Сашка (зарисовка из 1960-х)

Разругались. Вдрызг. Совсем. Ну не выдержала Сашка, решила опять проявить характер. Проявила на свою голову. Теперь реви-не реви, да хоть головой о стенку бейся. А Юрка не просто дверью хлопнул – в Москву укатил. И это все накануне свадьбы!



Сашка бродила по улицам Ленинграда, как сомнамбула. Неужели все кончено? Неужели из-за одной ссоры все полетело в пропасть? Она теперь вспоминала их первую встречу с Юркой, как увидела его… и пропала. Это была любовь, настоящая, безрассудная, которой не страшны ни время, ни расстояния. Так ей тогда казалось…



А как он сейчас? Думает о ней? Жалеет о своем поступке? Не может быть, чтоб не жалел. Ну зачем было сразу уезжать? Сашка же отходчивая, она за собой это знала. Но Юрка почему-то решил рубить сплеча. А через неделю они должны были идти в загс…



Сашка шла по зимнему городу и плакала. А плакала она редко. Друзья называли ее “Сашка-бодряшка” за несокрушимый оптимизм. Теперь же слезы застилали глаза, и она едва разбирала дорогу. Что делать? Вдруг в голове мелькнула мысль-молния – ехать в Москву! Приехать к нему, поговорить с ним. Он должен понять, он ведь любит ее. Ну погорячились оба, с кем не бывает. Она приедет, и они обязательно помирятся, иначе и быть не может.



Когда Сашка пришла на вокзал, начинало уже вечереть. Поезд “Ленинград – Москва” по расписанию прибывал через полчаса, она знала это. Она успела выучить расписание наизусть после знакомства с Юркой, улучала каждую возможность, чтобы приехать к нему в Москву. Он всегда встречал ее с огромным букетом цветов и обнимал так, что у нее голова шла кругом. “Привет, Шуринька! ”...



Сашка почувствовала, что сейчас разревется. Она из последних сил сдержалась и решила, что будет сильной. Раскисать нельзя. Юрка не должен видеть ее зареванную. Она стала считать минуты до прибытия. Наконец, подошел поезд. И тут Сашка как будто очнулась – а деньги? Она лихорадочно начала шарить по карманам – наскребла всего три рубля. На билет точно не хватит. Разве что проситься зайцем?



Сашка подошла к вагону. Флегматичная проводница лениво проверяла билеты у пассажиров, которые садились в поезд. Дошла очередь и до Сашки.



–Я вас очень прошу, – тихо начала Сашка. – Пустите, пожалуйста…



–Билетик, девушка, – невозмутимо перебила проводница.



–У меня нет билета, всего три рубля…



–Тогда не задерживайте.



Сашка молча смотрела на проводницу и чувствовала, как земля уходит из-под ее ног.



–Девушка, я вам русским языком говорю – не задерживайте, – уже с легким раздражением сказала проводница.



–Нету денег – неча ездить, – съехидничал кто-то сзади.



Сашка в отчаянии рванула к соседнему вагону. Там уже закончилась посадка, и проводница заходила в вагон.



–Пожалуйста, прошу вас, пустите до Москвы, умоляю! – чуть не закричала Сашка.



Проводница обернулась и усталым взглядом посмотрела на Сашку.



–Безбилетная, что ли?



–Да… У меня всего три рубля… Я не успела… Я могу где-то в уголке, мне все равно… пожалуйста…



Сашка чувствовала, как слезы заливают ее лицо. Проводница смотрела на нее и молчала. Потом вдруг протянула ей руку.



–Залазь, дуреха. Да не реви ты, успокойся. Шустрее давай, пока не видит никто.



Сашка не верила своим ушам. Она ухватилась за руку проводницы, как за соломинку, и быстро поднялась в вагон.



–Спасибо вам! Спасибо огромное…



–Да ладно тебе, – отмахнулась проводница. – Так, слушай… Как звать-то?



–Саша…



–Пойдем со мной, Александра. Как раз есть одно свободное место в 15-м купе. Это для человека одного, он должен сесть на Бологом, но я его куда-нибудь пристрою.



–Спасибо… Вот… возьмите… это все, что у меня есть, – Сашка стала лихорадочно совать проводнице деньги.



