец-то появилась!
И блюда стала расставлять,
При этом так не торопилась,
Что захотелось закричать.

Но приподнял лишь только очи,
Слова застряли, словно ком!
Как будто демоны злой ночи,
Гурьбой ворвались в этот дом!

Была старуха так ужасна,
Что захотелось прочь бежать!
Вздохнуть старался я напрасно:
Мне тяжело было дышать!

Щек нет… Глубокие морщины,
Глаза пылают злым огнем.
Ногти, как когти! Очень длинны!
И рот кривой… Зубов нет в нем!

Но главное, что в ней пугало,
Был длинный, крючковатый нос!
Изогнутый, прям, как забрало!
И острый, словно жало ос!

Осекся я на полуслове,
Не в силах молвить хоть бы слог!
Увидев чудище такое,
Лишиться дара речи мог!


Но ведь в желудке пусто было,
Я ужин молча уплетал!
Когда ж на сон меня склонило,
Старуху снова подозвал.

«Прошу вас! В номер проведите.
Чтоб хорошенько я поспал!
Мою одежду просушите,
И чтоб никто мне не мешал!»

Старушка молча лишь кивнула,
Взяла подсвечник со стола,
Вдруг непонятно так взглянула,
хромая Жутко, побрела,

К ступеням. Так они скрипели,
Как-будто то был боли стон!
Казалось, демоны летели,
Сюда, ко мне, со всех сторон!

Ведьма несла в руках подсвечник,
Огонь на стену тень бросал.
Тень – это ужас! Горя вестник!
Вид тени просто поражал!

На полстены была! Огромной!
Горбатой, страшной, жуткой, злой!
Нос крючковатый, хищный, злобный,
Казался с ядом он стрелой!

Пламя свечи весь путь качалось,
И тень шаталась вслед за ним,
В тот миг, поверьте, мне казалось,
Мир изменился! Стал другим!

Он превратился в чашу ада,
Куда на свой кровавый пир,
Злых сил примчалась кавалькада
Весь демоничный черный мир!

А вот и комната. Старуха,
Толкнула дверь ногой, вперед...
Кто не имеет вовсе слуха,
тот того страха не поймет.

Раздался скрежет громкий, резкий,
Словно порвал он сердца ткань!
Этот удар такой был веский,
Что переполнил чаши грань!

Я после эдаких волнений!
Решил на все махнуть рукой,
Ведь сон в таких вопросах – гений!
Мне срочно нужен был покой!

С себя одежду быстро сбросил,
И тут же завалился спать!
Почти уснул, но вот вопросик:
Одно не мог никак понять.

Когда старуха заходила,
Полы скрипели – просто жуть!
А если б вниз она спустилась,
То снова заскрипел бы путь!

Но не было шагов обратных!
Значит, старушка где-то здесь!
Решил я без манер галантных,
Сбить с ведьмы колдовскую спесь!

Подумал: обнаружу рядом,
Пошлю ее ко всем чертям!
Глаза открыл… О, пламя ада!
Лишился дара речи сам!

Это не чудное мгновенье!
Это ни гений красоты!
То жуткий призрак! Приведенье!
И адский страх до слепоты!!!

Она так низко наклонилась,
Так близко видел я ее,
Что все вокруг вдруг помутилось,
Сверля сознание мое!

Нос был так близко! Тонкий, острый!
Казалось, он проткнет меня!
Взгляд мерзкий, страшный, злобный, черствый,
В глазах лишь блики от огня!

От впадин провалились щеки
Как будто пропасть между гор!
Дышит так часто и глубоко,
Бросает кровожадный взор!

«Поди-ка прочь!» - Вскричал я громко.
Очей прищурив уголок.
Старушка молвила тихонько:
«Спокойной ночи, голубоок…»

Ох… Лучше бы она молчала…
Пусть ее голос был бы нем!
Спокойной ночи пожелала…
Теперь уж не усну совсем!

Голос настолько был скрипучим,
Словами то не передать!
И неприятным, и тягучим,
Врагу того не пожелать!

Казалось: тысячи повозок,
Скрипели в комнате моей!
Такой вот был старухи голос,
Как скрип несмазанных осей!

Ушла старуха. Мне не спалось…
Взыграла буря за окном,
Вокруг гудело, сотрясалось,
Сверкали молнии огнем!

А ветер выл так сильно, жутко,
Казалось, выдавит стекло,
Все разметает не на шутку,
И унесет прочь, далеко.

Казалось, и меня подхватит,
И вдаль умчит! Прям, к тем волкам,
Которы голодны! А значит…
Есть работенка их зубам…

Вот так в раздумьях я крутился,
Никак не мог всю ночь заснуть,
И лишь к утру во сне забылся…
Решив продолжить утром путь.

Глава вторая

Мы все покой конечно, любим,
Нельзя его нам не любить!
Мы суетимся в ритме буден,
Но и в тиши хотим побыть.

