Сообщения пользователя Limbo: "Красота в глазах смотрящего". Анонс нового авторского анонимного поэтического конкурса

Как знать, как знать...

Все эти люди вокруг
так любят говорить.
Им всегда есть что сказать
по любому поводу,
о чём угодно,
например, о погоде.

I MET A GENIUS

i met a genius on the train
today
about 6 years old,
he sat beside me
and as the train
ran down along the coast
we came to the ocean
and we both looked out the window
at the ocean
and then he looked at me
and said'
“it's not pretty.”

it was the first time i'd
realized
that.

Чарльз Буковски (Перевод А. Караковского)

Я встретил гения

я встретил гения в поезде
сегодня
около шести лет от роду
он сидел возле меня
и как только поезд
пошёл вдоль берега,
мы подъехали к океану,
он посмотрел на меня
и произнёс:
«некрасиво...»

и я впервые
понял
это

Райнер Мария Рильке (Перевод Тамары Сильман)

***
Мне страшно прислушиваться к словам.
Так ясно люди говорят обо всём:
вот это собака, а это дом,
вот здесь конец, а начало там.

Страшна мне насмешек их злая игра,
они знают, что было, что может стать;
богатство — вот божья для них благодать,
а там всё равно — что цветок, что гора.

Когда мне вещи поют — я так рад.
Но стоит их тронуть — они замолчат.
И я говорю вам: их голос тих.
Не трогайте их: вы убьете их.

Вот ещё одно интересное, на мой взгляд, рассуждение:

"Аристотель считал, что красота отделена и от наблюдения, и от наблюдателя. Тарковский говорил, что искусство красиво, когда оно выражает какую-то правду, потому что правда почему-то красива. Будда ничего не говорил о красоте, а просто показывал толпе цветок, и один из учеников улыбался.

Вопрос о красоте всегда задаётся в одном пласте бытия, но решается он в другом. Красоту не измеряют, а проживают. Она не укладывается в критерии, не имеет определений, не оставляет следов в наблюдателе, и вообще, с нейрологической точки зрения, по большому счету не существует. И тем не менее, мы всегда знаем, когда она перед нами. И эта бытийная неопределимость в некотором роде предохраняет ее от умаления в цикл механических мозговых реакций, способных описать все мельчайшие детали этого опыта, но только не опыт сам по себе".

Кстати, существует ещё один вариант этого стиха, взятый из второго тома сочинений в семи томах, издания 2001 г. (Пушкинский Фонд):
__________________
Сухое левантинское лицо,
упрятанное оспинками в бачки.
Когда он ищет сигарету в пачке,
на безымянном тусклое кольцо
внезапно преломляет двести ватт,
и мой хрусталик вспышки не выносит:
я щурюсь; и тогда он произносит,
глотая дым при этом, «виноват».

Январь в Крыму. На черноморский брег
зима приходит как бы для забавы.
Не в состоянье удержаться снег
на лезвиях и остриях агавы.
Пустуют ресторации. Дымят
ихтиозавры грязные на рейде.
И прелых листьев слышен аромат.
«Налить вам этой мерзости?» «Налейте».

Итак - улыбка, сумерки, графин.
Вдали буфетчик, стискивая руки,
дает круги, как молодой дельфин
вокруг хамсой наполненной фелюги.
Квадрат окна. В горшках - желтофиоль.
Снежинки, проносящиеся мимо...
Остановись, мгновенье! Ты не столь
прекрасно, сколько ты неповторимо.
__________________
Здесь "прелые" - листья, а не лавры. И "острия" не атавы, а агавы.
Похоже, черновики Бродского ещё разбирать и разбирать...

Наташа, у меня иммунитет к манипуляциям всех мастей. Так что... выводы делай сама.

Однако, ярковатая лампочка для прибрежной кафешки, почти промышленная...
Ну, не суть. Всё стихотворение построено на контрасте.

Серёга, это - для Бродского - скорее короткий стих, чем длинный)

Да, Наташа, это не реклама твоих "виршей". Это реклама тебя.

