Григорий Борзенко Ад Третья история из цикла «Любовные похождения Анжелины Бронте»

Эпизод первый
С двояким чувством Анжелина Бронте покидала свой родной Флинт. С одной стороны, все слаживалось хорошо. Она побывала в родном городишке, где прошли детство и юность. Увиделась с друзьями детства. А, главное, погостила в родном доме, увидела родителей. Она долго упрашивал их переехать жить в ее новый дом в Ливерпуле. Те соглашались с доводами дочери, что там больше комфорта, более населённый город, что там им будет лучше и веселее. Но они просили дать им время подумать. Пусть пока за тем домом присмирят Томас Хамфри и его жена. А им самим пока боязно покидать насиженное место. Где все привычно, где есть работа, дом. Пусть и намного скромнее, чем тот, который в Ливерпуле, но он свой, родной. Родители обещали, что будут часто наведываться к своим родственникам, проведывать их, и заодно изредка присматривать за новым домом дочери. Но пока навсегда покидать родной Флинт не решались.
На том и порешили. Дочь обняла родителей, попрощалась, и отправилась в Ливерпуль. Она решила в последний раз взглянуть, как Томас и Грейс обжились в ее доме, осмотреть там все еще раз, возможно, дать какие-то распоряжения, а потом снова отправиться в Лондон. За прошедшее время она уже успела соскучиться за столичной светской богемной жизнью.
Но у ее мыслей, с которыми она сейчас покидала Флинт и ехала в Ливерпуль, была и обратная сторона. Не такая приятная, удовлетворяющая ее душу, как первая. Наша огорчённая героиня понимала, что, уезжая из Флинта, она увозит с собой то, чем можно был не только гордиться, но и чего, с таким же успехом, можно было и стыдиться. Имеется в виду ее любовная интрижка с Джеком Гудманом. Если утешать саму себя, то можно было бы отогнать все мысли прочь, и записать этот случай в свой безусловный актив! Как некую очередную любовную победу. На ее месте многие дамы были бы счастливы, если бы на них обратил внимание столь красивый и статный голубоглазый юноша. Обольстить такого красавца, это в сознании женщины могли бы приравниваться к мужским победам в военных сражениях. Для дамы иная победа на любовном фронте важнее, чем для полководца триумф в битве при Марсот-Муре или ином сражении. Все это трижды верно! Но…
Если бы она уезжала из Флинта, и ее возлюбленный при этом стоял бы перед ней на коленях, целовал бы ей руки, клялся в своей любви, уверял бы, что отныне жить без нее не может, и обещал ей новую встречу, то это выглядело бы совершенно иначе! Совершенно иначе! Но в том-то и дело, что она покидала городок в одиночестве, и с полным пониманием того, что роман с этим романтическим поэтом и любителем собирать гербарии, скорее всего канул в лету. Окончательно и бесповоротно!
С одной стороны, они, вроде бы, не ссорились и не говорили друг другу какие-то обидные слова, из которых было бы понятно, что между ними все кончено. Возможно, она нравится ему настолько сильно, что он мог бы простить ей ее некое своеобразное предательство, этот случай с запертыми воротами, и у них мог бы продолжится роман. Но с другой стороны, она понимала, что это вряд ли реально. Когда она тогда уходила в ночь, то слышала, как он орал за ее спиной. Орал громче остальных! Нет, он не сыпал ей вслед проклятия. Но он почти как резанная свинья визжал в истерике, умоляя открыть ворота, желая догнать беглеца. Было понятно, что для него деньги, которые он получил бы за поимку Эдварда, значили намного больше, чем она, Анжелина. И то, что она сейчас думает о нем. Он готов был перед ней унижаться… Впрочем, почему готов?! Визжа неестественным истерическим голосом, он фактический унижался перед ней!
И как по сравнению с этим моральным падением Джека, мужественно и гордо смотрелся Эдвард, который вел себя потрясающее достойно! Вот кому нужно было упрашивать ее, чтобы она открыла ворота! На кону стоял Тауэр! Заточение Джека в этой ужасной темнице и жалкое существование в этом каменном мешке на долгие годы. А, возможно, и навсегда! Но он молчал! Он не проронил ни слова! А как он смотрел на нее! Господи! Как он прекрасен был в тот миг! Загнанный в угол, в прямом понимании этого слова, он смотрел на нее с таким достоинством, что и сейчас, по пришествию времени, вспоминая об этом, у нее подкатывался комок к горлу…
Вот именно это сравнение Джека с Эдвардом и давало ответ на то, что задуманные автором слова «во-вторых», теперь теряют всякий смысл. Ведь и без всего этого девушка умом понимала, что, после всего случившегося, вряд ли у этой краткосрочной связи будет продолжение. И не только из-за опустошения на душе и нежелание видеть того, кем совсем недавно она искренне восхищалась. А еще и потому, что не было причины и возможности им встереться вновь. Единственное, что их связывало, это парк в Хавардене. Милый, уютный, живописный. Любоваться которым, а также и тем, кого там встретила, девушка ходила в последнее время едва ли не каждый день. После случившегося идти вновь туда она категорически не хотела! И не только из-за боязни, что при возможной встрече с вчерашним воздыхателем он может повести себя непредсказуемо. Просто глаза ее не хотели видеть, ни этот парк, ни, уж тем более, этого воздыхателя. Пусть и трижды красивого и голубоглазого…
Но этот парк, повторимся, был единственной ниточкой, которая их связывала с Джеком. Они так увлеклись всем происходящим, любование природой, стихами, любовными играми, что ни он, ни она, не сказали другу другу, где они живут! Поэтому сейчас, если бы даже они и захотели увидеться, они бы не знали, где искать друг друга…
Впрочем, дело в том, что ей и искать-то его не хотелось! Ее глаза не хотели видеть этого человека! Было и прошло! Все Точка! Можно только радоваться, что это все позади!
Но, увы, радоваться-то ей как раз и не хотелось. Как бы там ни было, каким бы низким не казался ее очередной кавалер, но факт оставался фактом: третья встреча в ее жизни, третий, мужчина, третья близость и третье расставание…
Да, можно утешать себя мыслю, что на этот раз не ее бросили, а она сама это сделала! Но это не служило ей утехой… Ее смущало, что она, такая трижды красивая и прекрасная, а каждый раз остается у разбитого любовного корыта… Это было не смешно… Это было ударом по самолюбию… Кто ей не нравился, кто был ей противен, дарил ей роскошные квартеты, и, возможно, задаривал бы в будущем другими дорогими подарками! А кто нравится ей самой, тот не подарил ничего, ни единой безделицы! И в итоге бросал ее… Предавал… Ведь не стоит обольщаться, что это она бросила Джека. Это он ее бросил. Променял ее, Анжелину, на денежный приз, на деньги за предательство Эдварда…
Эдвард… Она раз за разом вспоминала то, что сделала, и каждый раз утешала себя, что совершила все правильно! Да, он страшно обидел ее! Да, он предал ее в прямом понимании этого слова! Не просто бросил, как бросают женщин некоторые мужчины. Он обманул, обнадёжил ее! Он солгал ей! Предал! Предал! И еще раз предал! Поначалу она спала и видела, как отомстит ему! А сейчас, когда подвернулась потрясающе прекрасная возможность отомстить ему, причем, отомстить жестоко и, главное, чужими рубками, что давало повод не укорять себя лично за содеянное, он поступила совершенно иначе!
Многократно задавая самой себе вопрос, почему на это сделала, она нашла на него ответ. Дело не только в том, что в глубине души она его любила и жалела. Дело в чем-то ином, намного возвышенном и благородном.
Она вспомнила, как много раз в своей жизни слушала, особенно от женщин, как они мечтают отмстить кому-то за какие-то обиды и прегрешения. Месть становилась целью всей их жизни! Им казалось, что, чем более жестокой будет их возмездие, тем больше душевное удовлетворение они при этом получат! Тем сильнее задумается их обидчик над тем, как он был неправ. Да, такая мысль имеет право на существование, и никто не вправе упрекнуть кого-либо за то, что они считают именно так. Ведь так поступала сама Анжелина, когда не поленилась преодолеть немалое расстояние, поехать к королю и добиться того, чтобы Филипп жестоко поплатился за то, что когда-то сказал ей: «Вон!» Она добилась своего!
Но сейчас ей хотелось поступить нестандартно! Не так как все! Свой нелогичный поступок относительно Эдварда она сформулировала едва ли не в единой фразе! Она сделала так, что теперь не она будет всю жизнь гоняться за Эдвардом, чтобы ответить ему злом на его зло, а отныне он всю жизнь будет стараться ее найти, чтобы ответить ей добром на ее добро!!!
До вашего сознания дошло, уважаемые читатели и слушатели, какую потрясающе сильную фразу сформулировала наша героиня?! И какой, еще более потрясающий и благородный смысл в нее вложен!
Автор уверен, что не просто большинство из нас, а мы все, абсолютно все, до единого, живем по принципу «око за око»! Сейчас искренне прошу вас сосредоточиться и задуматься, какой потрясающе сильный урок дала всем нам сейчас эта хрупкая девчушка! Вчерашний подросток! Дала урок Доброты, Милосердия и Мудрости! И, если хоть кто-то из тех, кто читает эти книгу или слушает аудиокнигу, не только для того, чтобы посмаковать интимные или любовные сцены этого повествования, а способен мыслить и понимать более глубоко, найдутся такие, кто внимет мудрейшему совету моей героини, значит ни она, ни я, как автор, все это придумавший, прожили на свете не зря. Значит, сделали хоть частичку чего-то доброго, научили кого-то доброте.
Придуманная, а, главное, реально воплощённая в жизнь нашей юной героиней, фраза настолько всеобъемлющая, сильная, достойная подражанию, что я позволю себе повторить ее в завершении первого эпизода данной книги еще раз! Люди! Живете по мудрому принципу! Живите, и поступаете так, чтобы не вы всю жизнь гонялись за кем-то, чтобы принести ему зло, а люди пусть ищут встречи с вами, желая ответить вам добром на ваше добро!!!