Когда же тишь кругом блаженна,
Нет суеты… Когда покой…
Для сердца тишь – благословенна,
Можно побыть с самим собой.

Душа как будто отдыхает,
струятся Мысли далеко,
Быть может, в час такой, кто знает,
Парим душой мы высоко.

В бегах живем на свете белом,
Но в миг звенящей тишины,
Рисуем мы на белом мелом,
Пейзажи собственной души.

И в это утро я блаженно,
Все наслаждался тишиной,
Она как будто вдохновенно,
Тогда витала надо мной.

Но где гроза? Раскаты грома?!
Они звучали ведь всю ночь!
К утру, наверно, вдохновленно,
Затихли и умчались прочь.

Лежу, глаза не открываю,
Все упиваюсь тишиной,
Мечтаю, сам того не зная,
Что окунулся в мир иной.




Но только приоткрыл ресницы,
По телу холод пробежал,
Я был в подвале! Я в темнице!
На каменном полу лежал!!!

Вскочил, как будто в лихорадке,
Окинул взором все вокруг,
И сразу понял: тут не сладко!
В беду попал я… Резко! Вдруг!

Высятся каменные стены,
Так высоко! До потолка!
В них я как раб! Я узник! Пленник!
Без права воздуха глотка!

То не мираж! То не виденье!
Здесь от камней рябит в глазах!
Безлюдье… Тихо… Здесь – забвенье…
И тело пробирает страх…

«Эй! Отзовитесь! Где вы?! Люди!» -
Я свой же голос не узнал…
Пусть меня кто-то и осудит,
Но в этот миг я сплоховал…

Я не считал себя трусишкой,
Я в потасовках часто был,
Сейчас все худо было слишком…
Да… Я струхнул…И загрустил…

Я понимал, что все ужасно,
Что оказался в западне,
Пытаться убежать? Напрасно!
Никто здесь не поможет мне…

Я вспомнил вечер и старуху,
Казалось мне, что там был ад!
Но там найти я мог проруху,
И мог там убежать сто крат.

Здесь было все намного хуже!
Здесь убежать никак нельзя!
Петля незримая все туже,
По шее движется скользя…

И вдруг услышал жуткий скрежет!
Скрипел ржавеющий металл.
Как будто ткань рвет кто-то! Режет…
Затем вой дикий прозвучал!

Сколько живу на белом свете,
Я не слыхал ужасней! Вой -
Словно на дьявольской карете,
Промчался хищник! Дикий! Злой!

В душе все вмиг похолодело…
Так было страшно, что нет слов!
Так выть могла лишь оголтело,
Стая в мильён голодных псов!

Казалось, вой – предел волнений!
Страшней чего уж может быть!
Но вдруг пришел злодейства гений,
И не старался злобу скрыть!

В темнице той раздался голос,
Громкий, гремящий – просто жуть!
От страха шевельнулся волос…
Дыханье сперло… Не вздохнуть!

«Как ты посмел ко мне явиться?!» -
Звучал тот голос громовой. -
«Как ты осмелился решиться,
Нарушить мирный мой покой?!»

Ужасным голос был тот слишком,
Страх до костей аж пробирал!
Под крышей он был ясно слышен,
Но сверху где-то прозвучал.

«Ты ничего не отвечаешь?!» -
Речь дальше голос тот ведет. -
«Значит, все знаешь, понимаешь,
Что смерть тебя, паршивца, ждет!»

«Позвольте!» - Молвил я в смятенье. -
«Я не обидел никого!
Ошибка это все, наверно,
Не нарушал я ничего!»

Тот голос дико рассмеялся,
Как неприятен был тот смех!
«Я вижу, мне шутник попался!
Смеяться надо мною – грех!

Твоя вина ведь очевидна!
В достатке в доме ты живешь!
Судьба твоя мне так завидна…
И зависть пробуждает дрожь!

Я пощадил тебя бы, грешник,
Коль дом свой мне б ты подарил!
Чтоб не как призрак, а как смертный,
Я в нем спокойно мирно жил!»

«Простите!» - Молвил я смущенно. -
«Вы что?! Изволили шутить?
Мне не понять определенно:
Как можно дом чужим дарить?!

«Я дам бумаги. Их ты волен,
Собственноручно подписать.
Что граф Мак-Гроу в моем доме,
Отныне будет проживать!»

«А как же я?! Вы извините…
Где сам я впредь-то буду жить?!»
«Коль ты упрям, тебя отныне,
Придется голодом морить!»

С этой минуты воцарилась,
В темнице злая тишина…
Теперь здесь скука поселилась,
Ей я насытился сполна…

Так проходили дни и ночи,
Рассудок начал я терять,
Голод как будто смерть пророчил,
Я собирался умирать…

Глава третья

Что темнота друг молодежи,
Давно мы знаем с юных лет,
Но не до шуток нам, похоже,
Коль побеждает она свет!