Вот ещё одно - из любимых.
_____________________
Иосиф Бродский

Зимним вечером в Ялте

Сухое левантинское лицо,
упрятанное оспинками в бачки,
когда он ищет сигарету в пачке,
на безымянном тусклое кольцо
внезапно преломляет двести ватт,
и мой хрусталик вспышки не выносит;
я жмурюсь - и тогда он произносит,
глотая дым при этом, "виноват".

Январь в Крыму. На черноморский брег
зима приходит как бы для забавы:
не в состояньи удержаться снег
на лезвиях и остриях атавы.
Пустуют ресторации. Дымят
ихтиозавры грязные на рейде,
и прелых лавров слышен аромат.
"Налить вам этой мерзости?" "Налейте".

Итак - улыбка, сумерки, графин.
Вдали буфетчик, стискивая руки,
дает круги, как молодой дельфин
вокруг хамсой заполненной фелюги.
Квадрат окна. В горшках - желтофиоль.
Снежинки, проносящиеся мимо...
Остановись, мгновенье! Ты не столь
прекрасно, сколько ты неповторимо.

Извините, что так длинно. Я не смогла расчленить бабочку.
_____________________
Иосиф Бродский

Бабочка

I

Сказать, что ты мертва?
Но ты жила лишь сутки.
Как много грусти в шутке
Творца! едва
могу произнести
«жила» — единство даты
рожденья и когда ты
в моей горсти
рассыпалась, меня
смущает вычесть
одно из двух количеств
в пределах дня.

II

Затем, что дни для нас —
ничто. Всего лишь
ничто. Их не приколешь,
и пищей глаз
не сделаешь: они
на фоне белом,
не обладая телом,
незримы. Дни,
они как ты; верней,
что может весить
уменьшенный раз в десять
один из дней?

III

Сказать, что вовсе нет
тебя? Но что же
в руке моей так схоже
с тобой? и цвет —
не плод небытия.
По чьей подсказке
и так кладутся краски?
Навряд ли я,
бормочущий комок
слов, чуждых цвету,
вообразить бы эту
палитру смог.

IV

На крылышках твоих
зрачки, ресницы —
красавицы ли, птицы —
обрывки чьих,
скажи мне, это лиц,
портрет летучий?
Каких, скажи, твой случай
частиц, крупиц
являет натюрморт:
вещей, плодов ли?
и даже рыбной ловли
трофей простерт.

V

Возможно, ты — пейзаж,
и, взявши лупу,
я обнаружу группу
нимф, пляску, пляж.
Светло ли там, как днем?
иль там уныло,
как ночью? и светило
какое в нем
взошло на небосклон?
чьи в нем фигуры?
Скажи, с какой натуры
был сделан он?

VI

Я думаю, что ты —
и то, и это:
звезды, лица, предмета
в тебе черты.
Кто был тот ювелир,
что, бровь не хмуря,
нанес в миниатюре
на них тот мир,
что сводит нас с ума,
берет нас в клещи,
где ты, как мысль о вещи,
мы — вещь сама.

VII

Скажи, зачем узор
такой был даден
тебе всего лишь на день
в краю озер,
чья амальгама впрок
хранит пространство?
А ты — лишает шанса
столь краткий срок
попасть в сачок,
затрепетать в ладони,
в момент погони
пленить зрачок.

VIII

Ты не ответишь мне
не по причине
застенчивости и не
со зла, и не
затем, что ты мертва.
Жива, мертва ли —
но каждой божьей твари
как знак родства
дарован голос для
общенья, пенья:
продления мгновенья,
минуты, дня.

IX

А ты — ты лишена
сего залога.
Но, рассуждая строго,
так лучше: на
кой ляд быть у небес
в долгу, в реестре.
Не сокрушайся ж, если
твой век, твой вес
достойны немоты:
звук — тоже бремя.
Бесплотнее, чем время,
беззвучней ты.

X

Не ощущая, не
дожив до страха,
ты вьешься легче праха
над клумбой, вне
похожих на тюрьму
с ее удушьем
минувшего с грядущим,
и потому
когда летишь на луг
желая корму,
приобретает форму
сам воздух вдруг.

XI

Так делает перо,
скользя по глади
расчерченной тетради,
не зная про
судьбу своей строки,
где мудрость, ересь
смешались, но доверясь
толчкам руки,
в чьих пальцах бьется речь
вполне немая,
не пыль с цветка снимая,
но тяжесть с плеч.