Эпизод второй
Подъезжая к своему новому дому в Ливерпуле, она еще издали залюбовалась им. Хорош! До чего же хорош! Глаз не оторвать! И сам дом, и прелестный сад вкруг. Все ухожено, все красиво. Нужно будут поговорить с Томасом и Грейс. И насечет дома, и, главное, относительно сада. Если они сами изъявили желание жить в столь роскошном доме, то, уход за садом будет требовать много времени и сил. Управятся ли они с этим сами? Или нужно нанимать садовника? Ведь работы здесь много, это и времени займет много, и труда. Зато красота будет поддерживаться. Вот как красиво все смотрится! Даже издали! Правда, портит вид, какой-то нищий, усевшийся возле забора, недалеко от ворот, просящий подаяние. Анжелина искренне готова посочувствовать таким бедолагам, но и смиряться с фактом скопления бездомных возле ворот своего дома, она не намерена. Появится один, затем второй, устроят где-то рядом отходное место, превратят чудесный вид на дом и парк в зловонную клоаку. Это был явно ни к чему.
Поэтому она не поленилась подойти к нищему, сделать пожертвование, но вместе с тем и попросить того, чтобы он больше не сидел на этом месте. Или на любом другом, возле этого дома.
Бедолага посмотрел на Анжелину взглядом, в котором была и благодарность, и сожаление.
- Спасибо вам, мадам, за доброту у вашу. За щедрый дар. Хотя жаль, конечно, что вы меня об этом просите. Вы, наверное, хозяйка этого дома?
- Совершенно верно! – Ответила дама. – Поэтому вы должны с пониманием отнестись к моей просьбе.
- Да! Да! Мисс! Я понимаю! Я ухожу! Я все понимаю!
- Вот и отлично! Благодарю вас, мистер!
И удовлетворенная девушка спокойно и умиротворённо направилась к воротам. Будучи твердо уверенной, что короткая история с этим нищим завершена. Ей и в голову не могла прийти мысль, что это был не конец, а начало. Добродушный голос, смущенный взгляд нищего говорил о том, что он человек покладистый, что он все принял, и сейчас же ретируется. Если бы наша героиня сейчас резко повернулась бы назад, то увидела бы, как бродяга, минуту назад являвший собой образец смирения и покорности, сейчас сверлил ее, уходящую, тяжелым, угрюмым, зловещим взглядом…
Нет, он не бросился вслед ничего не подозревавшей даме с какими-то агрессивными намерениями. Он действительно покорно, и даже довольно расторопно, ушел прочь. Но он не просто ушел. Он поспешил туда, где его ждали. Ждали те, кто, собственно, и послал его к дому Анжелины, чтобы тот определил момент, когда хозяйка дома вернется в свое жилище. Вот теперь этот миг, наконец-то, настал. Теперь мнимому нищему нужно было поскорее сообщить своим хозяевам, что «птичка прилетела». Нужно сделать все, чтобы дверца клетки поскорее захлопнулась.
Бедная Анжелина даже не подозревала, какой зловещий механизм был сейчас запущен в действие…

Эпизод третий
Настроение у Анжелины было приподнято. Завтра она вновь отправится в Лондон! Как бы не было хорошо в Флинте у родителей, какими бы сладкими не были бы ночки в парке Хавардене с романтическим поэтом и любителем гербариев, как бы не было хорошо в Ливерпуле и в ее новом доме, но столичная богемная жизнь при дворе – это все же нечто особенное! Она уже успела порядком соскучиться за блеском светской тусовки. Завтра рано утром она отправится в путь! А пока можно был напоследок погулять по Ливерпулю, окинуть прощальным взглядом его неповторимые красоты, побродить, неспешно и мечтательно, по его улочкам и площадям.
Она вышла из ворот, посмотрела, не сидит ли на прежнем месте нищий. Убедившись, что там никого нет, она, удовлетворённая, неспешной походкой направилась дальше.
Она совершенно не обратила внимание на стоявшую вдали карету, с завешенными окнами. Ей и невдомёк было, что в это время несколько пар глаз пристально следят за каждым ее движением.
Как только она успела отойти на значительное расстояние, главарь бандитов дал знак своим дружкам, и карета устремилась вслед за ничего не подозревавшей жертвой.
Как и не понимала она, зачем экипаж остановился рядом с ней. А дальше ей просто не дали времени что-то понять. Проворно выскочившие из кареты статного телосложения мужчины, столь же быстро и крепко схватили ее, и вмиг затолкали в карету. Дверцы тут же захлопнулись, кучер стегнул лошадей, и карета стремительно помчалась вперед.
Что чувствовала наша героиня в это время, мы с вами можем только представить. Впрочем, в жизни есть моменты и вещи, когда ничего не нужно представлять. Когда все ясно без представлений и слов! А, главное, все настолько ужасно, что представлять все это просто не хочется. И, уж тем более, воображать себя на месте человека, попавшего в такую ситуацию. Бывают случаи, в которые каждый здравомыслящий человек не хотел бы попадать ни при каких обстоятельствах!
Все было похоже на ужасный страшный, кошмарный сон. Парализованной от страха девушке казалось, что все это происходит ни с ней. Она мучилась и морально, от сознания того, что кто-то грубо и нагло вторгся в ее жизнь и распоряжается ею, и физически. Одни мерзкие пальцы сильно сжимали ей руки, доставляя боль, вторые закрывали ей рот, чтобы она не кричала. Бедолаге не хватало воздуха! Ей казалось, что она сейчас задохнется! Это был ужас! Это был ад!
Когда карета заехала на подворье дома, и эти же сильные руки грубо потащили ее в темень какого-то жутко страшного подземелья, она хотя и млела от страха и ужаса, понимая, что впереди ее ждет нечто еще более ужасное, но хотя бы имела возможность более свободно вдохнуть воздух, хоть как-то перевести дух.
Когда ее завели в полутёмное каменное подземелье ее, рот ей уже никто не закрывал. Здесь уже не было смысла этого делать. Здесь она может кричать сколько угодно. Здесь ее уже никто не услышит…
Грубо бросив ее на каменный пол, похитители удалились.
В подземелье воцарилась гнетущая тишина…
Она продолжалась долго… Очень долго… До бесконечности долго…
Страх для пленницы был настолько ощутим, что, казалось, он стал зримым. Липким, тягуче жидким, как мед или дёготь…
Эта терзающая слух звенящая тишина казалась ей хуже грохота множества пушек и оружейных залпов. Неопределённость угнетала настолько, что хотелось, чтобы, наконец-то, кто-то пришел и сказал хоть что-то определённое!
Но весь ужас состоял в том, что она прекрасно понимала: никто не придет к ней для того, чтобы извиться, сказать, что произошло какое-то нелепое недоразумение. Которое тут же будет исправлено и она будет опущена на волю. Она, конечно, верила, вернее, ей очень хотелось верить в хорошее, она страстно надеялась, что все наладится. Но умом и сердцем бедняжка понимала, что ничего хорошего ей ждать не стоит. Что все произошло не просто так. Что впереди будет только хуже. Это пугало ее больше всего.
Наконец-то она услышала, как с грохотом лязгнул засов, со зловещим скрипом отворилась дверь, и в комнату вошли несколько мужчин.
Шедший впереди тут же присел на стоящий чуть в сторонке грубо струганный деревянный табурет. Анжелина в плену эмоций его даже и не заметила. Как и не обратила внимание на стоящий там же рядом небольшой столик, сбитый из толстых, грубо струганных досок. На него один из слуг поставил подсвечник с несколькими горящими свечами. При свете пламени свечей Анжелина с удивлением для себя узнала лицо попрошайки. Да! Именно его! Того нищего, которого она совсем недавно осчастливила щедрым подаянием.
Но отнюдь не он занимал все ее мысли. Она понимала, что это просто слуга. Как и те остальные, которые стояли в стороне. Сейчас она испуганно и с надеждой поглядывала на того, кто сидел у стола и сверлил ее изучающим взглядом. Было понятно, что это главный среди них. Что именно он принимает решения. От него, скорее всего, и будет зависеть судьба девушки.
Потому-то она с такой надеждой посматривала на него. Именно посматривала. Изредка. Очень изредка. Так как смотреть на него ей было страшно. Его зловещий взгляд прекрасно говорил Анжелине о том, как этот человек к ней относится. Дурное предчувствие больно ранило ей душу.
Ей хотелось во всю мощь своих легких кричать: «Что приходит?! Что это за нелепое недоразумение?! Немедля отпустите меня! И непременно извинитесь!» Но она понимала, что лишнее слово может только навредить. Потому и молчала. Она понимала, что незнакомец не просто пришел, чтобы посмотреть на нее и молча уйти. Он хочет что-то ей сказать. Так зачем торопить события? Сейчас он сам и скажет. Только вот что он скажет… Вот это больше всего даже не интересовало, а заранее пугало ее…
- Ну, что, Анжелина Бронте… Вот и пробил час платить по счетам…
Прозвучавший голос был таким, что пленница невольно вздрогнула. Все ее наихудшие опасения начали подтверждаться при первых же услышанных словах.
Понимая, что просто молчать, наверное, будет глупым решением, и нужно как-то спасть себя, она выдавила из себя срывающимся от волнения голосом:
- Я не сделала ничего дурного….
Незнакомец рассмеялся. Смех – это нечто такое, что подразумевает в себе положительные эмоции. Здесь же все был совершенно наоборот. Смех был таким, к которому применимо определение «зловещий смех». Этот незнакомец каждым своим новым словом, действием, движением, все сильнее пугал ее.
- Да ты, детка, я вижу, еще и издеваешься надо мной?! Совершила столь чудовищнее злодеяние, а теперь еще и прикидываешься невинным ягненком?!
Новый удар для девушки был еще больнее предыдущих. Этот представитель зла умудрялся каждой своей новой фразой все сильнее, образно говоря, вбивать гвоздь в крышку гроба ее душевных страхов. Секунду назад она боялась сказать хотя бы слово, чтобы этим не навредить себе, и все оказалось именно так. Безвинная в ее понятии фраза еще сильнее разгневала незнакомца.
