Сюита поздней осени

Светало. Визгливый ветер с необычайным проворством срывал оставшиеся листья с заиндевелых ветвей берёз; листья, подобно сусальному золоту, догорали в пламенном танце с ветром, а затем, приземляясь, образовывали естественный покров на мёрзлой земле. Шёл первый снег. В небольших палисадниках под окнами ещё спящих домов умирали дикие розы и хризантемы. Кажется, я слышал их безнадёжные стоны и благородный аромат увядания, – какая же взволнованная поэтичность в этой картине поздней осени. Ветер, не унимаясь, вскруживал опавшую листву, а после, по-ребячески, глумился над старым флюгером, скрипы которого болезненно рассеивались над посёлком. Зловещий крик ворона, сливаясь с мелодикой улиц, лишь дополнял сюиту промозглого ноября; но вот – безмолвие… Округа, внимающая взмахам рук невидимого дирижёра, впала в леденящее оцепенение перед следующей пьесой природы. Тонкие лучики скрывающегося солнца робко просачивались сквозь серые толщи холодных облаков, окропляя заснеженные ветви дремлющих деревьев. Посёлок, погружённый в глубокий сон, пробудился и задышал. В запотевших окнах уютных домов начал загораться свет и размытые силуэты живых людей замелькали по-новому…