XII

Такая красота
и срок столь краткий,
соединясь, догадкой
кривят уста:
не высказать ясней,
что в самом деле
мир создан был без цели,
а если с ней,
то цель — не мы.
Друг-энтомолог,
для света нет иголок
и нет для тьмы.

XIII

Сказать тебе «Прощай»?
как форме суток?
есть люди, чей рассудок
стрижет лишай
забвенья; но взгляни:
тому виною
лишь то, что за спиною
у них не дни
с постелью на двоих,
не сны дремучи,
не прошлое — но тучи
сестер твоих!

XIV

Ты лучше, чем Ничто.
Верней: ты ближе
и зримее. Внутри же
на все сто
ты родственна ему.
В твоем полете
оно достигло плоти;
и потому
ты в сутолоке дневной
достойна взгляда
как легкая преграда
меж ним и мной.

Наташа, анонс твоих стихов мы увидели. Теперь дело за стихами.

Владимир Маяковский


А вы могли бы?

Я сразу смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана;
я показал на блюде студня
косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
прочел я зовы новых губ.
А вы
ноктюрн сыграть
могли бы
на флейте водосточных труб?


Послушайте!

Послушайте!
Ведь, если звезды зажигают —
значит — это кому-нибудь нужно?
Значит — кто-то хочет, чтобы они были?
Значит — кто-то называет эти плевочки жемчужиной?
И, надрываясь
в метелях полуденной пыли,
врывается к Богу,
боится, что опоздал,
плачет,
целует ему жилистую руку,
просит —
чтоб обязательно была звезда! —
клянется —
не перенесет эту беззвездную муку!
А после
ходит тревожный,
но спокойный наружно.
Говорит кому-то:
«Ведь теперь тебе ничего?
Не страшно?
Да?!»
Послушайте!
Ведь, если звезды
зажигают —
значит — это кому-нибудь нужно?
Значит — это необходимо,
чтобы каждый вечер
над крышами
загоралась хоть одна звезда?!

За смартфоном, увы, не видно ничего.

Райнер Мария Рильке

За книгой (в переводе Б. Пастернака)

Я зачитался, я читал давно,
с тех пор как дождь пошёл хлестать в окно.
Весь с головою в чтение уйдя,
не слышал я дождя.

Я вглядывался в строки, как в морщины
задумчивости, и часы подряд
стояло время или шло назад.
Как вдруг я вижу, краскою карминной
в них набрано: закат, закат, закат...
Как нитки ожерелья, строки рвутся,
и буквы катятся куда хотят.
Я знаю, солнце, покидая сад,
должно ещё раз оглянуться
из-за охваченных зарёй оград.
А вот как будто ночь по всем приметам.
Деревья жмутся по краям дорог,
и люди собираются в кружок
и тихо рассуждают, каждый слог
дороже золота ценя при этом.

И если я от книги подыму
глаза и за окно уставлюсь взглядом,
как будет близко всё, как станет рядом,
сродни и впору сердцу моему!

Но надо глубже вжиться в полутьму
и глаз приноровить к ночным громадам,
и я увижу, что земле мала
околица, она переросла
себя и стала больше небосвода,
а крайняя звезда в конце села —
как свет в последнем домике прихода.

Елена, полагаю, что некоторые мысли до объявления конкурса всё же дойдут сами.

Елена, Вам вот это хоть о чём-нибудь говорит?

"Наблюдатель наблюдает, глядит на мир. То есть, он видит мир таким, какой мир есть (или кажется) для сознания, снабженного зрением. Если не будет наблюдателя, снабженного чувством зрения, если его вообще не будет и не было никогда, то "вселенная" (что бы ни значило это слово) не будет "существовать" такой, какой она "существует", когда ее воспринимают зрением. То есть, вероятно, "нечто" будет "существовать", но свойства этого "нечто" будут неопределимыми или какими-то другими, поскольку того описания, которое даем "вселенной" мы, просто не будет. Оно будет невозможно, поскольку оно опирается на восприятие "вселенной" зрением".

Хотя... Зачем это я?.. Ведь Вы "вовсе не собираетесь принимать участие в этом конкурсе".