Очень страшная история

Вы помолитесь, падре, за бродягу,
Когда во славу нашей королевы
За страшное, кровавое убийство
Накинет мне петлю достойнейший палач.

Что? Душу облегчить? Не стоит, право.
Украсть краюху хлеба, сыр засохший,
Иль душу заложить за кружку эля –
Как там по-вашему? – мой величайший грех.

Когда под вечер собирались тучи,
Сам чёрт послал в пути мне ту усадьбу.
Я хлев искал, прибежище ирландцу,
А ноги повели к открытому окну.

Горели свечи в комнате просторной,
А у камина – молодая леди,
Прекрасная, как сказочная фея,
С густой копною светло-пепельных волос.

Там кто-то был ещё. Не всё я слышал.
Как понял, муж – полковник – на востоке,
Она из обедневшего семейства,
Муж в дом её привёл, как плату за долги.

И через год выходит он в отставку,
И все в поместье ждут его со страхом,
Ну а пока вдруг куклу из колоний
Прислал с оказией в подарок солдафон.

Увидел я, что на каминной полке
С фарфоровым лицом, в одеждах ярких,
Стоял жестокий узкоглазый воин,
И обнажённый меч сверкал в его руках.

Тут джентельмен, высокий и красивый,
Из полумрака вышел к юной леди.
Молил её: Любимая, решайся,
Бежим, моя любовь, бежим за океан!

Прелестней пары не встречал я в жизни.
И вспоминал свою подругу Мюрин,
И даже взгляд отвёл от них в смущеньи -
О, боже, как красив был нежный поцелуй…

Но в жилах кровь застыла на мгновенье:
Готов поклясться, что на них свирепо
Смотрела кукла чёрными глазами.
И в чёрном небе молнии зигзаг … и гром.

Всё остальное помню, как в тумане.
Два тела, кровь и рубленые раны,
И лезу я в окно, на полке воин,
И алых капель след на зеркале клинка.

Тут слуги, крики - и меня схватили.
И мамелюк гусарский под портретом.
И королевский суд судил недолго.
Вы завтра, падре, помолитесь за меня.

* * * * * * * * * * * * * * *

Мамелюк - здесь очень кривая восточная сабля,
иногда использовалась европейскими лёгкими
кавалеристами.