Привет, Джим!

Привет, Джим!


Уже который раз, я ругал себя за то, что ввязался эту авантюру. Я собирался покинуть группу "ВИИЛ", когда нам предложили небольшое турне. Первым порывом бы¬ло объявить, что группа мертва, и я не имею ко всему, что с ней происходит никакого отношения. Но какой-то голосок, голосок, сидящего глубоко внутри карлика с мерзким личиком, нашёптывал мне каждый вечер, перед сном:
- Зачем пороть горячку? Ты собрался уйти? Хорошо. Но почему бы ни сделать это после турне? Нет новых песен? Но есть старые, проверенные. Тебе не нравится общество твоих коллег? Но ради по¬ездки по Европе можно и потерпеть. Когда ещё представится та¬кая возможность? Это всего несколько концертов и всё.
Под конец, он так достал меня, что я сдался. Действительно, нет ничего более трудного и неблагодарного, чем воевать с са¬мим собой!
Как и следовало ожидать, всё пошло наперекосяк с самого на¬чала. Перед выездом, успокаивая, проснувшуюся было совесть, я ус¬пел так нагрузиться в буфете вокзала, что начал путешествие в качестве багажа. Правда, между десятой и пятнадцатой бутылкой пи¬ва, я умудрился ещё и разругаться с остальными участниками группы до такой степени, что всё наше общение свелось к брошенным друг другу сквозь зубы утренним приветствиям.
Единственная отдушина концерты. Выходя на сцену, я забы¬вал все проблемы и неурядицы, в которые загнал себя сам, пойдя на поводу у минутной слабости. С первыми нотами я отключался от действительности. Вряд ли собравшиеся в зале понимали, о чём я пою. Но это неважно. Хватало того, что их гипнотизирова¬ли эмоциональность и мелодика наших песен. Они не ожидали нас¬тоящего рока от русских. В лучшем случае, шли посмотреть на половецкие пляски или дрессированных медведей. А тут поглядите: эти парни играют на электрогитарах и синтезаторах!!!
В промежутках между песнями, я, используя все свои знания ан¬глийского, пытался рассказать, о чём мы поём. Люди переставали относиться к нам, как к экзотической диковинке. Они слушали музыку, начинали хлопать в ладоши, и даже пытались подпевать.
Но концерт, даже самый длинный, когда-нибудь заканчивается. И опять отчуждение, косые взгляды, взаимная неприязнь. Я обычно оставался в баре и поглощал пиво до самого закрытия. Благо организаторы выступлений позаботились о бесплат¬ной выпивке.
Потом, утром, страшная головная боль, ватные ноги и ощу¬щение полного апокалипсиса. Глотая горстями, аспирин и проклиная всё на свете, я садился в автобус, чтобы вечером выступить в другом городе, а после, всю ночь напролёт, вести беседы с Ба¬хусом. Так несколько концертов превратились для меня в веч¬ность.
Турне подходило к концу. По причинам, которые станут понятны¬ми позже, я умолчу о названии страны и города, в которых про¬изошли нижеописанные события. Я даже не буду утверждать; реальность ли или всего лишь игра моей фантазии, подстёгнутой многодневными возлияниями. Скажу только од¬но: после той ночи, я многое переосмыслил и на многое стал смотреть другими глазами.
Пусть это будет фантазией, но фантазией подарившей мне вкус к жизни.
Итак, последний концерт. После нескольких выступлений, мы стали уже широко известной, группой, правда, в узких кругах. На нас шли смотреть уже как не на диковинку из снежной России, а как на коллектив рок музыкантов. Люди оценили нашу музыку, и это было приятно. Как я уже говорил, с остальными участниками группы я не поддерживал даже видимости отношений, поэтому решил - сегодня будет моё шоу.
Я носился по сцене, хлопал по протянутым ладоням зрителей, затягивал паузы между песнями, произнося длинные речи. Зал отвечал мне. Я понимал, что завтра, может даже сегодня, придя до¬мой, они забудут о неизвестной группе из далёкой России. Но в это мгновение они были моими. Они следили за каждым моим движением, подпевали и отвечали дружным одобрительным криком на мои обращения. Калиф на час? Пусть так, я был согласен и на это!!!