- Впрочем, если ты не понимаешь, о чем идет речь… Скорее всего, что, наверное, действительно не понимаешь, то я тебе сейчас объясню. Это важно. Ведь прежде, чем произойдет то, что непременно и неотвратимо должно произойти, ты должна понимать, за что именно ты заплатишь столь высокую палату…
Этот незнакомец действительно имел какой-то необъяснимый дар. Новая его фраза, и новый удар по и без того израненной душе девушки. Это было действительно необычно. Человек не кричал, говорил относительно спокойным голосом. Если не учитывать то, что тон его голоса был зловещим. Говорил с паузами. Давал слушательнице опомниться. Но удивительное дело! После каждой, произнесённой им фразы, или даже короткого смешка, девушка явственно чувствовала, как незримая петля с каждым разом все туже и туже сдавливала ее шею. Понятно, что петля была воображаемая. Условная! Но Анжелине вполне реально становилась дышать все труднее, и труднее!
- Слушай, детка, что я тебе расскажу. Какую историю поведаю... Жили в прекрасном граде Ливерпуле два брата. Два брата, два друга, не разлей вода. Один за второго – горой! Хоть в огонь, хоть в воду! Когда стали взрослыми, продолжали столь же крепко дружить. Хотя и смотрели на иные вещи теперь уже разными взглядами. Так, например, старший брат решил полезть в политику. Младший же был твердо уверен, что это дело скучное и неинтересное. Поэтому и отказал младший брат старшему от своего участие в деле, которое тот ему предложил. Дело важное, таинственное. О нем никто не знал! Лишь узкий круг людей был посвящён в эту тайну. Старший брат не должен был говорить младшему о том, что он и его близкие друзья задумали сделать. Но он все же поделился с младшим братом своей жгучей тайной. Он был твердо уверен, что дальше младшего бата эта весть не пойдет. Младший брат отказался от участия в задуманном. Что, в итоге, и сохранило ему свободу. Но его брат и друзья брата были разоблачены, схвачены, и брошены в тюремные застенки…
Рассказчик тяжело вздохнул, сокрушённо покачал головой.
- Сердце младшего брата разрывалось от горя и сочувствия о судьбе старшего брата. Но он понимал, что ничем тому помочь не может. Как и его друзьям. Крепкие тюремные стены, масса замков и лабиринтов тюремных коридоров, целая армия надзирателей. Младшему хотелось организовать побег своему старшему брату, но в душе он понимал, что это вряд ли у него пучится. Оставалась только смириться с тем, что его брат, и близкие друзья брата, участвующее в этом деле, так и проведут долгие годы, а то и весь остаток жизни в заточении. Но вот здесь произошло самое неожиданное и невероятное!
Рассказчик иронично ухмыльнулся.
- Однажды младший брат увидел, как по улочкам его родного городка прогуливается кто бы вы думали? Да! Один из друзей старшего брата! Тот, который в это время должен сидеть в той же тюрьме, за то же дело, что и старший брат! А этот франт, видите ли, спокойно прогуливался по городу, словно праздный гуляка! Разумеется, младший брат тут же подошел к этому господину, и попросил объясниться! Тот с неумением посмотрел на него. Мол, не понимаю, чем вы говорите?! Вчерашний заключенный и нынешний гуляка ведь не знал, что в свое время его друг поделился их общей тайной со своим младшим братом. Поэтому и гулял спокойно, не подозревая, что кто-то знает о его прежних делишках. Сейчас же, услышав это, он был обескуражен. Он думал, что ему все сойдет с рук и он прикинуться невинным ягненком. Глупец! Он не знал, с кем имеет дело! Здесь, в этом же подземелье, мадам, есть и комната пыток!
Видя, как смертельно побледнела его слушательница, рассказчик поспешил успокоить ее.
- Не бойтесь, мадам! Вам она не грозит! В этом нет никакой необходимости! А вот для праздного гуляки моя дыба и прочее орудия пыток очень даже пригодились. Дыба развязала язык этому глупцу… И вот что он рассказал… Здесь, мадам, начинается самое интересное для вас! Догадываетесь, чем я сейчас расскажу?
На девушку страшно было смотреть. Она дрожала всем телом.
- Вижу, мадам, что догадываетесь. Он рассказал о документе, который он, растяпа, по дурости свей и глупости, пусть и не осознанно, но все же показал одной любопытной даме. Ну, уж очень любопытной! С ее в меру длинным любопытным носом. Любопытства в ней было много! А вот ума – мало! Когда она решила отомстить своему любовнику, то не подумала ничего лучшего, как… Впрочем, зачем терять время на ненужные россказни. Ведь дальнейшее тебе, детка, и так известно!
Рассказчик поднялся.
- Надеюсь, ты понимаешь, что столь подлое предательство моего родного старшего брата должно быть непременно отомщено! Жестко отмщено!
Анжелина вся сжалась в комок. Возможно, она что-то и хотела сказать в свое оправдание, но в этот пиковый для ее которой жизни момент, она просто не могла говорить.
Подойдя к двери, рассказчик остановился, вновь взглянул на пленницу.
- Надеюсь, ты понимаешь, детка, что тебя ожидает? Ты должна умереть!

Эпизод четвертый
С той поры, как за спиной ужасного человека, объявившего Анжелине смертный приговор, с жутким металлическим лязгом захлопнулась дверь подземелья, время для нее начало не идти, а плыть. Тянуться жидкой массой. Совсем недавно она млела от ужаса, всего лишь только наблюдая за тем, в каким ужасным местом является тюремная камера, в которой находился Филипп Клиффорд. Она знала, что находилась в том кошмаре временно, что она может в любое время из него выйти. И даже в такой, безопасной для нее ситуации, тогда ее всю парализовало тогда от ужаса увиденного. Сейчас же она не была сторонним наблюдателем. Сейчас она была главным действующим лицом этого невеселого спектакля. И, если раньше самым страшным, что могло случиться, она считала пребывание на месте Фила, то есть в тюремной камере, то сейчас согласна была и на это, лишь бы остаться в живых! Это звучит жутко! Немыслимо! Невообразимо! Но… Но она действительно была согласна и на жалкое существование в каменном мешке, лишь бы только жить! Ей очень не хотелось умирать! Она была еще очень молода. Она только начала жить! Она еще не насытилась жизнью! И умирать так рано… Сейчас… Когда так много планов на будущее… Когда, начиная с завтрашнего дня, ее снова ждет светская богемная жизнь при дворе… Умирать в такой момент?! Это было выше ее понимания!
Мотаясь, словно призрак, между стенами подземелья, задыхаюсь от отчаяния и безысходности, она раз за разом вспоминала момент, когда решала, сделать так, чтобы Фила выпусти из тюрьмы или нет. Ей и доброе дело хотелось сделать, и, вместе с тем, она понимала, какую головную боль и возможную проблему сделает этим поступком сама для себя. Правда, ей и в голову не могла прийти такая мысль, что в итоге дойдет до таких крайностей. В ее понятии единственным, чем он ее мог бы беспокоить, это нытьем о том, что она ныне живет в его бывшем доме. И в связи с этим делать ей какие-то небольшие пакости. Или просить вернуть ему часть дома. Но она и в страшном сне не могла себе представить, что ее доброта и непредусмотрительность, приведут к столь ужасным последствиям. Она не просто корила себя. Она проклинала себя за оплошность. Но ничего изменить уже нельзя было…
Ситуация у нее сейчас была такой, что хуже придумать было уже невозможно. Заточение, плен, неволя – это нечто такое, что само по себе является одним из самых ужасных зол, что могут произойти с человеком. Любой, абсолютно любой и каждый, кто находится в неволе, страстно мечтает вырваться из своего каменного мешка. И, если бы это случилось, человек считал бы это для себя большим счастьем. Для нашей героини все обстояло совершенно иначе. Она понимала, что, если кто и придет за ней, то не для того, чтобы сделать ей лучше. А, наоборот, хуже. Кто бы не пришел, что бы он не сказал, для пленницы его слова будут означать одно: «Пойдем, милая… Я пришла за тобой… Я – твоя смерть…»
Выйти из этого каменного мешка, означало пойти навстречу своей смерти. К тому месту, которое ее палачи выберут местом ее казни… Какой она будет? Быстрой или нет? Мучительной или не очень? Мысли об этот доводили пленницу до слез.
Прошел день, второй, но за пленницей никто не являлся. Правда, она не знала, сколько именно прошло времени. Окошка, пусть даже самого крошечного и зарешеченного в подземелье не было. Поэтому невозможно было ориентироваться, наступил день или ночь. Но умом и сердцем она понимала, что прошло очень много времени, а за ней никто не являлся. Голод начал мучить бедняжку настолько сильно, что она со страхом начала думать, что голодная смерть – это именно то наказание, которое ей определили ее мучители. Она уже сейчас жутко мучилась от голода. И, представив, какими могут быть ее последние минуты, она повергла себя в еще больший ужас и панику.
Сейчас ей вдруг вспомнились балы и пирушки при дворе. Пред ее ясны очи представали те изысканные блюда и напитки, которыми были уставлены столы в огромных залах. Она вспоминала, как приятно это все тогда пахло, какими ароматными было оно на вкус, и от нового прилива чувств, горечи и отчаяния, ей вновь хотелось плакать.