–Хорошо, хорошо, – проводница быстро спрятала купюру в карман. – Пойдем, а то уже с ног валишься.



Сашка до сих пор не могла поверить, что все это происходит с ней. Она шла с проводницей по вагону и растерянно озиралась вокруг. Дошли до 15-го купе. Проводница постучала. Дверь открыл пожилой человек в очках и потертом старом костюме. Он дружелюбно улыбнулся.



–Вот, Георгий Николаевич, попутчицу вам привела. Вы не против?



–Нет, нет, отнюдь. Пожалуйста, проходите.



Человек говорил негромко, с легким грузинским акцентом. Его доброе лицо было все испещрено морщинами. Это не от суровости, сразу решила Сашка, а от частых улыбок – наверное, он многое видел и многое простил в этой жизни. Непонятно почему, но Сашка сразу прониклась к нему доверием. Он даже немного напомнил ей отца.



– Здравствуйте, – тихо сказала Сашка.



–Здравствуйте, здравствуйте, – ответил Георгий Николаевич. – Присаживайтесь, чувствуйте себя как дома. Я вам не помешаю, тихонько здесь посижу с книгой. Не обращайте на меня внимания.



–Сейчас чайку организую, – сказала проводница. – А ты отдыхай, – обратилась к Сашке. – Набирайся сил.



Сашка села и тут же почувствовала чудовищную усталость. Она прикрыла глаза, но изо всех сил старалась не провалиться в сон. Поезд двинулся и медленно покатил по рельсам.



На Сашку нахлынули воспоминания. Их с Юркой познакомил Павел, его коллега по операторской группе. А попала она в кино совершенно случайно. Ассистентка режиссера, которая искала актрису на второстепенную роль в новом фильме, зашла по давнему знакомству к ним домой и увидела на стене фотографию Сашки. “Да, вот такая нам и нужна! ”



И закрутилось… Когда ей пришло приглашение на съемку, она решила, что кто-то ее разыгрывает. Но потом оказалось – это не шутка и ее действительно будут пробовать. Попробовали и утвердили! В двадцать лет попасть на съемочную площадку к известному режиссеру, не имея даже малейшего опыта в кино, – это было нечто из области фантастики. Нет, голова не закружилась, но появилось чувство какой-то гордости за себя. Конечно, она выросла в семье артистов и знала, что такое актерская профессия. Но и подумать не могла, что ее, именно ее когда-нибудь заметят и пригласят.



А потом было знакомство с Юркой. Сашка терпеть не могла фразу “жизнь разделилась на до и после”, но в случае с Юркой все было именно так. Она влюбилась без памяти. Он приезжал в Ленинград, когда мог, она моталась к нему в Москву. Думали съезжаться, планировали свадьбу. А тут эта ссора. И что теперь будет?..



–Ну вот, уже дрыхнет.



Сашка очнулась, открыла глаза и увидела в проеме пожалевшую ее проводницу. В одной руке она держала стакан чая, в другой – небольшой сверток.



–С добрым утром, Шурик! – усмехнулась проводница. – На вот, чай и бутерброд, перекуси пока, до Москвы путь неблизкий.



–Спасибо вам большое… за все… – только и могла сказать Сашка.



–Не за что. Давай, набирайся сил.



Чай и бутерброд показались Сашке невообразимо вкусными. Только сейчас она поняла, что здорово проголодалась. За окном мелькали огоньки телеграфных столбов, стук колес убаюкивал, и Сашка опять почувствовала, что ее с неудержимой силой клонит в сон. Она мотнула головой, чтобы прогнать одолевавшую ее дрему.



–Простите, Александра… Так ведь вас зовут, кажется? – тихий голос Георгия Николаевича на короткий миг отвлек Сашку от тяжелых мыслей.



–Да…



–Не хотел вас тревожить, но… Глаза у вас на мокром месте. У вас что-то случилось?



–Нет, это… так…



–“Так” не бывает, уж простите. Наверняка что-то случилось. Но если не хотите, можете не отвечать.



–С человеком одним поссорилась, а он в Москву уехал, – выдавила Сашка, страшно смущаясь. – Еду к нему… мириться.



–О, понимаю, – кивнул Георгий Николаевич. – Дела сердечные. Все у вас будет хорошо, вот увидите.