Когда душа так просит солнца,
Но, а вокруг – лишь темнота…
Когда нет выхода, оконца,
Везде лишь мрак и духота…

Тогда всем нам уж не до шуток,
На волю вырваться хотим,
Уж столько дней! Уж столько суток!
Неволей пленника томим!

Ночь позади… Открыл я очи,
Не видно в темноте не зги!
Какие душные здесь ночи!
И голод давит на мозги!

Ну, почему же тьма такая?!
Уж день ведь должен наступить!
Хотел подняться и вздыхая,
стал я рукою шевелить…

Да где там - сразу же заметил:
Рука привязана… Нога…
Я был опутан! Словно сетью!
В плену незримого врага!

Пытался я освободиться,
Всё тело тщетно напрягал,
Спустя лишь час смог убедиться:
что всё напрасно… Я упал…

Но вот вдруг что-то заскрипело,
И злобный вой вновь прозвучал!
В душе от воя все вскипело,
О! Как же сильно он пугал!

Потом случилось нечто странно:
Огни увидел вдалеке!
Двое зашли ко мне нежданно,
Факел у каждого в руке.

Оба одеты во всем белом,
Как приведенья! Мертвецы!
Как нарисованные мелом,
Смерти прозрачные гонцы!

Пламя вокруг все осветило,
И я увидел: на земле,
Горы скелетов жутких были!
Мне стало вдруг не по себе…

вокруг - орудия для пыток,
А я привязан к дыбе был!
Щипцы, ножи: всего - избыток!
И голос вдруг заговорил!

Тот голос, что я слышал раньше,
Что сверху, словно гром, звучал:
«Будешь упрямиться и дальше? -
Твой час для выбора настал!

Коль документ сейчас подпишешь,
Что дом ты свой даруешь мне,
В ответ ты радость вмиг услышишь:
Жизнь и свободу дам тебе!

А коль посмеешь упираться,
И дальше будешь мне дерзить,
Готовься с жизнью распрощаться,
Тебя придется… умертвить!»

Кошмарный голос! Как из ада!
Как будто хрипы мертвеца!
Вокруг меня росла ограда,
Желая смерти мне! Конца!

Раньше все было просто, ясно,
Вот он! Противник! Предо мной!
Обнажил шпагу не напрасно,
И ринулся в открытый бой!

Сейчас все в путах: руки ноги!
Даже нельзя пошевелить!
Сейчас не смогут даже Боги,
Помочь атаку отразить.

Голос звучал все громче, строже:
«Коль не уступишь, грешник, мне,
Кто с факелом, тот мне поможет,
Сжечь тебя в праведном огне!

Возле тебя лежит бумага,
Чернила рядом, и перо,
Тебе поставить подпись надо,
Внизу, под текстом, где бело!

Сейчас отсчет я начинаю,
Буду считать до десяти,
Коль не подпишешь, точно знаю:
Тебе спасенья не найти!

Орудий пыток здесь так много!
Ты не осилишь эту боль!
Меня ты бойся! А не Бога!
Я приступаю! Что ж… Изволь…»

Лишь только призрак громко начал,
Вещать зловещий свой отсчет,
Над головой поднялся факел,
Я вижу – смерть ко мне идет!

Те двое, в белом, приближались,
Глаза горели их огнем!
Сердце мое так больно сжалось,
И думал я лишь об одном

Одна лишь мысль мне ум сверлила,
Как выжить? Жизнь свою спасти!
Мне выбираться нужно было,
И выход из тюрьмы найти.

Возле руки моей, чуть справа,
Большой дубовый стол стоял,
Бумага там на нем лежала,
Я чертыхнулся… Подписал,

Все ж эту чертову бумагу!
Не видел выход я другой.
Лучше сейчас решить все! Сразу!
Не ждать мне пыток над собой.

Один из тех, кто был весь в белом,
Увидев это, подошел,
Лист взял решительно и смело:
Что написал я, он прочел.

Доволен тем, что подпись видел,
Ушел он прочь! Второй – вослед!
Вновь мрак ко мне тот час же прибыл:
Исчез в тиши кромешной свет!

И в тот же миг знакомый голос,
Вдруг начал сверху хохотать,
Смех жуткий! Тут же дыбом волос!
Как смех сей дикий понимать?!

Он надо мной, подлец, смеялся,
Мой дом он, бестия, забрал!
Вместо «Спасибо!» - издевался!
Тем смехом явно унижал!

И тут же страшный вой раздался!
Словно с ума хотел свести!
Его и раньше я пугался!
Сейчас ответ хотел найти…

Да, все ужасно, непонятно,
Но вот какой заметил штрих:
Что игры эти, вероятно,
Больше подходят для живых!

Зачем усопшим дом, бумаги?
Для мертвецов все это – тлен!
Это живые, люди-враги,
Хотят иметь что-то взамен!