Во время исполнения одной из песен, я вдруг перестал слы¬шать музыку и гул зала. В моём мозгу звучали только слова. Я не видел людских лиц и света прожекторов. Мой взгляд был прикован к мужчине, спокойно стоя¬щем в углу зала. Длинные каштановые, подёрнутые сединой волосы, бородатое лицо и карие глаза, внимательно изучавшие меня. Что-то давно знакомое было в этом лице. Но что? Где я его видел? Незнакомец надел тёмные очки и отступил в тень. Музыка и шум в зале обрушились на меня подобно снежной лавине.
К удивлению, я совсем не сбился и смог дотянуть пес¬ню до конца. Мало того, мне даже удалось вытянуть весь концерт
Но странно знакомое лицо пожилого человека, так и стояло перед глазами.
Как обычно, после выступления, я ни слова, ни говоря, теперь уже моим бывшим коллегам, отправился в бар. Турне кончилось, а вместе с ним и так надоевшее мне сотрудничество с чуждыми по духу людьми. Меня мало заботило то, что будет дальше. Незнакомец в зале, вот что занимало все мои мысли. Я был уверен в том, что я видел это лицо раньше, и не один раз. Но где, когда?
- Собираешься отправиться в путешествие? - мягкий баритон выр¬вал меня из размышлений.
Тот, кто занимал все мои мысли стоял рядом и вежливо улы¬бался.
- Пьянство - это как бродяжничество, никогда не знаешь, что будет утром, - пояснил он, глядя на моё удивлённое лицо.
- Ты не возражаешь? - спросил он, присаживаясь за столик. И восприняв молчание, как знак согласия, продолжил, сняв тёмные очки:
- Я бы с удовольствием выпил с тобой за удачное выступление, но вот уже почти тридцать лет, я не прикасаюсь к спиртному. Так что, если не возражаешь, я ограничусь соком
За несколько минут этого монолога, я никак не мог прийти в себя. Наша встреча казалась мне мистически неправдоподобной. И ещё ощущение близкого, давнего знакомства. Ну всё-таки, где же я видел это округлое лицо, грустные карие глаза, устремлённые вдаль, правильный нос и длинные волнистые волосы? А ещё мягкий, вкрадчивый голос. Я уже слышал его и не раз. Кто этот незнакомец? И почему он подошёл ко мне?
- Я давно уже отошёл от дел, - между тем продолжал загадочный человек. - Рок умер, в него веры больше нет. Но рок из России.... Это меня заинтересовало. Знаешь, я считаю, что нет культуры, более связанной с силами природы и верой предков, чем славянская вообще и русская в частности. Я решил посмотреть на вас. И меня задело. Энергетика, искренность, наивность подачи... Я поверил в вас, Я сам когда-то был таким же бескорыстным романтиком, верящим, что стихами я можно изменить мир.
- Вы писали стихи? - похвала незнакомца приятно взбодрила меня.
Глаза мужчины стали грустными:
- Да, писал. Признаюсь тебе, пишу и сейчас. Но погоди, ведь я же не представился,
- Да, будьте добры. Стой минуты, как я вас увидел в зале, никак не могу успокоиться. Мне кажется, что я вас откуда-то знаю
- Немудрено. Когда-то моё лицо очень неплохо продавалось
Он улыбнулся, встал из-за стола и протянул руку.
- Позволь представиться, Джеймс Дуглас Моррисон,
Моя ладонь застыла в воздухе. Выпитое моментально улетучилось из головы. Ноги подкосились, и я медленно сполз на стул
Джим Моррисон!!! Один из величайших поэтов и музыкантов ХХ века трагически погибший в 1971 году, стоял передо мной. Ходили слухи, что его смерть мистификация. Многие верили, хотели верить. Но вот так, увидеть живого, правда, постаревшего короля ящериц! Это невероятно!!!
