Петя

Зима 1956 года выдалась суровая.

Скорее всего и предыдущая зима была ей под стать, но я ее плохо помню.
В эту же зиму почти весь январь трещали морозы более 20 градусов и из всех труб соседских домов сизый дым валил не менее двух раз в сутки.

С началом февраля морозы ослабели, и пошли снегопады, порой снег подал большущими белыми хлопьями. В середине месяца стали задувать ветра, обеспечивая, если не каждый день, то через день вьюгу, которая старательно заметала все тропинки, расчищенные дотоле.

Завывание вьюги я слышал всего лишь раз, зато много раз ветер сопровождал глухой прерывистый свист, что возникал только зимой, и никто не знал откуда он происходит.

Черный конус репродуктора из угла комнаты озвучивал последние известия и различные песни, из которых мне очень нравились сопровождаемые гармошкой. Чудно казалось, что различные звуки резко обрывались и тут же возникали иные, и все вмести они создавали красивую мелодию.

Люди в марте объясняли друг другу с надеждой на лучшее будущее:

- Солнце на лето, зима на мороз.

Пригретый ярким золотистым светом снег несколько осел, подтаял и образовал твердую искрящуюся корку с черными крапинами от гари прилетевшей из дымовых труб.

Тропинки прочищали реже, поскольку снег, если и шел, то мелкий.

В противоположной стороне от нашего покосившегося дома на участке располагался курятник и тропинку к нему разгребали всю зиму.

И вот однажды погожим солнечным днем, посчитав, что я уже достаточно вырос в свои 4 года и 4 месяца, меня отправили с миской желтой крупы покормить курочек.
Я шел на боевое задание в приподнятом настроение и испытывал радость от осознания своей взрослости. Ширина тропы на размер деревянной лопаты меня устраивала, но по бокам я видел одни верхушки деревьев – такой глубокой оказалась для меня траншея-тропа.

Когда я стал подходить к курятнику, мне навстречу в траншею вышел петух.
Из разных детских сказок у меня было сугубо положительное мнение о петухах. Мне и в голову не могло прийти, что петух, охраняя свой гарем, вышел навстречу незнакомому ему противнику.

С абсолютно добрыми намерениями я произнес:

- Петя, я вам покушать плинес.

Далее петух взмыл вверх, клюнул меня в правую бровь, завалил меня и громоподобно заорал, стоя уже у меня на спине:

- Ку-ка-ре-ку!

Я завыл, завопил, заплакал, поднялся и побежал по мерзлой траншее к дому. Больше всего мне было жаль зерна, которое из опрокинутой миски рассыпалось по дну тропинки и которое я не доставил, куда следовало.

Пока мать успокаивала меня и зализывала мне бровь, старший брат пошел, наподдавал разбойнику-петуху.

У меня и сейчас видна та памятка, которая утверждает, что представления о том, с кем имеешь дело, могут оказаться заблуждениями, а добрые намерения могут наказываться.

В начале мая основные сельскохозяйственные посадочные работы завершились. Их провели бы ранее, но из-за нарушенных стоков придорожные канавы стояли переполненные холодной мрачной водой и соответственно в огородах также было полно воды.

Этой порой подходили к концу продовольственные запасы, новых продуктов питания ни сад-огород, ни лес дать еще не могли.

И вот на 9 мая, на праздник решили пустить в расход драчливого петуха. Ему отрубили острым топором голову с красным гребешком, но он вырвался, и стал бегать без головы. Я тогда не понимал, и сейчас не понимаю, как это могло приключиться.

Часть петуха отдали соседям с тем, что они позднее возместят оное съестным. Их огород примыкал к нашему, а жили они втроем в старой финской бане. Через проулок от них также в финской баньке жила и моей старшей сестры крестная Мария Анисимовна, которой отдали потроха петуха, используемые ею для супчика. У крестной и огород-то составлял одну маленькую грядку, где сажались несколько картошин да укроп с чесноком и луком.

Не смотря на уговоры и требования я голосистого, когтистого, остроклювого Петю есть не стал и даже не испил бульона. А времена были попросту сказать голодные.

Гораздо позднее уже около 35 годов отроду я стал сознательным вегетарианцем.