В сомненьях, в мыслях я забылся,
И был ужасно удручен!
В пылу волнений провалился,
В глубокий, длинный, мрачный сон…

Глава четвертая

Когда о рае мы мечтаем,
О жизни, что на небесах,
Все мы, наверно, представляем:
Там яркий свет! Там все в лучах!

Где все залито ярким светом,
Где все вокруг белым-бело,
Свет днем и ночью! Зимой! Летом!
Как будто снегом замело…

Лежал я, глаз не открывая,
Но яркий свет меня слепил!
и размышлял, предполагая:
Наверно, в рай я угодил!

Вокруг так тихо, безмятежно…
Лишь трели птиц ласкают слух,
И на душе так тихо, нежно,
Но почему в раю я вдруг?!

Коль я решил бумаг задачи,
Мне призрак жизнь ведь обещал!
Коль я в раю, то это значит,
Я умер!!! Хоть и в рай попал!

Чтоб получить ответ скорее,
Пытался я глаза открыть,
Старался быть сейчас смелее,
Но свет все продолжал слепить.

Вот, наконец-то, приловчился,
Чуть веки все же приоткрыл!
Взгляд мой, мгновенно изменился…
В оцепенении я застыл!

Вокруг луга, поля без края,
Стада пасущихся овец,
Это картинки ведь из рая!
Ну, что ж… В раю я! Наконец!

Речушка рядом протекала,
В ней отражались облака,
Она приятно так журчала,
Здесь все мне нравится пока.

На землю было все похоже,
Все так, как дома! На земле!
Я не в раю? Я дома, может?
Как же того хотелось мне!

Да, рай, конечно, это чудно!
Стремятся все туда попасть,
Пусть будет счастье там кому-то,
Мне ж на земле живется всласть!

Не нужно райских птиц мне пенье,
Душе милей мне соловьи…
И шум берез, реки теченье!
Рассветы милые мои…

Вы так красивы, так прекрасны!
Вас невозможно не любить!
Пусть ветры, грозы, день ненастный!
Это – дар жизни! Значит - жить!!!

«Я вижу, братец, ты проснулся…» -
Вдруг голос рядом прозвучал!
От страха быстро встрепенулся!
Такого я не ожидал!

Глаза поднял. Увидел: рядом,
Рыбак сидел, рыбу ловил,
Мерил меня он скучным взглядом,
Не мертвецом! Живым он был!

Лишь в первый миг я растерялся,
Эмоций было через край!
«Скажите, как здесь оказался?!
Мы что? На небе? Это – рай?!»

Рыбак ехидно улыбнулся:
«Быть может, был ты там! В раю!
Сейчас же, брат, ты вновь вернулся,
На землю грешную свою».

Услышав весть сейчас такую,
В душе я ликовал, как мог!
Я не хотел судьбу другую!
За жизнь спасибо тебе, Бог!»

Всё это было сердцу мило!
Хотелось мне пуститься в пляс!
Пусть много горя в жизни было!
Но жить хочу я! Здесь! Сейчас!»

«Я вижу, ты, брат, оклемался,
Садись-ка рядом, отдохни.
Небось, совсем проголодался?
Вот хлеб и сало. На! Возьми!»

Да! Я был голоден! И сильно!
Не нужно дважды повторять.
Я ел так жадно и обильно,
И в спешке продолжал жевать.

«Коль, братец, ты уж оклемался,
Ответь подробно, или вскользь:
Как ты в том замке оказался?
Как тебе выжить удалось?!»

«Что?! Я был в замке?! Что за замок?!
Да, в подземелье я попал,
Там оказался утром рано,
А почему? Я сам не знал…»

«Вот, брат, тот замок! Погляди-ка!» -
Он указал мне вдаль рукой.
Стоял угрюмо, мрачно, дико,
на склоне Замок, пред горой.

«О Боже! Он так страшен! Мрачен!» -
И аппетит мой вмиг пропал. -
«Признаться, сам я озадачен…
Не знаю как туда попал…»

«А хочешь, братец, расскажу я,
Все, что случилось здесь с тобой?
Понятно, почему ликуя,
Ты рад развязке вот такой».

Кивнул я грустно головою,
«Как же вы можете-то знать,
Что приключилось здесь со мною?
Ну, будет вам, мой милый, врать!»

Ведь не было людей в то время,
Вокруг меня! Ну, никого!
Ушло бы все со мной в забвенье,
Не знал никто бы ничего!»

«А я вот знаю, братец, точно:
Ты дом старухи посетил!
Тебя споила та нарочно,
Чтоб ты уснул и тихим был.

Потом ты в замке оказался,
Где в подземелье призрак есть,
К тебе, мерзавец привязался,
Хотелок у него не счесть!

Желал он, чтобы ты домишко,
Ему беспечно отписал,
Я заболтался нынче слишком!
Скажи: ведь правду я сказал?!»

Я смолк, рассказом пораженный,
Смотрел с вопросом на него.
«Я вижу, брат ты удивлённый,
Скажу, что здесь произошло.