Тот, кто называл себя Моррисоном, присел напротив меня и участливо подвинул бутылку с пивом.
- Извини, я не хотел тебя ошарашить. Глотни, это приведёт тебя в норму.
- Но вы .... Вы ... Ну, как это....
- Умер? Да, Джим Моррисон умер. Тот Джим, которого создали, Он должен был умереть! Я всё объясню, если ты согласен меня выслушать. У тебя есть время?
Я кивнул.
- Кстати, - продолжил незнакомец, - я прекрасно понимаю, что, скорее всего, ты примешь меня или за сумасшедшего, или за проходимца. На твоём месте, я бы поступил так же.. И что самое интересное, я не буду доказывать тебе, ничего доказывать. Когда-то мне было очень нелегко убедить всех, что я умер, Теперь же, даже если очень захочу, я никогда не смогу воскреснуть. Мёртвый я выгоднее. А вообще-то, я и сам особо не горю желанием вернуться.
Итак, если посчитаешь, что тебе не подходит моё общество, ты всегда можешь уйти. Я не обижусь и всё прекрасно пойму. Но постарайся выслушать меня. Может в исповеди того, кого называли Живым Богом, ты услышишь что-то полезное и для себя.
В крайнем случае, я всё-таки более интересный собеседник, чем она, - он указал на бутылку с пивом. - В том, что ты завтра проснёшься со здоровой головой, будет и моя маленькая заслуга. Так ты согласен?
Невозможно было описать то, что творилось в моей голове. Я понимал всю абсурдность и нелепость происходящего. Человек-легенда, кумир поколений, тот, с чьей смертью закончилась целая эпоха в рок музыке, сидел передо мной, предлагая поговорить по душам,
Поверить ему? Полное безумие! Самое лучшее будет встать и уйти, Но какая-то сила удерживала меня. Сила этих грустных глаз. Взгляд человека, знакомого мне по фотографиям и видеосъёмкам, был устремлён туда, куда не может проникнуть взор простого смертного.
”Я вырываюсь из цепей разума и живу подсознательно”, - вспомнил я слова из песни Джема.
И решил остаться!
- Благодарю тебя, друг, - произнёс тот, кто называл себя Моррисоном, правильно истолковав мои намерения. - Поверь мне, ты не пожалеешь о принятом решении, Конечно, невозможно повторить чужой путь жизни, но заметки, оставленные предыдущими путниками, помогут избежать ловушек, которые мы расставляем сами себе.
Тогда, в самом начале, всё казалось очень просто. Мы были молоды и самоуверенны. Мы считали себя умнее честнее и благороднее тех, кто был до нас. Повсюду звучал рок-н-ролл, Вьетнам был прямо под носом, люди хотели жить и любить. Казалось ещё чуть-чуть, один шаг, и все мы станем другими. Избавимся от ненависти и войн.
”Скажи всем людям!" - пел я,
И верил, что слово может изменить мир. Сделать его добрее и справедливее
Но оказалось, что в САМОЙ СПРАВЕДЛИВОЙ СТРАНЕ, за право говорить, надо платить наличными! Мало того, чтобы тебя услышали, нужно раскошелиться вдвое. Мои стихи, мои мысли, мои чувства стали товаром, подобно чипсам и пепси-коле.
Всегда найдутся несколько хороших парней, которые будут зарабатывать на тебе, и не только деньги. Они будут продавать всё: твоё творчество и твою личную жизнь, твоё тело и твою душу. Чёрт возьми, они даже смогут продать твоё дерьмо, если увидят в этом прибыль! При этом они будут искренне считать себя твоими друзьями и благодетелями. Но однажды один такой парень придёт и скажет:
- Хелло, Джим-паренёк. Ребятам с телевидения не нравятся твои стихи. Поменяй-ка несколько слов. И вообще, то, что ты пишешь, стало плохо продаваться, давай-ка, сделаем несколько танцевальных песенок,
Ты возмущаешься, плюёшься, гонишь его прочь. Но появляется другой. Он участлив и обходителен. Он ловит каждое твоё слово, находит деньги под твои проекты. Усыплённый и благодушный, ты продолжаешь творить, не замечая, как из свободного поэта превращаешься в денежный станок. И когда ты слышишь свою песню в лживой рекламе, то начинаешь понимать, что от твоего имени обманывают миллионы людей,
Ты очнулся, ты возмущен, ты обвиняешь и разоблачаешь. Но.... Но видишь, что уже поздно. Ты, который ценил свободу превыше всего, оказываешься скованным сразу несколькими цепями. Вот одна из них. Моррисон указал на бутылку с пивом.
