ПОЙ ВСЕГДА

– А как выводит! Сердце замирает, – тёплым августовским вечером соседки отдыхали на скамеечке у дома, любовались закатом.

– Талант! Вроде и не учился нигде, сверху дано. Душа смеётся и рыдает. Малец-то как подхватывает! Пять лет всего, а столько песен знает и поёт, что заслушаешься.

Жалко мальчонку, осиротеет скоро. Врач из города приезжал, сказал, что недолго Гоше осталось. Герой войны с орденом, и медаль “За отвагу”, а что толку, если здоровья нет после таких-то ран. Двадцать три года всего парню. – соседки разом вздохнули.

Над большим сибирским селом легко и свободно летела песня.

«– Дорогой дальнею, да ночкой лунною,
– Да с песней той, что вдаль летит звеня.
И с той старинною да семиструнною,
Что по ночам так мучила меня,» – подхваченный чистым детским дискантом, лился, звенел переливами яркий, сочный, завораживающий баритон.

Люди замирали. Бросали бесконечные дела. Слушали.

– Гоша, спой ещё, шельма ты этакая. Всю душу вывернул, – восклицал кто-нибудь из соседей, когда песня замолкала.

– Папка, давай про войну споём, – теребил отца за рукав гимнастёрки Петька. – Вон ты какой герой! Папка, а ты из миномёта метко стрелял? За что тебе орден дали и медаль? Я вчера, пока ты спал, всем ребятам твои награды показывал.

Георгий гладил сынишку по голове:
– Давай лучше про жизнь. Про войну не поётся.

И снова над селом два голоса бережно и с любовью несли песню.

***
– Эх, жалко, папка, что ты на рыбалку со мной не можешь сходить! Из речки гальяны сами выпрыгивают. Мы их с ребятами на кузнечиков ловим. Смотри, сколько я принёс, – забежал домой, размахивая лукошком мальчишка в ожидании привычной похвалы отца. – Мам, а где папка? – замер он, увидев заправленную постель.

На похороны Героя из города на полуторке приехали военные с автоматами. Горевал оркестр. Перед машиной несли подушечки с наградами.

Петька гордо восседал в кабине автомобиля и не понимал, почему все люди вокруг печалятся и плачут. Ведь дядя шофёр дал парнишке потрогать все-все рычаги и даже покрутить самый настоящий руль!

Протрещал троекратный залп.

Над холмиком водрузили деревянную пирамидку с пятиконечной звёздочкой наверху.

И остался Петька сиротой.
Больше никогда не увидит он своего папку. Останется в памяти его голос, песни, ласковые объятия и наказ:
– Ты, сынок, пой, когда трудно и когда легко. С песней веселей по жизни шагать. У тебя голос и слух хороший. Талант! И людям радость принесёшь. А как по мне затоскуешь, ты песню мою любимую вспомни. Я всегда буду сверху за тобой приглядывать. Где смогу, то и помогу. И песню тихонько поддержу.

***
– Пап, а ты Пой Георгиевич? Ты всегда песни поёшь, значит ты не Пётр, а Пой Георгиевич, – теребила за рукав модного костюма молодого, красивого мужчину с баяном на плечах пятилетняя девчушка.

– Пой, Пой, – улыбнулся отец. – И ты всегда пой, дочка, – он ласково погладил по русым косам девочку. – Когда и трудно, и легко. Неси радость людям. У тебя талант. Скоро в музыкальную школу пойдёшь. Грамоте научишься.

– А мы сегодня дедушкину любимую споём?

– Конечно, и дедушкину, и про войну, и про жизнь. – мужчина взял дочку за руку, и под дружные аплодисменты артисты шагнули на сцену.

Августовский вечер плыл над землёй. Раздольная, широкая летела песня над домами, садами, рекой. Казалось, доносилась до самого неба.

На радость людям!