Хозяин замка граф Мак-Гроу,
В округе сеет ужас он,
Против добра, вопреки Богу,
Делами злыми окружен.

Но вот оказия какая:
Люди-то стали пропадать!
Где же они?! Никто не знает.
И их не могут отыскать.

Во всем, что дальше происходит,
Граф продолжает удивлять:
Он в дом пропавшего приходит,
И ну бумаги предъявлять!

В них видно, что хозяин бывший,
Свой дом вдруг графу подарил!
Все понимают: правду скрывший,
Граф обманул всех! Он схитрил!

Но нет того, кто мог злодею,
Сейчас хоть что-то возразить,
А граф, бумагами владея,
В злодействах проявляет прыть!

Люди все больше и все чаще,
Стали в округе пропадать,
А граф живет, как будто в масле!
Пытаясь скарб приумножать

Никто его секрет не знает,
Вершиться продолжает зло…
Как быть? Никто не понимает.
Но мне недавно повезло…»

Рыбак трусливо огляделся,
Нет ли кого вблизи от нас,
Дух смелый вдруг куда-то делся,
Но все ж продолжил свой рассказ:

«Однажды здесь я… Ну, чуть выше…
Рыбачил тихо, не спеша,
Но вдруг прислушался… И слышу,
В той роще чьи-то голоса!

Не обратив на то вниманье,
Рыбачить дальше продолжал,
О! Если б знал бы я заранье,
То, что в дальнейшем услыхал!

Мак-Гроу, граф, вместе с дружками,
Пирушку катит на траве,
Своими пьяными речами,
они Нагнали страху мне!

Сидел я в зарослях, в сторонке,
Меня увидеть не могли!
И потому кричали громко,
что думали: они одни!

В пылу страстей, в пьяном угаре,
Такое начали болтать,
Что тех, кто тайны их узнали,
Им нужно было б убивать!

Опасность чуя, схоронился!
На дно оврага лег скорей,
Я там тихонько притаился,
Старался вникнуть в суть речей…

Я сопоставил все рассказы,
Что им пришлось тогда болтать,
Я все осмыслил, пусть не сразу,
Но схему все же смог понять:

Дом постоялый у дороги,
Старуха Милли правит в нем,
Коль гость богатый на пороге, -
Он не уйдет назад живьем!

В вино снотворное подсыплет,
Уложит путника в постель,
Записку графу вмиг напишет,
Откроет клетку голубей.

Голубь записку вмиг доставит,
Прям в замок! Там ее уж ждут!
Граф своих слуг в трактир направит,
Те гостя сонным привезут!

В подвалах на полу оставят,
Где тот от страха задрожит,
Потом несчастного затравят!
На волю путь ему закрыт…

Под крышей в замке есть площадка,
Где гости любят наблюдать,
Как пленнику сейчас несладко,
И как приходится страдать.

Злодеям радость доставляет,
Мучений вид, и боли стон,
Друзей и графа забавляет,
Жестокий тот аттракцион.

Под крышей есть приспособленье,
Подвинул граф рычаг рукой,
И в трубах ветров дуновенье,
Вдруг превратиться в жуткий вой!

Тот вой несчастного пугает:
Крик порождает, жуткий страх.
Гостей же это умиляет:
Глядеть, как мечется в стенах,

Загнанный зверь, забившись в угол,
Рыдает, выход не найдя.
Ну, а мучители друг друга,
Смеясь, поздравят погодя.

Мол, славно мы повеселились!
Не жаль того им, кто погиб,
Давно в них чувства притупились,
Произошел в душе изгиб.

Но после графа осенило!
Зачем добру-то пропадать?!
Все то, что у несчастных было,
Можно к рукам своим прибрать!

Вот с той поры Мак-Гроу хочет,
Чтоб пленник дом ему дарил!
Смеется он, подлец, хохочет,
Когда об этом говорит!

Сказал: хранить тела нам глупо.
В подвале запах стал витать.
И посему отныне трупы,
Из замка нужно убирать…

Спустя неделю, здесь, в овраге,
Я труп несчастного нашел…
Видать, старались лихо враги:
что мертвых тел поток пошел…

Сегодня ты вот появился…
Я подошел. Но ты дышал!
Бог за тебя, брат, заступился!
Господь тебя оберегал!

Теперь о замке все ты знаешь.
О графе подлом, о дружках.
Коль ты о мести помышляешь,
То растереть их можешь в прах!

Я их боюсь… Будь милостивым!
Чтоб гнев их на меня не пал,
Прошу ко мне быть справедливым:
Чтоб обо мне им не сказал!

Пусть разговор наш будет тайной,
Ты сам решай, как тебе быть,
Пусть станет месть твоя бескрайной,
А я в тиши хочу пожить…»

Взглянул я вдаль на черный замок,
И понял: месть меня зовет!
Что непременно, поздно ль, рано,
Но час возмездия придет!!!