- Сначала, ты просто любишь излишества. Потом концерты, вечеринки, пресс-конференции. И все хотят выпить с хорошим парнем Джимом.
Ты знаешь, что в год мы тратим на алкоголь и сигареты, больше, чем на образование?! Вот оно, справедливое и просвещенное общество!
А потом? Потом, ты просто не можешь вспомнить тот день, когда последний раз был трезвым. Алкоголь, вот что становится твоей реальностью. Он даёт иллюзию свободы, превращая тебя в своего раба.
И вот уже ты не можешь петь, не можешь сочинять, не можешь думать, не можешь заниматься любовью. Да что там, не можешь существовать, пока не приложишься к заветной бутылке. А далее, когда те с кем ты постигал алкогольную мудрость, начинают уходить, ты понимаешь, что скоро и твоя очередь. Ты пытаешься допеть недопетое, дописать недописанное. Но что же ты видишь?
Твои стихи и песни никому не нужны!!!
Тебе уже привесили ярлык и нашли место на полке. Чувства? Какие, к чёрту чувства! Им не место в бизнесе!
Люди хотят видеть монстра одетого в кожу, некоего короля ящериц. Будь добр, Джим, покажи им это. Шутка, которую Боги сыграли со мной! На самом деле, я нежное, чувственное существо, но с душой шута, которая заставляет меня сходить с ума в самые ответственные моменты.
Знаешь, я как-то заблудился в пустыне. Она с человеком удивительные вещи проделывает. Время там застывает. Начинает течь по-другому, Ты ощущаешь ход часов вечности. Пустыня становится частью тебя, а ты частицей пустыни, Ты чувствуешь себя бесконечно маленьким и бесконечно огромным. И эти ощущения делают тебя свободным. Бесконечно свободным. БЕСКОНЕЧНО!
Ты представляешь, что такое бесконечность? Для большинства, родившихся рабами, бесконечность - это пустой звук. Мозги торгашей, не принимают того, что где-то может быть место, которое нельзя застолбить и перепродать.
А потом, я услышал:
- Эй, Джимми!!! Куда ты идешь, Джимми?
Это был голос самого пространства.
- Ну и куда ты пришёл, Джимми?! - спрашивал я потом сам себя. - Где новые песни - лишь стон и плач, где молодое вино - загнивает на корню. Я видел тех, кто вместе со мной воспевал свободу и проклинал жажду наживы. Они оказались такими же, как все. Копии своих отцов, проживших в рабстве условностей. Пластиковые солдатики в мгновениях вечности.
И я стал кричать. Но что значил мой крик.
- Эй, Джим, залей себе глаза, и успокойся, - говорили какие-то мерзкие типы со скользким взглядом.
Откуда они взялись? Где я был раньше?! Я верил в тех, кто слушал мои песни. Парадокс: они слушали их, но не слышали. Им были нужны не стихи Джима, а скандалы вокруг него. И вот, пожалуйста, лживые газетёнки готовы предоставить всю грязь.
Джим Моррисон против войны? Кому это интересно? Моррисон попал в полицию?! Пьяный?! А вот это, то, что нужно!
Он защитил девушку от грубости полицейского? Какая ерунда! Он был под кайфом?! А вот про это мы напишем!!!
И пропал Джим Моррисон - человек. Миру показали уродливого идола. Алкоголика и скандалиста. Моррисон - живой Бог! Какая чепуха!! Я, прежде всего человек! Обычный человек! Но этого никто не хотел видеть.