Наконец, настал час, когда дверь подвала с жутким скрипом отворилась, и к ней зашли трое мужчин. Сердце пленницы сжалось в дурном предчувствии. Она не знала, радоваться ей, или огорчаться. С одной стороны ей настолько осточертело пребывание в этом жутком каменном мешке, со спертым воздухом, где ничем было дышать, где она едва ли не задыхалась. Ей сейчас хотелось пойти хоть куда, лишь бы вырваться из этого ада, сделать глоток свежего воздуха. С другой стороны… С другой стороны этот глоток может быть последним в ее жизни… Вот такой невеселый выбор стоял перед нашей героиней. Вот в такую вот, крайне неприятную, потрясающе тупиковую и безвыходную ситуацию она попала…
Однако, сейчас мы говорим о эмоциях и размышлениях девушки. Но с приходом в камеру этих троих, время раздумий для нее безвозвратно прошло. Наступило время решительных действий. Именно так и повели себя эти люди. Они быстрым шагом подошли к замершей в дурном предчувствии пленнице, связали ей руки, потом обвязали это же место лоскутом ткани, так, чтобы не был видно, что руки связаны, двое подхватили ее под мышки и увлекли за собой. Третий шел впереди. В нем она узнала того, кто совсем недавно разыгрывал роль нищего возле ворот ее дома. Тогда он старался выдавать себя за покорного простачка. Сейчас же уверенно шагал впереди, словно он был главным среди этой троицы. Впрочем, почему «словно»? По тому, как он отдавал приказы двум остальным своим друзьям, было понятно, что он действительно командует ними.
Они вышли на улицу и быстрым шагом устремились вдоль набережной куда-то вперед. Двое дружков вчерашнего нищего поддерживали Анжелину под руки с обоих сторон. Вчерашний нищий уверенным шагом шел впереди, увлекая за собой остальных. Так эта кавалькада двигалась по городу, не привлекая к себе внимания остальных.
Хотя наша героиня продолжала оставаться пленницей, все же после удушливого подземелья, свежий морской воздух кружил ей голову и приносил легкое ощущение свободы. Впрочем, о какой свободе могла идти речь, если ее вели со связанными руками?! Она понимала, что неволя не закончилась. Как и то, что впереди ее может ожидать нечто ужасное. Но после стольких дней страданий, сейчас она наслаждалась этим мигом мнимой свободы. Может, он окажется до обидного коротким, но все же… Вдохнуть на полную грудь, это, оказывается, огромное, безумно приятное, счастье! Вещи, которые в обычной повседневной жизни кажутся обыденными вещами, иногда, в подобных ситуациях, могут показаться как некий дар Божий! Пути Господни неисповедимы… Это мудрое выражение коснулось сейчас и Анжелину. Она и в страшном сне не могла себе раньше представить, что окажется в подобной ситуации.
Они вышли на безлюдный участок берега, и дальше пошли в полном одиночестве. Людей вокруг не было. Это вселило в душу пленницы волнение. Возможно, они специально ведут ее в безлюдное место, чтобы там убить? Подобная мысль неприятным холодком пробежала по душе и телу страдалицы.
Именно в это время послышался голос одного из ее конвоиров, тот, который шел справа от нее. От его голоса она невольно вздрогнула.
- Не нравится мне то, что ты задумал, Джек. Если Гарри Барнс узнает о нашей выходке, нам несдобровать. Может, вернёмся, пока не поздно? И сделаем то, что он нам приказал? Отправим эту девку на небеса?
От этих слов пленнице стало не по себе.
- А как по мне, то Джек неплохое дело придумал! - Отозвался второй конвоир, который шел слева от пленницы, и придерживал ее за левую руку. – Ну, чикнем мы ее ножичком по горлышку… Ну, закопаем где-то в укромном месте, чтобы от нее и следа не осталось... Чтобы никто ни о чем не узнал... И что нам с того проку? Гарри все равно ни о чем не узнает. Это прекрасно, что он срочно уехал по делам. Когда приедет, скажем ему, что мы выполнили его приказ, а ее тело выбросили в океан. Кто знает, куда волны и течения унесли его? Кроме слов благодарности от Барнса за то, что мы хорошо исполнили свое дело, выполнили его приказ, больше никакого проку для нас не будет. А за то, что придумала светла голова Джека Фабера мы с тобой, Том, можем получить звонкую монету!
- Так-то оно так, Бил… Но вдруг ничего не получится…
- Получится! – Твердым и уверенным голосом отчеканил шедший впереди Джек Фабер. – Это уже проверено! Я, признаться, давно увлекаюсь подобным дополнительным заработком. Нужно только не быть таким нерешительным, как Томас, смотреть, что происходит вокруг, и извлекать из этого личную выгоду. Я давно заметил, что наши бравые ребята, капитаны английский посудин, возят на сахарные плантации Нового Света не только чернокожих рабов из Африки, но и свих же соотечественников! Англичан! Этим прибыльным делом занимаются весьма не бедные люди. Ловцы живого товара организовывают облавы и засады. Вылавливают нищих и бездомных в городах, бродяг и попрошаек на дорогах Англии. А затем продают их капитанам невольничьих суден. Здесь же, в Ливерпуле, или в других портовых городах старушки-Британии. А те, в свою очередь, продают их намного дороже на Барбадосе, или в других колониях Англии на землях Нового света. Плантаторам нужны рабы, кто бы работал на обширных сахарных плантациях. Или владельцам алмазных рудников. Там нужны те, кто будет работать на рудниках! Так что живой товар в цене! Зачем здоровое крепкое тело закапывать или выбрасывать в океан? Это тело может работать! На нем можно заработать немалые деньги!
Вдали покаялся лес мачт. Стало понятно, что они приближаются к пристани.
- Вот видишь, Том?! – Обозвался бодрым голосом Бил. – Джек все продумал, предусмотрел! Сейчас в гавани найдем капитана, кому можно будет продать эту бывшую дамочку и будущую рабыню, и получим свою звонкую монету!
Джека так удивили эти слова, что он на миг даже остановился.
- Какой «найдем»?! Как вы меня слушали?! Я ведь вам говорил, что у меня есть давний приятель. Капитан Оливер Гилл! У него есть своя посудина, на которой он и возит живой товар на Барбадос. Я знаю, когда он прибывает в Ливерпуль, когда отправляется в обратный путь. Как раз сегодня он и отплывает! Мы потому и выжидали время! Мы потому и идем в порт именно сегодня. Я уже был здесь вчера. Я с Гиллом уже обо всем договорился.
- Ох и голова же ты, Джек! – Восхищенно воскликнул Бил. – А ты, Том, сомневался…
- Так я ведь не сказал главное! Оливер рассказал мне, что на Барбадосе есть один интересный плантатор. Некто господин Джейкоб Хейг. Самый богатый среди всех плантаторов, но и самый экстравагантный. Женщины ему нужны не только для работы на плантациях. Но и для своих любовных утех. Он тонкий ценитель женской красоты. Оливер говорит, что он долго ходит по невольничьему рынку, и выбирает себе не столько крепких женщин для работы на плантациях, и плечистых мужчина для труда на мельницах, где перерабатывается тростник, сколько красивых и юных дам для своей постели. За особо красивых юных богинь он готов платить особо большие деньги. Вот потому-то мне самому и хочется поехать на Барбадос вместе Оливером, и самому поучаствовать в торгах с этим пресловутым Хейгом. Так что на этой красавице мы можем славно заработать! А вы говорите закопать ее или выбросить в океан… Зачем? Когда можно пользу от нее поиметь!
Троица двигалась дальше, громко и долго переговариваясь между собой, и никто из них, по большому счету, как бы не обращал внимание на саму пленницу. Они решали за нее ее судьбу, как будто она была не человек, а предмет, которым они вправе распоряжаться так, как считают нужным..
Эта бесцеремонность потрясала девушку. Душа ее разрывалась от внутреннего протеста. Но в то же время она чувствовала некое облегчение. Да, она все слышала и понимала, что дальше ее ждет незавидная участь. Но вместе с тем ее не могло не радовать то, что теперь она точно знала, что никто ее не собирается убивать. Совсем недавно это казалось неизбежным. Она практически не сомневалась в том, что зловещая угроза Гарри Барнса будет воплощена в жизнь. Теперь же ей хотелось радоваться от понимания того, что никто ее сейчас не собирается лишать жизни. Но она представляла, что будет дальше, понимала, что все очень сложно и туманно, ужасно и безрадостно для нее. Впереди ее ждет не просто неизвестность. А нечто ужасное. Поэтому радоваться ей хотелось меньше всего…

Эпизод пятый
После душных каменных застенков ливерпульского подземелья, плавание по Атлантике Анжелине показалось едва ли не увеселительной морской прогулкой. Это, разумеется, шуточное сравнение, ведь она по прежнему оставалась пленницей, и все было далеко не радужно. Но все же сейчас ей было лучше, чем в том жутком темном каменном подвале. Главное, что здесь ее начали кормить. Раньше она вполне серьезно думала, что умрет от голода. Поэтому сейчас, даже несмотря на то, что варево ей приносили такое, что оно застревало в горле, но она была искренне рада и ему.
Присутствие Джека Фабера тоже было терпимым. По сравнению с Гарри Барнсом, зловещий взгляд которого, всесокрушающая злоба и желание смерти для нее, внушал девушке животный ужас, куда более покладистый и миролюбивый Джек Фабер казался ей совсем не страшным. Разница между ними была огромной еще и потому, что Барнс искренне желала мучительной смерти для невезучей красавицы, а Фабер, наоборот, хотел сохранить эту красоту. Чтобы не испортить живой товар и подороже продать его потом любвеобильному богачу Джейкобу Хейгу. Конечно, сцены незавидной участи, которая ждала ее на Барбадосе, стояли перед глазами несчастной и сводили ее с ума. Но она старалась отгонять от себя дурные мысли. Она утешала себя тем, что нужно жить сегодняшним днем. Что по сравнению с тем, что уже с ней произошло, сейчас все относительно сносно и терпимо. А что будет дальше, то она уже будет решать потом. Когда это самое «дальше» станет в итоге настоящим. Возможно, что-то прояснится, как-то само собой решится, и все будет хорошо. Хотя… Как может быть хорошо, если не везут в неволю. В рабство… Везут туда, где к ней будут относится как к вещи, едва ли не как к животному, которым можно понукать и которым можно командовать.
Так пошел день плавания, второй, третий…
Помимо всего, Джек исполнял еще и роль надзирателя за пленницей. Когда она находился рядом с ней, он развязывал ей руки. Она радовалась этому, растирала затекшие места. Но когда уходил, не только опять связывал ее, но и крепко привязывал к толстому деревянному брусу, находящемуся в каюте. Хотя, каютой эту крошечную узкую нору называть было большим преувеличением.
