Я полон небес и абсурда,
словесной набит шелухой,
то сызнова мёртвый и мудрый,
то к свету надежды глухой.
Хребет не баюкают плети
и шею не греет петля,
но, будто в романе Канетти,
собрались меня ослеплять
родные кузены и братья
(а в общем - сплошное жульё).
Построены боровом рати,
оракул торжественно лжёт.
С кинжалом врывается конюх,
как с жаждой вендетты абрек,
и вот я почти что Антоний,
я тёмный тотем-человек.
Не вижу церковного царства,
но чую земляческий дух.
Веди же, иуда и пастырь,
показывай место в аду.
Вложи самоцветы в глазницы
и светом добра прозияй.
Пусть цепи звенят, как монисто.
Слепому мерещится рай.
Он велесов складень читает,
бормочет Коран и псалтирь.
На всём - изречённая тайна,
мистерия, выморок, мир.
Всё то, что не чаяли очи
и ныне и присно - вовек!
Лишь посох в движениях точен,
когда я иду по Москве
по трупам, по струпьям, по гатям -
ходатай за веру и тьму -
и пёс шелудивый горбатый
тотему кадит моему.
__________________________
Антоний
_______________________
Суммарный балл: 0
Проголосовало пользователей: 0
Балл суточного голосования: 0
Проголосовало пользователей: 0