Глава пятая

«О! Сэп! Дружище! Вот так встреча!
Тебя не видел сотню лет!
Я вспоминал тебя давеча!
Привет, дружище мой! Привет!»

Я тоже сильно удивился,
Пред мною старый друг стоял!
«О! Том! Ты как здесь объявился?!
Тебя сначала не узнал!»

«Не ты, а я в недоумении,
Что ты попал в такую глушь!
Тихо сидел в своем имении,
Тебя не тронь! Тебя не рушь!

А я ведь странник, непоседа!
Привык по свету колесить!
дай мне вина, буханку хлеба!
И подвиг ратный совершить!

Но ты-то человек спокойный,
В таверну эту как попал?!»
«Сейчас ты будешь удивленный…»
И я все Тому рассказал…

Чем дольше мой рассказ струился,
Том рот все шире раскрывал,
Он изумлялся, он дивился,
Он то дышал, то не дышал…

Как долго тишина стояла,
Когда окончил я рассказ,
Над нами графа тень витала,
Гипнотизируя всех нас.

Вот Том как будто бы очнулся:
«Да… Этот граф – сущий злодей!» -
Потом украдкой оглянулся,
Боясь ненужных нам ушей. -

«А ведь судьба меня сводила,
С этим Мак-Гроу… Вот же плут!
Это совсем недавно было…
Вижу, меня заботы ждут…»

«Ты что? Знаком с этим Мак-Гроу?!
Так расскажи же поскорей!»
«Нет! Незнаком! Уж слава Богу!
Но случай был в судьбе моей…

Я ради встречи, ради друга,
На юг Шотландии попал!
Был час веселья, час досуга,
Блистал роскошный светский бал!

Устав от суеты богемной,
Я на террасу поспешил,
Я жаждал встречи с трубкой верной,
Достал ее, и закурил.

Но уронил ее… С досадой,
Через перила перелез,
Невысоко… Но в травах сада,
Трофей мой ценный все ж исчез.

Трубка была ведь мне подругой,
Бросить ее – никак не мог!
И слышу я: гурьбою шумной,
Вдруг кто-то вышел на порог!

Да, на террасу вышли люди,
Я вмиг – в кусты! Себя браня!
Казалось мне, что стыдно будет,
Когда увидят здесь меня.

Ведь не поверят, это скверно,
Что трубку вниз я уронил,
Ну, и подумают, наверно,
Что по нужде в кусты сходил.

Сидел я тихо, недовольный,
Словно преступник или вор!
Но из-за этого невольно,
Подслушал их я разговор.

В беседе всё они смелели,
Сильнее дрожь трясла меня,
Ведь отравить они хотели,
Самого Карла! Короля!

Хоть говорили они тихо,
Я слышал все в ночной тиши,
Злобу на Карла лили лихо!
Бранились смело! От души!

По именам они друг друга,
не опасались называть,
Вот тут-то мне, о графе, друг мой,
И удалось-то услыхать!

Решил я: именно Мак-Гроу,
Тогда той шайкой заправлял!
Он к небу все взывал и к Богу,
Чтоб тот им в путче помогал!

Я понял: яд те сохраняли,
В замке Мак-Гроу до поры.
Все в тайне! Люди чтоб не знали,
Про планы графа-сатаны!

Ты, Сэп, сейчас мне про Мак-Гроу,
Сумел занятно рассказать.
Нужно собраться мне в дорогу!
Пора и мне в игру вступать!»

Глава шестая

Пир, шум, веселье - все в угаре!
Вино и ром лились рекой,
Гости в еде границ не знали,
Пир был действительно большой.

Граф как всегда был в добром здравье,
Остроты, шутки рассыпал:
«Что приуныли вы, канальи?!
Гуляйте! Пейте! Я сказал!

Сейчас вот будет нам потеха,
Веселье снова всех нас ждет!
Старуха нам не без успеха,
Сейчас подарочек пришлет!

Лишь только голубь весть доставил,
Я вмиг двум слугам дал приказ!
К старухе Милли их направил,
Те жертву привезут для нас!

А вот и слуги! Что же, братцы!
Пора в подвал спускаться нам,
Скажу без скромности вам вкратце:
Падет весь мир к моим ногам!

От власти карла мы избавим!
захватим сами: деньги, власть!
Сейчас же узника затравим!
над ним Повеселимся всласть!

В подвал гуляки поспешили,
Заняв привычные места,
Они уверенными были,
Что торопились неспроста!

Увидят на полу страдальца,
Пощады будет тот просить.
И вид мучений им, как раньше,
утеху Будет приносить!

Но оказался склеп пустынным!
Никто на плитах не лежал!
И вдруг: скрип! Вой! Протяжный, длинный.
От страха Каждый задрожал!

Тут голос громкий, властный, страшный,
Сотряс всю мощь подвальных стен:
«Вот и настал ваш час ужасный!
Вас ждет возмездие! И тлен!»