Однажды пленница не выдержала и взмолилась к своему мучителю:
- Зачем вы держите меня на привязи в этой жуткой тесной норе? Почему не выпускаете меня на палубу? Мне хочется подышать свежим воздухом.
Джек сделал большие от удивления глаза.
- Вам плохо живется в своей отдельной каюте, мадам? Хотите посмотреть, какие лишения приходится терпеть остальным невольникам? Пойдемте!
И он грубо увлек ее за собой. Свежий ветер на палубе действительно показался ей раем. Но этот был скоротечный миг. За ним последовал ад…
Увиденное в трюме поразило ее…
В темном замкнутом пространстве томились, наверное, сотни людей. Сплошной полумрак, к которому больше бы подходило определение «темень». Жуткая вонь, по сравнению с которой даже спёртый воздух подземелье казался раем.
- Здесь, мадам, - сказал Джек, - они и кушают, и справляют нужду, и спят прямо на полу. В своих же нечистотах! Весь трюм разбит на множество деревянных клеток. Они живут здесь, как звери в клетках! А вы еще и жалуетесь на свою жизнь?!
Анжелина не шла, а буквально бежала, когда покидала трюм…
Всю последующую ночь она буквально ни на минуту не сомкнула глаз. Мысли, одна тяжелее второй, терзали ее душу. Она который раз дивилась тому, настолько несовершенным является этот трижды грешный мир. Как все в нем переменчиво, несправедливо, жестоко… Сегодня ты будешь нежиться в эйфории роскошной жизни при дворе. Тебе будут говорить комплименты знатные господа и сам король! Тебе будет дарить роскошный экипаж, который даже для состоятельных людей является уникальным! Дарить будет очень важный и влиятельный господин! Второй человек к государстве после короля. Он же готов будет сделать все иное, лишь бы ублажить твой каприз. А завтра ты будешь валяться на холодном каменном пыльном полу в подземелье, или в нечистотах на полу корабельного трюма, и никому не будет дела до того, что ты страдаешь. Но, главное, к тебе не только не будут относиться с уважением. Наоборот, тебя за человека не будут считать! И будут еще и наслаждаться тем, как ты смущаешься и страдаешь! Созерцание твоих мучений будет приносить удовольствие твоим мучителям!
Она вспомнила, как пылала гневом от обиды на Эдварда и Фила, за то, что оба так неучтиво обошлись с ней. Но ведь они, хотя и предали ее, с самого начала и до конца относись к ней едва ли ни как к богине! По сравнению с этими жестокими и грубыми людьми, которые окружали ее в последнее время, те двое вгляделись теперь ей едва ли не ангелами!
Да уж… Верно говорится: пути Господни действительно неисповедимы…
Однажды в размеренную и монотонную жизнь плавания ворвалось нечто необычное. Послышались крики, топот ног, суета. Случилось что-то явно необычное. Джон сразу же побежал посмотреть, что же там стряслось.
Суета на палубе все возрастала, тревога в душе нашей героини тоже.
Вскоре послышались пушечные залпы, через некоторые время и пистолетные выстрелы, а за ними звон сабель, крики, стоны. Даже Анжелина, кторая ничего не смыслила в подобных делах, и та поняла, что там, на палубе, происходит сражение. Жаркая абордажная схватка. Сердце ее сжалось от страха и ужаса. Она слышала о морских разбойниках, пиратах, корсарах, буканьерах, приватирах и прочих душегубах, для которых ничего не стоит выбросить на корм рыбам всех, кого они победили на захваченном ими судне. О жестокости некоторых пиратских капитанов ходили легенды. Француз Олонье принципиально никогда и никого не оставлял в живых на своих трофейных посудинах. А если иногда и оставлял одного-единственного человека, то только лишь для того, чтобы он всем рассказал, как Олонье с особой жестокостью вырезал всех людей, всех, до единого, на трофейном корабле! Абсолютно всех! Чтобы все в мире знали о его жестокости и боялись его! Даже Анжелина слышала о подобных ужасных кровожадных чудовищах! Именно поэтому она сейчас вся сжалась в комок от ужаса, представляя, что нечто подобное может случиться и сейчас. Ей хотелось плакать от обиды, что судьба так жестоко бросает ее от одной беды к другой. Как говорится, из огня в полымя.
Постепенно выстрелы, звон сабель и крики борьбы утихли. Но на их смену пришло нечто иное. Еще более ужасное. Она начала слышать предсмертные крики и стоны людей. Парализованной от страха девушке хотелось забиться маленькой мышкой в какую-нибудь крошечную щель, лишь бы только ее никто не заметил! Лишь бы только выжить! Ей очень хотелось жить! Но крепко привязанная к деревянному брусу Джеком, она не имела возможности спрятаться. Она, стуча зубами от страха, трусилась всем телом от озноба, и молча и покорно ждала своей участи.
Вдруг бедняжка услышала голоса и приближающиеся шаги. Сердце ее сжалось в дурном предчувствии.
Шаги все приближались, голоса слышались все громче…
Вот, наконец, скрипнула дверь, девушка зажмурилась от страха.
И тут же услышала знакомый голос Фабера.
- Вот, господин капитан! Посмотрите, как она хороша! Я ее вез этому самому Джейкобу Хейгу, который за нее большие деньги заплатит! Не убивайте меня, господин капитан! Я помогу вам продать эту красавицу! Вы за ней звонкую монету заработаете!
В комнате воцарилась тишина. В этой тишине она слышала тяжелые дыхания мужчин, которые никак не могли отойти от утомительной схватки, чувствовала на себе их взгляды, но боялась открыть глаза…
Она понимала, что сейчас все на нее не просто смотрят, а, медленно обходя вокруг, пристально рассматривают ее. Но она все равно боялась открыть глаза. Ей казалось, что стоит ей взглянуть, и она увидит перед собой ужасного зверя, от одного только вида которого она тут же упадет в обморок.
- Да… Действительно хороша… - Услышала она чей-то восхищенный, но в то же время грубый и властный голос. – Дивно хороша… Только не пойму, причем здесь какой-то Джейкоб Хейг?! С такой киской я и сам позабавлюсь! Немедля доставьте ее в мою каюту!
Сердце страдалицы оборвалось. Она зажмурилась еще сильнее. Она уже не в силах была терпеть удары судьбы. Она не стала сопротивляться, когда почувствовала, как двое мужчин ее развязали ее, и грубо уволокли за собой. Впрочем, что значит «не стала сопротивляться»?! А если бы стала? Что бы это изменило? Она прекрасно понимала, что матросы непременно выполнят приказ своего капитана. Независимо от того, будет она сопротивляться или нет.
Удары судьбы столь надломили нашу героиню, что она, мысленно сказав себе: «Глаза мои не хотят все это видеть!», решила не открывать глаза как можно дольше. Пока в этом не будет необходимости, или пока кто-то не заставит ее это сделать. Она чувствовала, что ее перевали на другой корабль, завели в каюту, бросили на кровать. Дверь за ушедшими матросами захлопнулась. Она понимала, что осталась одна. Никто ее не привязывал. Сейчас самое время открыть глаза, осмотреться. Пока никого нет, и никто за ней не наблюдает, посмотреть возможные варианты побега, или чего-то иного, что, возможно, поможет ей в будущем. Но внушение – дело серьезное! Коль она сама себе внушила, что не будет открывать глаза, значит, так тому и быть! Она и до этого времени всегда умела держать данное самой себе слово! А сейчас, когда обстоятельства и горечь надломили ее, она тем более не находила в себе силы для того, чтобы что-то изменить. Даже на то, чтобы открыть глаза…
Вскоре она услышала, как скрипнула верь, как кто-то вошел, надолго застыл на месте, склонился над ней. Она слышала его частое дыхание. Которое чем дальше становилось все более частым, эмоциональным и горячим.
Она лежала на спине, лицом вверх, она понимала, что он смотрит на нее и любуется ею. Ей хотелось отвернуть голову в сторону. Но что это изменит? Умолять его, чтобы он не трогал ее?! Но ведь она уже слышала на своем лице горячее дыхание этого возбужденного самца, и понимала, что его уже ничего не остановит. Что делать?! Она не знала, что делать! Есть в жизни каждого человека ситуации, когда сломленный человек прекращает сопротивляться и отдает себя на волю провидению. Сейчас для Анжелины был именно тот случай.
И Анжелина, и склонившийся над нею человек, и автор этих строк, и все читатели и слушатели понимают, что сейчас произойдёт. Но удивительное дело! Автору меньше всего сейчас хочется расписывать предстоящую интимную сцену. Как мы с вами это делали ранее. И дело, скорее всего не в авторе, а в самой Анжелине. Ее флюиды в подобных случаях незримо передавались писателю. Ее чувства, эмоции, ощущения, страсть, все! Автору осталось лишь только описать то, что чувствовала в тот момент героиня. Сейчас же происходил тот редкий случай, когда Анжелина вообще ничего не чувствовала! Ни-че-го!
В былых ситуациях у нашей героини случались моменты, когда она, имея большой перерыв в интимной жизни, и истосковавшись за мужскими ласками, сама желала близости. Даже в тех ситуациях, когда предстоящие любовные игры были как бы не логичны и неуместны. Но все же она шла на это. Так как молодость, матушка-природа, и все иное подталкивали ее к принятию такого решения. Проще говоря, отбрасывая в сторону заумные и высокопарные слова, ей просто хотелось ласки любви, интима, всего, что требует возраст гиперсексуальности.
Сейчас у нее, казалось бы, был именно такой период. Когда у нее долго не было мужчин. Когда после всех моральных и физический долгих страданий ей, возможно, разрядки ради, и стоило бы забыться от всего и вся в любовном сне. И вряд ли кто на этой земле имел бы моральное право упрекнуть ее, юную, неокрепшую, в том, что она, для того, чтобы не свихнуться умом, утешить саму себя, нашла эту утеху именно в том, что сейчас должно произойти в этой каюте.
Но, хотя все это и было сейчас актуальным для девушки, все же она абсолютно ничем на происходящее не отреагировала.
