Выходящий паяц на лобное место,
Со стрелою, с крылом от любовных терзаний,
С нежным словом блаженного, рвёт своё сердце
Восхищённым гримасам, что в зрительном зале.
И театр живой накрывается солнцем,
И душа наполняется смыслом и светом,
Оплывают, как свечи, маски из воска,
Расцветая закаты, уходят в рассветы.
Мишура и поклоны с галёрки высокой,
Лишь кивок потолка и смеющийся воздух…
Из души капли пота из плоти и воска
Застывают смешком театральных поклонов.
Опустела душа, положив маску в кофр
Он, стирая салфеткою грима полоску,
Четвертованным сердцем попросит лишь кофе,
В отражении зеркала видя подмостки.
Видя муку и пыль бесполезного грима,
Вдруг поверит ему насладившийся ворон,
Наклевавшись распятого сердца и нимба,
И запивший игрой театральных поклонов.
Мишура и поклоны с галёрки высокой,
Лишь кивок потолка и смеющийся воздух…
Из души капли пота из плоти и воска
Застывают смешком театральных поклонов.
Личины, гримасы, из плоти иль воска,
В коридорах рождаются, не на подмостках.
В коридорах любви сжигаются мостики,
В коридорах во власти наводят мосты,
В театральном фойе поют песенки пёсики,
Песенки зависти и нелюбви.