На графа дружно все взглянули:
Вот же он! Рядом! Здесь стоит!
Кто же посмел, (с какой же дури?!),
Как граф здесь властно говорить?!

Сам граф сначала испугался,
Вмиг улетучилась вся прыть!
Потом все ж смелости набрался,
«Кто смеет здесь руководить?!

В моем-то замке – я хозяин!
Я здесь владыка, царь и бог!»
Голос ответил: «Ты – не барин!
Тебя скручу в бараний рог!

Я – старый граф! Хозяин замка!
Когда-то я его воздвиг!
Тяжко трудился! Спозаранку!
Чтоб он величия достиг!

В моем ты замке, зверь, жируешь,
Злодейства здесь свои творишь!
Довольно! Нет! Больше не будешь!
Я наведу покой и Тишь!

Тебя же за твои злодейства,
По суд, мерзавец, я отдам!
Ты за грехи, за свои действа,
Сполна заплатишь! По счетам!»

Вокруг все сразу зашумели:
«Пришла, хозяин, к нам беда!
Свои дела мы скрыть хотели!
Чтоб не ответить никогда!»

«Молчите, дурни! Он не знает!
Он просто так стращает нас!
Нет доказательств! Он пугает!
Да успокойтесь же тот час!

А если даже что-то будет,
Нам всем спокойным нужно быть!
Никто нас в жизни не осудит!
Любой я суд смогу купить!»

Расхохотался голос звонко,
Тот, что под куполом звучал:
«Нет! Не уйдешь, злодей, в сторонку!
За все заплатишь ты, нахал!

Продажный суд купить? Что ж, можно
Но здесь стараешься ты зря:
Ведь подкупить нет, невозможно!
Тебе уж точно короля!»

Сорвался крик дрожащей боли:
«Он знает все про короля!
Он всех отправит нас в неволю!»
«Не трусьте вы, мои друзья!

Он королем нас всех пугает,
Пора бы вам уже понять,
О нашей тайне он не знает!
Что ж раньше времени дрожать?!»

«Что?! Я не знаю?! – Голос громкий,
Сурово продолжал звучать. -
«Всевидящ я! Всесильный! Зоркий!
Пора бы это вам понять!

Нет доказательств, говорите?
Но доказательство ведь есть!
Побойтесь кары! Трепещите!
Король имеет свою честь!

Не ждите от него прощения
Такое… Нет! Нельзя простить!
Что хладнокровно, без смущенья
Его хотели отравить!»

О! Знал бы кто, что тут начнется!
Сковал всех страх!! И поразил!
Кто громко плачет, кто смеется
Кто дико, безысходно взвыл!

И граф растерян! Но он все же,
Пытался всех здесь утешать:
«Бояться нам никак, негоже!
Не сможет он всё доказать!»

«О! Я смогу! И очень просто!
Вот колбу с ядом я возьму,
Твоя печать там есть из воска,
И отвезу все королю!»

«Что?! Ты и про колбу знаешь?!
Тебе ее не получить!
Бежим-ка, братцы! Поспешаем!
Нам нужно колбу ту разбить!»

Все расторопно побежали,
Вниз по ступеням, со всех ног!
Кляли друг друга и толкали,
Старался каждый сколько мог.

Вот забежали в комнатушку,
Сундук стоял там у стены,
Подняли быстро они крышку,
И были вмиг удивлены!

Сундук был пуст! Нет колбы с ядом!
Лишь только лист на дне лежал.
С графом стоял священник рядом,
Он взял тот лист, и прочитал:

«Сэпу Ленграну завещаю,
Дом, замок, все, что смог нажить!
Его обидел я! Я знаю…
Хочу вину вот искупить.

Я, граф Мак-Гроу, подпись ставлю,
Прошу бумагу утвердить!»
на графа все смотрели странно:
Да кто ж посмел так пошутить?!

Но в это время голос злобный,
Опять с вершины прозвучал:
«Ваш выбор ныне не свободный!
Для вас возмездья час настал!

Там, в сундуке, лежат бумаги,
Вы все заполнить их должны!
Это возмездие вам, враги!
Час искупления вины!

В бумагах тех указан каждый,
Кого вы мучили вот здесь!
Ваши дома будут наградой,
И компенсацией за грех,


Что вы над ними совершили.
Грехов так много, что не счесть!
Там есть бумаги и чернила,
Для всех для вас бумаги есть!»

«Это же бред! Что это значит?!
Я никому добро не дам!
Да этот призрак нас дурачит!
Наверх скорее нужно нам!»

К дверям граф первым устремился,
Каждый за ним вслед поспешил.
Со скрипом выход преградился:
Кто-то снаружи дверь закрыл!!!

Напрасно в дверь они стучали,
Метались в угол из угла,
И понапрасну помощь звали,
Дверь неподвижною была!