Всегда активная в постели и сладострастная, любвеобильная и горячая, она, когда, пират раздел ее и начал делать «это», не реагировала абсолютно никак! Она вела себя так, словно в ней нет, и никогда не было никаких ни эмоций, ни страстей, ни жара, ни азарта! Мужчины много придумали язвительных выражений для женщин в подобных ситуациях. Фригидая женщина, холодная женщина, бревно, полено… Простите, милые дамы что позволил применить столь непотребные выражения, но Анжелина в данное время была воплощением именно того, что я перечислил выше.
Мало того, за все время этой интимной, если ее для девушки можно было назвать интимной, так как того удовлетворения, которое в таких ситуациях испытывают женины, она, конечно же, не испытала, Анжелина так ни разу и не открыла глаза…

Эпизод шестой
Все последующие дни протекали для Анжелины очень и очень однообразно. Одна и та же каюта, как это было на предыдущем корабле, из которого ее и пленили на пиратское судно. Все та же работа, которую ей пришлось исполнять в первые часы своего пребывания здесь. В этой каюте не было так душно, темно и страшно, как в подземелье Гарри Барнса. Здесь был свежий морской ветер, не каменный пол, на котором ей там пришлось спать, а мягкие перины на большой резной деревянной кровати. Все этот так, но… Короткое, но очень емкое и трагическое словосочетание «сексуальное рабство», понятно всем. Увы, но именно в этом, ужасающем для себя положении, оказалась наша героиня. Ситуация усложнялась еще и тем, что человек, во власти которого она сейчас находилась, очень любил заниматься сексом в извращенном виде. Причем, все его желания, порывы, позы, методы, как и куда он это делал, были настолько пошлыми, жесткими и жестокими, что все это повергло нашу героиню в глубокий шок. Она в изумлении задавала сама себе мысленный вопрос: как можно такое волшебное и прекрасное чувство, каким является интимная близость между мужчиной и женщиной, превращать в столь грязный и пошлый кошмар?! Зачем все это делать насильно, так гнусно, неприятно, подло и жестоко?! Как все это может приносить удовольствие этому жестокому человеку?! Она просто немела от всего происходящего, которое ей казалось крайне глупым, не логичным и абсурдным.
Но понимала она и то, что перчить этому человеку, который легко давал приказы на убийства ничем не повинных людей, ей не стоит. Конечно, она надеялась на лучшее, и страстно желала, чтобы все рано или поздно завершилось. Но сейчас ей нужно было смириться с обстоятельствами. Поток неприятностей, который свалился на нее последнее время, надломил ее психику. Она сломалась. Она боялась всех и вся. В том числе и жутко, до полусмерти, боялась этого человека. Она помнила, как легко и просто Гарри Барнс объявил ей смертный приговор. Для таких людей убить кого-то, кто тебе не нужен, и кто чем-то или как-то не устраивает тебя, легко и просто. Она представляла, что стоит только ей сейчас сказать «Нет!» или оказать неповиновение и сопротивление, она тут же может быть выброшена за борт с перерезанным горлом. Потому и покорно терпела издевательства над собой.
Ей не хотелось все это видеть. Она по-прежнему закрывала глаза. Когда слышала, что он подходит к двери и открывает ее, она тут же сжималась в клубок, закрывала глаза и с ужасом в душе ждала своей участи. Конечно, он мог приказать ей открыть глаза, и она никуда не делась бы. Ей покорно пришлось бы исполнять его приказ. Но ему, видимо, понравилась такая «игра втёмную». И игра в молчанку. Ведь все он делал с ней молча. Она всецело была в его власти, но при этом не открывала глаза, ничего не видела, но, конечно же, чувствовала. Вот такая вот дивная, умом не понятная, игра. Если это вообще можно назвать игрой…
Когда она оставалась одна, она позволяла себе походить по каюте, осмотреть все вокруг. В первую очередь, понятное дело, ее тянуло к окну! Но пред ее взором открылись лишь бескрайние водные просторы океана и длинная кильватерная струя, тянувшаяся вслед за кораблём, едва ли не до самого горизонта. Любому человеку любование морскими просторами приносит удовольствие. Увы, но это был тот случай, когда об удовольствии говорить особо не приходиться. Сейчас страдалице больше всего хотелось бежать подальше с этого проклятого корабля и от этого страшного человека. Как бы не прискорбно это было осознавать, но бежать ей было некуда… Абсолютно некуда… Вокруг властвовал Атлантический океан…

Эпизод седьмой
За время плавания Анжелина привыкла к качке, которая была свойственна кораблю в то время, когда он несся на полных парусах. Сейчас вдруг поленница почувствовала, что качка совсем иная. Можно сказать, спокойная. Судно как бы просто покачивалось на волнах. Словно оно или не двигается, или продвигается вперед медленным ходом.
С палубы слышались командные крики офицеров. Видимо, они отдавали какие-то приказания матросам. Капитан также поспешил к ним. Понимая, что она осталась в каюте одна, пленница открыла глаза. Вокруг властвовала тьма. Было совершенно понятно, что вокруг царит ночь.
Анжелина тут же поспешила к окну. Взглянула в него и обомлела…
Судно двигалось очень медленно вдоль берега! Да! Да! Берег был рядом! Не очень близко, и для любого человека это расстояние было большим, которое каждый бы побоялся преодолеть его вплавь. Но в Анжелины был особый случай. Ей так сильно хотелось бежать, что она не раздумывая бросилась бы вплавь преодолевать это расстояние, если бы оно было в два, а то и в три раза больше!
К тому же, не будем забывать, что наша героиня выросла на берегу океана. Что она не только помогала матери разделывать выловленную отцом рыбу. Но иногда и сама вместе с отцом выходила на лодке в море и помогала ему в нелегком рыбацком промысле. Девушка умела хорошо плавать! Прекрасно плавать! Поэтому сейчас, увидев относительно близко желанный спасательный берег, она в тот же миг поняла, что просто обязана воспользоваться этим прекрасным шансом. Не воспользоваться им она просто не могла. После стольких страданий и мучений, которые все продолжались и продолжались, и им не было конца, и не известно было, чем это все закончится, не использовать такую благоприятную возможность для побега, было, в ее понимании, преступлением.
Она высунулась из окна каюты, взглянула вниз, и ужаснулась. Во-первых, высота от окна к водной глади океана была очень и очень приличная. Во-вторых, кильватерная струя, хотя и пенилась и бурлила не так сильно, как во время быстрого хода посреди океана, но все же пугала своей кипящей на вид поверхностью. Это ужасало ее, но ничто и никто не смог бы сейчас отговорить ее от задуманного.
Сейчас она думала только о том, как бы смягчить удар о воду при падении. И не издать при этом громкий всплеск, который мог бы привлечь внимание кого-либо, кто в это время находился на палубе корабля. Уверенная в себе девушка, целеустремленная и твердо решившая добиться своего, знала, как это сделать. Она уцепилась руками за край окна, зависла над ночной бездной океана. Некоторое время глубоко дышала, готовясь к прыжку, затем разжала пальцы рук…
В воду она вошла так, как и планировала: «солдатиком». При падении она выпрямилась, как бы стала по стойке «Смирно», и в таком вот, вертикальном положении, словно гвоздь, вонзилась в толщу океана.
За время полета от окна к поверхности океана, она успела набрать большую скорость. Поэтому вошла в толщу воды очень глубоко. Она ожидала этого, и понимала, что нужно что есть сил грести, стараясь успеть выбраниться на поверхность до того, как в ее легких закончится воздух.
Она все гребла и гребла, а спасительной поверхности все никак не было. Она стала задыхаться. Ее начала одолевать паника. Но она быстро взяла себя в руки. Девушка понимала, что поверхность должна быть уже совсем близко. Нужно просто делать то же самое, что она сейчас делала. Пусть и из последних сил, но делать это было просто необходимо!
Когда наконец-то несчастная достигла своей цели, она так долго и жадно хватала ртом воздух, словно впервые в жизни ощутила это прекраснейшее ощущение: дышать свежим воздухом! Многие из нас воспринимают это, как нечто, само собой разумеющееся. Но только в таких вот случаях можно понять, каким величайшим даром является возможность просто дышать! Дышать и жить! Наслаждаться жизнью!!!
Отдышавшись, и немного придя в себя, наша героиня огляделась вокруг. Везде властвовала ночь. Над ее головой нависало звездное небо с неисчислимым количеством сверкающих на небе ярких точек. Темный силуэт корабля медленно, но неотвратимо, уходил вдаль. Именно это ей и нужно было. Она боялась услышать крик «Человек за бортом!» Но его, к ее неимоверной радости, не последовало. Значит, ее побег остался незамеченным. Это именно то, чего она сейчас желала больше всего.
Но понимала она и то, что рано или поздно капитан зайдет в каюту и обнаружит, что его красивая игрушка, которой он забавлялся, словно девочка при игре с куклами, бесследно исчезла. Дай Бог, чтобы это случилось не скоро. Чтобы судно прошло как можно большее расстояние, и те, кто, возможно, отправится на поиски беглянки, не знали, где конкретно, у какого участка берега, ее нужно искать.
А пока что главнейшим заданием для нее было одно: со всех сил плыть к земле, достичь его, а затем бежать, как можно дальше от берега, чтобы возможным преследователям ее сложнее было найти.
Она знала, в какой стороне находится земля. Но еще и еще раз пристально всмотрелась в ночную темноту, чтобы не ошибиться, не поплыть в другую сторону, в сторону открытого океана. Вот он, берег! Темнеет вершинами гор на фоне чуть более светлого, звездного, неба. Вот она цель! Сейчас ей казалось, что эта цель совсем рядом! Нужно только постараться! И вскоре она приплывет к берегу! И Анжелина начала плыть.