–Не знаю. Он не сказал мне ни слова. Просто уехал и все.



–Сгоряча еще и не то сделаешь. А раз к нему едете, значит, любите по-настоящему. И он это оценит.



Сашка вздохнула. Она снова почувствовала, что слезы подступают к горлу.



–А если уже слишком поздно? – прошептала она.



Георгий Николаевич мягко улыбнулся.



–Ну, тогда вы хотя бы будете знать, что сделали все, что могли…



Сашка задумалась, не ответила, только непрошеная слеза горячей струйкой обожгла щеку. А старик помолчал, опять взялся за книгу и ушел с головой в чтение…



… Когда приехали в Москву, была уже поздняя ночь. Выйдя из поезда на морозный воздух, Сашка сразу почувствовала прилив бодрости. Без труда нашла на вокзале будки с телефонами-автоматами. Зашла, нашарила в кармане чудом оказавшуюся там двушку, набрала номер Юрки (помнила его наизусть). Конечно, он сейчас дома. Даже если спит (хотя можно ли спать после такого? ), проснется и подойдет к телефону. Они поговорят, она поедет к нему, упадет в его объятия и все у них будет хорошо…



Долгие гудки в трубке становились невыносимыми. Юрка не подходил. Сашка ждала, не смея положить трубку на рычаг. Нет, этого не может быть. Не тот номер? Она не могла ошибиться. Она запомнила его номер на всю жизнь. Тогда что?..



Телефон не отвечал. Сашка положила трубку на рычаг. Что делать? Оставалось только одно – брать такси и ехать к Юрке в Новые Черемушки. Сашка машинально сунула руку в карман. Пусто. Ни копейки. И тут как будто что-то внутри нее оборвалось. Она зарыдала так, как никогда еще не рыдала в своей жизни. Беззвучно тряслись Сашкины плечи, слезы лились по лицу в три ручья. Она чувствовала, что слабеет, еще чуть-чуть – и свалится без сил. И тут кто-то мягко тронул ее за плечо.



–Сашенька, что с вами?



Сашка подняла зареванное лицо и увидела Георгия Николаевича. Откуда он здесь? Как? Она же видела, что он уходил совсем в другую сторону.



–Что случилось? Почему вы плачете?



С большим трудом, вперемешку с рыданиями, Сашка объяснила, в чем дело. Георгий Николаевич расстегнул пальто, достал из внутреннего кармана две десятирублевки и протянул Сашке.



–Вот, возьмите.



Сашка испуганно замахала руками.



–Нет, нет, что вы, я не могу!..



–Берите, – мягко настоял Георгий Николаевич, взял ее озябшую руку и вложил в нее деньги. – Вам нужнее.



Сашка не знала, что делать, что говорить, рыдать ей или смеяться.



–Спасибо вам! Клянусь, я все верну, – только и смогла она сказать.



Георгий Николаевич только отмахнулся.



–Это совершенно не обязательно. Но если вы так хотите, можете передать долг моему сыну. Он лежит в госпитале здесь, в Ленинграде…



… Сашка смутно помнила, как взяла такси на вокзале, как назвала водителю Юркин адрес, как ехала в такси, дрожа от холода и волнения. Все это казалось ей продолжением затянувшегося тревожного сна. Только надежда грела Сашку, надежда на скорую встречу с Юркой, на их объяснение. Все будет хорошо, только бы увидеть его, поговорить с ним…



… Вот и Юркина квартира. Сашка потянулась было к звонку, но что-то ее остановило на какое-то мгновение. Она помедлила немного, потом с силой нажала на звонок, подождала. Тишина. Она позвонила еще раз. И снова никакого ответа. Никаких шагов за дверью. Вообще ничего. Сашка позвонила снова. И снова тишина.



Сашка вышла на улицу и остановилась возле подъезда. Что делать? Ночь, зима, она одна в чужом городе. Кругом никого. Темень – не видать ни зги, только кое-где мерцают огоньки фонарей. Идти куда глаза глядят? Зачем? А что еще делать?



Сашка медленно побрела по улице. В полуночном мраке едва угадывались огромные прямоугольники новостроек. Куда идти? Где переночевать? Сашка изо всех сил куталась в свою тонкую куртку, но ночной мороз все равно пробирал до костей. Под ногами хрустел снег, покрытый тонкой ледяной коркой. Несколько раз она поскользнулась и чуть не упала, только чудом удержалась.