«То – западня! Это – измена!» -
Граф в страхе хрипло прошептал, -
«Нам всем не вырваться из плена!
метал надежно дверь сковал!»

«Я вижу, ты прекрасно знаешь,
Что здесь вы в прочной запрети,
Тогда смирись, коль понимаешь,
Что выход впредь вам не найти.

И выбор здесь вы не найдете!
Бумаги нужно подписать!
А нет – умрете в этом гроте!
Не стану дверь вам открывать!»

Граф и дружки от страха взвыли,
Кто в дверь стучал, на стену лез,
Все о браваде вмиг забыли,
И гонор также прочь исчез.

А голос все не унимался:
«Раскаянья, я вижу, нет.
Так, значит, зря я так старался,
Тогда таким будет ответ!

Мой приговор вам строгий, враги,
Судья я вам, и ваш визирь!
Лишь вы подпишите бумаги,
Пойдете сразу в монастырь!

Там вам замаливать придется,
Грехи свои до склона лет!
Там честно жизнь ваша начнется!
Таким мой будет вам ответ!»

«Нет! Никогда!» - Граф причитает. -
«К разгульной жизни я привык.
Судьбы другой душа не знает,
Лишь только пиршества и шик!

Не ставлю подпись я беспечно!
Бумаги я не подпишу!»
«Тогда сидите здесь вы вечно!
Я ведь, признаться, не спешу.

И буду сытно, беззаботно,
И терпеливо мирно ждать,
Когда вы с голоду начнете,
Здесь потихоньку умирать.

А если жить все ж захотите,
Вы их подпишете вполне.
Потом сильнее в дверь стучите,
Ждет монастырь вас! В тишине,

Остаток жизни проведете!
Шептать молитвы, причитать...
Может, тогда все же поймете:
Нельзя грешить! Зло совершать!»

Глава седьмая

Эту историю когда-то,
Мне рассказала в детстве мать.
Любил я сказки! Очень часто,
Просил их маму рассказать.

Час незаметно все ж промчался,
И вот в Британии, друзья,
Случайно здесь я оказался,
И посетил эти края.

Мне здесь легенду рассказали:
подвал Мак-Гроу, замок, грот!
И замок этот показали,
Был удивленья полон рот!

Я был уверен – это сказка!
Мама придумала тогда!
Вот это новость! Вот так встряска!
Я б не поверил никогда!

Но любопытством все ж гонимый,
Решил на замок посмотреть,
Путь был туда не очень длинный,
Хотел до сумерек успеть.

В дороге я подзадержался,
Пришел к руинам я тогда,
Когда уж месяц показался.
Ну, и Полярная звезда.

Было темно и очень страшно,
Но путь упорно продолжал.
Не шел же я сюда напрасно!
Подвоха я отнюдь не ждал.

Ведь нет на свете приведений!
Взгляну на замок – и уйду!
Без робости и без сомнений,
Шагнул я к замку в темноту.

Смотрелись стены так зловеще,
На фоне темноты небес,
Сердечко в страхе все ж трепещет,
Но я упорно выше лез!

Казалось мне: еще немного,
И сказка мамы оживет!
вдруг из пустых глазниц оконных,
Старуха Милли в ночь шагнет!

Сухие пальцы схватят горло,
И сдавят мне его сильней,
Дыханье мне от страха сперло:
Ждал появления теней.

И тени все же появились!
Да! На мгновенье! Лишь на миг!
И тут же скрылись, растворились.
Но вдруг раздался дикий крик!

Похож он был на вой зловещий,
Страх до костей мен пробрал!
Тело трясет, душа трепещет…
Я закричал, и побежал!

Бежал я долго, всю дорогу,
И словно резанный орал!
Потом утих все ж понемногу,
Когда в свой номер прибежал.

Не мог уснуть я до рассвета,
Старуху видел над собой….
Была она не в замке где-то,
А здесь вот! Рядышком! Со мной!

То был мираж! Мне показалось!
Это понятно ведь вполне!
Ну, струсил я, конечно, малость,
Вот и привиделось все мне.

Ночная птица прокричала,
А я давай паниковать…
Сказал я сам себе вначале,
Стараясь страх в себе прогнать.

Я вспомнил маму, ее сказку,
Ее заботу и тепло,
Ее чарующую ласку,
И в детство в мыслях унесло…

Тогда, ребенком, слепо верил:
Живут все сказки наяву!
Теперь вот, взрослым, все проверил…
И вот что, братцы, вам скажу!

Все так и есть! Сказки - живые!
Они живут в наших сердцах!
Герои мамины былые,
Они - здесь! Рядом! Среди нас!

Пока для вас сказки желанны,
Будете верить, и любить,
Все это время ваши мамы,
В ваших сердцах век будут жить!

Дата написания поэмы: 24 мая 2025 года.
Место написания: Великобритания, Северный Уэльс, Флинт, Болингброк Стрит 135.