Когда человек берется за какое-то дело, пусть даже крайне тяжелое и изнурительное, но при этом его душу обуревают радостные и позитивные эмоции, он любое дело выполняет с удовольствием. Так было и сейчас. Наша неутомимая пловчиха со всех сил работала руками и ногами, приближаясь к берегу, и ей казалось, что нет, и никогда не будет, на свете силы, которая могла бы помешать ей в скором времени достичь берега. Увы, но силы такие в природе есть. В том числе и в виде течений. Надводных и подводных, очень коварных и жестоких, которые иногда играют с пловцами в злые игры. Уверен, что все мы с этим сталкивались. Не является исключением и автор этих строк. Три раза в его жизни были случаи, когда подводные течение уносило его в море. Как сильно и умело не греб бы к берегу здоровый и крепкий мужчина, все его силы оказывались напрасными. Этот очень неприятное, если не сказать больше, чувство, когда ты со всех сил плывешь к берегу, а он при этом не приближается, а отдаляется. Ты понимаешь, что тебя медленно и безвозвратно относит в открытое море, и понимаешь, как печально все это может закончиться.
Нечто подобное произошло сейчас с нашей героиней. Она и так выбилась из сил. Ведь берег, который в эйфории и в свете клокочущей в ее душе положительных эмоций, казался близким, на самом деле оказался очень и очень далеком. Пока она доплыла до него, то уже окончательно выбилась из сил. И вот в тот момент, когда берег казался совсем рядом, и цель была очень и очень близка, судьба и уготовила ей очередное жестокое испытание. В виде сильного подводного течения, которое, как она не старалась, как не гребла усиленно руками и ногами, все равно медленно и неотвратимо уносило ее назад, в океан.
Вечно не унывающая и бодрая девушка утешала себя, что все будет хорошо! Она со всем справится! Но… Чем больше проходило времени, тем сильнее отдалялся берег, тем меньше у нее оставалось сил преодолеть это, спасительное для нее расстояние к твердой земле.
Как она не храбрилась и не бодрилась, как не собиралась с силами, но чем больше проходило времени, тем явственнее она понимала, что все силы ее напрасны…
Беда в том, что этих самых сил у нее уже не оставалось, она их все отдала… Отдала без остатка… И все напрасно…
Спасительный берег был так близко… Как ей не хотелось умирать именно сейчас… Но она понимала, что именно это сейчас неотвратимо произойдет. Она мысленно приготовилась к смерти…

Эпизод восьмой
Анжелина открыла глаза, но ничего перед собой не увидела. Это очень напугало ее! Она что, ослепла?! Если взор ее был затуманен, то рассудок был ясным. Она понимала, что после долгого забвения открыла глаза, но, вопреки ожиданию, не увидела того, что обязана была увидеть. Чувство радости от того, что она жива, не утонула тогда, в том жутком и предательском течении, сменилось тревогой. Она учащенно заморгала, попыталась напрячь зрение, сфокусировать его. Понемногу расплывчатое изображение начало преобразовываться в более понятные очертания комнаты, в которой она сейчас находилась. С радостью для себя она поняла, что зрение и сознание понемногу возвращаются к ней.
В следующее мгновение наша героиня увидела перед собой силуэты троих людей, склонившихся над ней. Еще более сильно напрягши зрение, она заметила, что это лица средних лет мужчины и женщины. А также юноши. Возможно, их сына. С первых же секунд девушка поняла, что это может быть одна семья. Но пока это не играло определяющей роли в ее ситуации. Главное, что она была жива, спасена! Возможно, спасена этими же людьми. И сейчас они смотрели на нее сочувственными и добрыми взглядами. Именно добрыми! Это страдалица стразу же заметила! Она так долго мучилась от жестокого и несправедливого отношения к ней, что сейчас, увидев доброту в глазах этих людей, вздохнула с облегчением. Ей так не хотелось, чтобы жизнь преподносила ей очередные жестокие испытания. Она так страстно жаждала, чтобы течение ее бытия вернулось в привычное для нее, спокойное, мирное и уютное русло. Господи! Как она, безмерно настрадавшаяся, этого хотела!!!
Увидев, что больная начала приходить в себя, стоявшая рядом с кроватью женщина заговорила. Голос ее звучал так нежно, успокаивающе.
- Как ты себя чувствуешь, детка? Если тебе что-то нужно, скажи. Мы тут же постараемся это сделать.
Прежде, чем ответить, девушка долго смотрела на людей, склонившихся над ней.
- Спасибо… - Ответила она слабым голосом. – Все хорошо… Я понемногу прихожу в себя… Все хорошо… Спасибо вам…
- У тебя ничего не болит? Не кружится ли голова? Не подташнивает ли? У нас есть хорошие настойки из трав. Если что-то беспокоит тебя, сердечная, то мы сразу же постараемся помочь тебе.
Девушка с благодарностью взглянула на своих спасителей.
- Спасибо вам. Все хорошо. Я просто еще слаба. Но понемногу прихожу в себя. Вот и хорошо.
- Отдыхай, милая. Если что нужно – зови нас! Мы сразу же придем. У Тома слух хороший. Он сразу же услышит. Мы с Оскаром сейчас заняты, но наш сын всегда сможет прийти и помочь. Присмотри за ней, Томас.
И они ушли. Юноша придвинул стул, сел и принялся долго и пристально смотреть на гостью. Сначала ее смущало то, что кто-то так бесцеремонно уставился на нее. И поначалу она даже отвела в сторону взгляд, стесняясь посмотреть на парня. Но в следующую же минуту подумала, что зря она так поступает. Это на того жутко страшного пирата она боялась смотреть, так как знала, что это жестокий человек, убийца и кровожадный негодяй. Но ведь эти люди, скорее всего, спаси ей жизнь! Что же она сейчас нос воротит, не смотрит на своего спасителя? Она отбросила все сомнения, переборола скромность, и взглянула на парня… И тут же обомлела…
Боже правый! Какой он красивый! Какие глаза… Какое лицо… Мурашки пробежали по ее телу. Она почувствовала, что влюбилась в него с первого же взгляда. В такого красавца невозможно было не влюбится! Подкупала нее только его красота, но и доброта. Доброта, по которой израненная душа и тело нашей страдалицы так соскучились. Он смотрел на нее явно добрым взглядом. Этот взгляд красноречиво свидетельствовал о том, что от такого человека она не должна ждать зла. Такой человек будет поступить с ней бережно и с уважением! И никак иначе! Этот факт радовал нашу героиню до неимоверности! Как ей хотелось, чтобы отныне к ней относились только с добротой, теплом и уважением! Боже! Как ей этого хотелось!
Она то и дело поглядывала на парнишку, но раз за разом отводила взгляд в сторону. Она не могла выдержать такого взгляда. Он не просто смотрел на нее. Он смотрел на нее столь влюбленным взглядом, что автор сейчас не найдет таких слов, чтобы описать, настолько сильно влюбленным был этот взгляд. Впрочем, это не нужно описывать. Это нужно чувствовать. И Анжелина это чувствовала. Она понимала, что этот парнишка влюбился в нее по уши! Влюбился сильно, страстно, самозабвенно! Ей, кончено же, это было безумно приятно. Такой красивый, поразительно красивый и сногсшибательно прекрасный юноша, и так страстно влюбился в тебя! Такое понравится любой девушке! Любой и каждой! Такое просто не может не понравится!
Одно смущало ее: он был слишком юным. Ну, уже не подростком, но все же… Он был явно младше ее. В принципе, это было не столь важно. Они могли вполне составить пару. Но пока в ее жизни были мужчины, которое были старше ее, некоторые намного. И это она воспринимала в порядке вещей. Но сейчас юный возраст этого красавца смущал ее.
Впрочем, она недолго об этом думала. Ее меньше всего сейчас интересовали любовные интрижки и все, что с ними связано. Она радовалась тому, что осталась живой, и это для нее было сейчас главным. Как и то, как поступить дальше. Она не знала, где она сейчас находится. Скорее всего, далеко от брегов родной Британии. Поэтому сейчас нужно думать не о юных красавцах, а о том, как бы вернуться домой. Поскорее и без приключений и неприятностей. Неприятности в последнее время стали настолько частым спутником нашей страдалицы, что ей жутко не хотелось, чтобы судьба снова уготовила ей какое-то испытание. Ей хотелось быстрее вернуться в Лондон, снова окунуться в богемную светскую жизнь при дворе. А все ее неприятности должны раз и навсегда остаться в прошлом. И возврата к ним не должно быть никогда!
Томас тем временем протянул руку, и приложил тыльную сторону ладони к ее лбу.
- Ты правда хорошо себя чувствуешь? Жара нет… Я буду искренне рад, если ты быстро поправишься…
Голос его был так приятен, и звучал он так нежно и участливо, что Анжелина, которая еще минуту назад напрочь отогнала от себя мысли об этом юноше, вновь стала думать о нем. Как ей понравился и ее голос, и, главное, его прикосновение. Такое нежное, теплое, заботливое… Она почувствовала, как какое-то тепло и удовлетворение прокатились по всему ее телу.
- Я тоже буду искреннее рада… - Тихо и кротко сказала она. – Если быстро поправлюсь.
Она умолкла, не зная, что сказать дальше.
А он тем временем положил свою руку на ее волосы, и очень медленно и нежно провел ладошкой по ее волосам. От макушки до самых кончиков. И снова, сделал это, бестия, так бережно, что девушка почувствовала, что и в ее душе начало зарождаться то, к чему вполне подходило определение «трепет».
- У тебя очень красивые волосы… - Тихо и мечтательно сказал он. – Очень. И сама ты неимоверно красивая…
Видя, как она, что называется, заводится, и, понимая, что добром это не закончится, она решила быстро перевести разговор на другую тему.
- Как я здесь оказалась? Где вы нашли меня?