Начинал подниматься злой ветер. Он не просто дул, он выгрызал тепло, пробирался под куртку, заставлял ежиться. Сашка закутывалась еще сильнее, прятала лицо под воротник, но холод находил ее. Он острыми иглами впивался в щеки и заставлял слезиться глаза. Ноги уже начинали неметь от мороза, дышать становилось все труднее. Ночь сжималась, как гигантская ладонь, готовая захлопнуться в железный кулак.



И вдруг неподалеку забрезжил свет. В каком-то здании горело окно. Сашка напрягла последние силы и направилась к свету этого маяка среди кромешной темноты. Подойдя поближе, она разглядела на старой, облупившейся двери табличку “Школа №…” Сашка схватилась за ручку – та была ледяная и обжигала морозом даже сквозь рукавицу. Она постучала в дверь. Тишина. Постучала еще раз, сильнее. Сердце колотилось так, что отдавалось в голове гулкими ударами. Неужели и здесь никого?



С той стороны двери послышались глухие неторопливые шаги, заскрипел засов и дверь открылась. На пороге стоял старик сторож и напряженно вглядывался во тьму.



–Кто это тут молотит? – ворчливо прохрипел он, уставившись на Сашку.



–Это я… – почти прошептала Сашка. – Мне некуда идти… Пустите, пожалуйста, переночевать.



Сторож молча смотрел на Сашку, бледную, замерзшую, дрожащую с ног до головы.



–О Господи, – вздохнул он. – Чего случилось-то?



–Прошу вас, – Сашкин голос дрожал, она готова была разрыдаться.



Сторож отворил дверь пошире, отошел в сторону и сказал:



–Ладно, заходи, чего на морозе стоять…



–Спасибо…



Сашка зашла. Тепло сразу же окутало ее, как пуховым одеялом. В школе пахло книгами, старой мебелью, уютом и спокойствием.



–Совсем ты, девка, промерзла, видать. На улице мороз градусов 20, небось, – проворчал сторож. – Чего по ночам-то шляешься?



Сашка молчала. От усталости она не могла говорить.



–Куда ж тебя пристроить-то?



Сторож на минуту задумался.



–Пошли, в учительской разместишься. Несколько стульев кряду поставишь – будет тебе кровать. Но только чтоб до 6 утра тебя отседова сдуло, поняла?



–Поняла, – тихо ответила Сашка.



… Сашка проснулась от какого-то шума. Где-то рядом копошился сторож, звякая ключами. Сон не избавил от усталости и разбитости. Она все еще чувствовала слабость, но встала, нащупала выключатель и включила свет. Часы на стене показывали половину шестого.



Дверь в учительскую отворилась. Вошел сторож.



–Встала уже? Давай, выметайся, скоро шесть.



–Да, я сейчас.



Сашка быстро собрала вещи, вышла из учительской и направилась к выходу. Проходя мимо сторожа, она остановилась.



–Спасибо вам… Если бы не вы…



–Давай, давай, – ласково проворчал сторож. – Спать надо по ночам, а не по улицам слоняться.



… Рассветный воздух оживил и взбодрил Сашку. Она уверенно шла к Юркиному дому, забыв про усталость и все, что пережила накануне. Вот уже его улица, скоро покажется его дом. Подходя ближе, она увидела Юрку. Он стоял возле своего подъезда, опершись на перила лестницы, и курил. Увидев Сашку, сначала опешил, потом бросился к ней со всех ног.



–Шурка! Ты, что ли?



Сашка бросилась ему на шею. Она не могла говорить, только плакала и целовала его лоб, щеки, губы.



–Да подожди ты, угорелая, – Юрка смеялся и пытался слабо отбиваться. – Ты как здесь? Ну и видок у тебя…



–Прости меня, Юрка, прости, – шептала Сашка, уткнувшись лицом в его пальто.



–Да не сержусь я. Сам уже хотел к тебе ехать. Это ты меня прости, Сашурик. Пойдем, чаем напою, замерзла совсем…



… А восходящее искристое солнце уже ласкало засыпанную снегом Москву. День обещал быть светлым и теплым…