Давай, Джим, покажи нам то, чего мы ещё не видели. Я чувствовал, что скоро сорвусь. Я пел о любви, но кто-то пусти слух, что я люблю ненавидеть. Какой-то замкнутый круг. Чем больше я хотел достучаться до сознания слушателей, тем меньше меня понимали. Кем я был для них? Поддельный герой.... Я был готов отдать, что угодно, лишь бы прекратить эту дьявольскую круговерть!
Я мечтал быть шаманом, идущим по неведомым Мирам, а стал шутом, забавляющим толпу.
А потом, в Майами, я решил проверить крепость реальности. Ха-ха! Я показал им всё, что они хотели увидеть! Даже не показал, а сделал вид, что показываю. Насмешка над Фемидой! Люди, отправившие тысячи парней загибаться в джунглях, судили поэта, опрометчиво расстегнувшего штаны. Чудовища в масках благопристойности, осуждали того, кто не желал одеть маску.
Как-то в гневе, Джон крикнул мне:
- Моррисон как человек ты уже мёртв!
Он был недалёк от истины. Я прозрел! Люди вокруг меня были не люди, а вампиры. Им нужен не я, но моё имя. Моя смерть могла стать очень даже неплохим товаром.
Тогда-то созрела мысль избавиться от всего, что меня так расстраивало. Я подарил парням со скользким взглядом право на Джима Моррисона, а взамен получил свободу. Смерть пусть и мнимая вернула мне крылья, которых я лишился, возомнив себя Живым Богом.
Теперь я могу писать, как мне нравится. Исчез поддельный герой. Остались стихи. И когда-нибудь, когда позовут не Джима Моррисона - идола, а Моррисона - поэта... Тогда они и увидят свет. Пусть даже после моей смерти. Настоящей смерти.
Я хотел забыть о роке. Но когда я увидел вашу афишу, то, как много лет назад, в пустыне, я услышал голос:
- Иди, Джимми! Иди!
Я не пропустил ни одного концерта. Чёрт возьми, я видел тех, кто будет окружать меня на последней охоте. К дьяволу языковой барьер! Стихи не нуждаются в переводе! Я не понял слов, но постиг их смысл. Я вернулся на тридцать лет назад.. Я вступил в город своего рождения.
Наплюй на всех, кто потребует изменить хотя бы слово. Дар Богов непонятен жалким рабам. Они попытаются привести тебя к общему знаменателю. Посулами и угрозами, соблазнами и лишениями, чем угодно, но они будут стараться сделать тебя похожим на самих себя. Обрезать крылья птице вдохновения и обратить её в жирную курицу, пусть и несущую золотые яйца.
Гони их прочь! Талант ревнив и обидчив. Он не приемлет компромиссов. Помни об этом и не совершай моих ошибок.
Джим, а я был уверен, что передо мной именно он, встал из-за стола. Он поднял воротник пальто, надел тёмные очки и направился к выходу. Возле самой двери он обернулся. Лёгкая улыбка тронула его губы:
- Позволь один совет. Завязывай с выпивкой, приятель. Мы уже достаточно намочили глаза лошади. Прощай.
И он растворился в темноте улицы.
Что это было? Сон или реальность, настоящий Моррисон или психически ненормальный, очень похожий внешне на него человек? Я не знаю до сих пор. Да и важно ли это? Важно то, что, каждый раз, вспоминая слова Джима:
- Мне кажется, что необходимо находиться в революционном состоянии всегда, иначе вы пропали. Это должно быть чем-то постоянным.... Это не значит, что нужно всё изменить. Но это должно быть ежедневным..
Я вижу пред собой реального человека с грустными глазами, слышу его мягкий голос. И я нахожу в себе силы, чтобы разорвать паутину мелких, обыденных проблем, и сделать хотя бы один шажок в сторону тех волшебных Миров, куда нас звал Джеймс Дуглас Моррисон, поэт и музыкант.

1999год.