Том был юн, но не был глуп. Он сразу же понял, что были именно этот вопрос, который давно интересовал девушку, и что она его рано или поздно задала бы, но так же и догадался, что это был легкий тактичный намек на то, чтобы он прекратил свои вольности. Дважды повторять пареньку не нужно было. Он тут же убрал руку, откинулся на спинку стула, и ответил:
- Мы с отцом перед рассветом вышли на своей лодчонке в море на рыбалку. Невдалеке от берега услышали слабый крик о помощи. Успели как раз вовремя. Ты, лишившись остатка сил, ушла под воду… Мне пришлось нырять… Глубоко нырять, чтобы успеть ухватить тебя. Как вовремя все произошло! Еще бы несколько секунд и я бы просто не смог бы нырнуть так глубоко… А дальше уже постарался отец. Это его ты должна благодарить, что он спас тебе жизнь. Я не умею откачивать утопленников. А ему не раз приходилось это делать. Он умеет. Как долго он приводил тебя в чувство! Я уже начал думать, что у него ничего не получится. Но, слава Господу, чудо произошло! Мы забрали тебя к себе домой. Это наш дом. Можешь оставаться здесь. Мы будем тебе искренне рады! Ты очень красивая… Очень…
И он снова стал неотрывно смотреть на нее. Таким влюбленным взглядом, что ей снова стало не по себе. Но она решила не подавать вид, что понимает, настолько сильно она ему понравилась.
- Спасибо вам… И отцу, и тебе… Тебе в первую очередь… Если бы не ты, то отцу бы некого было бы спасать. Спасибо…
Том сидел рядом с ее кроватью, его колено, и лежащая на нем его рука, были прямо перед ней. Она положила свою руку сверху на его руку, и тихо промолвила:
- Спасибо тебе, что спас мне жизнь… Спасибо… Я твоя должница…
Она просто держала руку на его руке. Не гладила, не сжимала. Она просто хотела одним только прикосновением отблагодарить парня за то огромное, неизмеримо важное дело, которое он для нее сделал.
Он, в свою очередь, положил ладонь своей второй руки на ее руку, и тоже застыл в таком положении. Ни гладил, ни нежил ее, просто держал свою руку на ее руке, и от этого получал неимоверное удовольствие. А то, что это было именно так, в этом не было никакого сомнения!
Видя, что прикосновения этого не только красивого, но и сильного и благородного юноши, спасшего ей жизнь, начало вновь возрождать в ней трепет, она снова решила перевести разговор на другую тему.
- О! Так вы занимаетесь рыбной ловлей! – С воодушевлением молвила она, медленно и тактично убирая назад свою руку. – Так и наша семья этим тоже занималась! Я и отцу помогала в море рыбу ловить, и, уж тем более, всегда помогала маме и разделывать рыбу, и продавать. Я и вам могу помочь в этом деле!
- Правда? – Глаза парнишки загорелись огнем. – Вот здорово! Я бы с удовольствием ходил бы с тобой в море! Это так интересно! Море, рыбалка, все, что связано с океаном, мне так нравится!
И парень столь увлеченно начал рассказывать о прелестях морских просторов, что слушательнице этого эмоционального монолога вспомнился поэт из Хавардена. Который столь же увлеченно и самозабвенно читал девушке свои стихи. Ее тогда очаровывали и стихи, и голубоглазый поэт. Сейчас, слушая эту едва ли не пламенную речь юноши, наша героиня словила себя на мысли, что все, как и в случае с поэтом, вновь повторяется. Чем дольше она его слушала, чем пристальное смотрела на его лицо и его глаза, тем сильнее понимала, что очень бы хотела, чтобы этот необыкновенный человек стал следующим, новым мужчиной в ее жизни…

Эпизод девятый
Над островом все сильнее сгущались сумерки, небо становилось все более темным и звездным, на него все явственнее опускалась ночь.
После утомительного трудового дня Анжелина наконец-то зашла в свою комнатушку, устало упала на кровать, и вздохнула с неимоверным облегчением. Она действительно устала. День был насыщенным. Не только день, но и ночь. Почти всю ночь они были в море. Пришлось не просто. Но зато вернулись домой с хорошим уловом. Было чем заняться весь последующий день. Невзирая на то, что работа была трудоемкой, она доставляла девушке удовольствие. Она словно бы вернулась в свое детство и подростковый возраст, занялась сейчас тем, что ей тогда было привычным и приятным.
К тому же она отдавала себе отчет в том, что, коль эти люди спасли ей жизнь, то, прежде, чем рано или поздно покинуть это гостеприимное место, она должна отплатить им добром на их добро. Именно поэтому она сейчас старалась во всю, не зная устали, и не жалуясь на трудности. Лучше вот так вот, работать, пусть даже и тяжело работать, но это намного лучше, если бы она сейчас лежала на морском дне. А именно так все и было бы, если бы не помощь этих добрых людей. И наша героиня старалась. Старалась искренне и
добровольно, не жалея себя.
Конечно, она в первый же день своего пребывания в этой семье, расспросила, где она находится. Ответ поразил ее! Это был остров Барбадос! В ее понятии он находился едва ли не на краю земли! По другую сторону Атлантики! То, что ее родные Лондон, Флинт, Ливерпуль, находятся так далеко от того места, где она сейчас находится, очень пугало ее. Но в то же время она прекрасно знала, что все эти земли являются английскими колониями. Что сюда очень часто приходят корабли из английских портов. Точно так же часто они отправляются обратно, к берегам Англии и Уэльса. Поэтому она не сомневалась, что рано или поздно отправится домой. Вот только когда и как, это ей предстояло определить.
Девушка понимала, что в дроге ей непременно нужны будут какие-то деньги. Оплатить своре место на корабле, иные расходы. Поэтому сейчас она и старалась работать. Не только для того, чтобы отблагодарить этих добрых людей за спасение, но и для того, чтобы потом с чистой совестью попросить у них денег на свой обратный путь в Англию.
Но пока она этим не забивала голову, работала, понемногу приходила в себя. Хотя и понимала, что скоро скажет этим людям, что покидает их.
А пока что она лежала, смотрела сквозь открытое окно на звездное небо, отдыхала, и уже начала прикрывать сонные глаза, чтобы отдать себя во власть бога сна Гименея.
Именно в это время она услышала, как очень тихо скрипнула дверь, и как кто-то еще более тихо, крадучись, буквально на кончиках пальцев ног, стал медленно подходить к ее постели. Инстинкт самосохранения показывал ей, что нужно быстрее открыть глаза, посмотреть, кто пришел, и, если нужно, то и поднять крик. Но сердце подсказывало ей совсем другое. Она не просто догадывалась, кто это. Она была абсолютно твердо уверенна, что это Том. Если это он, то ей меньше всего хотелось бы кричать «Пошёл вон!» и звать на помощь. Она была искренне рада, что он пришел! Ей самой хотелось сделать тонкий намек на это, но она не решалась. Иногда слово «Нахал!» женщины произносят не с негодованием и презрением, а с одобрением и упоением. Сейчас был именно тот случай!
Анжелине очень понравилась, что этот юноша, вчерашний подросток, оказался не только красивым и смелым, но еще и нахальным и решительным! Не по годам решительным! И это только радовало истосковавшуюся по мужским ласкам девушку.
Она хотя и лежала с закрытыми глазами, имитируя, что спит, но понимала, что он стоит над ней, любуется ею. Она чувствовала на себе его горячее дыхание. Она понимала, что он сейчас приступит к действию. И очень, страстно и отчаянно, желала, чтобы он сделал это!
«Что же ты, чертяка, медлишь?! - Думалось девушке. - Ну, давай же! Решайся! Ласкай меня! Бери меня!»
Вот она наконец-то почувствовала, как пучки его пальцев нежно-нежно коснулись ее щеки. Начали легонько поглаживать ее щеку. Потом шею… Плечи… Потом его руки сновались все более умелыми и всепроникающими, а действия все более решительными, всесокрушающими, всепобеждающими…
Поначалу она решала повторить то, что было в каюте пиратского капитана. Просто не открывать глаза, отдать себя во власть того, кто тобою овладевает. Но тут же решала, что это будет величайшей глупостью. Она любила принимать ласки от мужчин. Но еще в большей степени ей нравилось и самой дарить им наслаждения. Это и ей самой приносило неописуемое удовольствие! Видя, какое блаженство они испытывают в тот миг, когда она проявляет чудеса сладострастия, она и сама заводилась от этого! Поэтому и сейчас, получив от дерзкого и не по возрасту умелого любовника массу удовольствия, она и сама приступила к новым любовным играм, где доминирующую роль отводила себе.
Вначале юноша не ожидал от нее такой прыти, но вскоре принял игру, от чего выиграли оба! Блаженство и кайф они испытывали вместе! Это была очень сладострастная ночь! Очень! Для обоих!
Ангелину утеривало все! Но, чем чаще они снова и снова предавались близости, тем явственнее наша героиня понимала, что для полного удовлетворения ей чего-то не хватает. Она сначала даже не могла понять чего. Но потом шальная мысль, напугавшая ее саму, вдруг неожиданно пришла ей в голову. Она поняла, что хотела бы сейчас с этим юношей заняться любовью так, как это было в каюте капитана. Тогда в его действиях было много жестокости и пошлости. Много чего он делал грубо, пренебрежительно, что не приносило ей удовольствия. Но сейчас, по прошествии времени, она вдруг поняла, что очень бы хотела, если бы этот юноша зашел в нее, помимо привычного места, так же и в то место, которое сейчас в ее теле было возбуждённым больше всего! В данную минуту этому месту очень хотелось, чтобы нефритов стержень Тома вошел именно в него!
Желание становилась настолько сильным, что девушка понимала, она уже не в состоянии противится ему! Но как сказать об этом парню? О таком она стеснялась сказать. Она понимала, что это непривычно, и он может неправильно понять ее. Как же быть?!
Когда желание стало уж совсем безудержным, она, воспользовавшись тем, что ее любимый как раз в порывах очередного шквала ласок хотел войти в нее, она нежно и бережно взяла его нефритов стержень, и направила его не туда, куда он планировал войти изначально, в другое место, которое находилось рядом. Ну, совсем рядом.
От неожиданности парень на мгновение застыл. Анжелина замерла в дурном предчувствии. Но мы уже говорили о том, что этот прыткий юноша был очень догадливым и все схватывал буквально на лету. Сейчас он так же все понял. Он не только вмиг сообразил, что ее партнёрша желает именно такой близости, но и сам решил: а почему бы и самому не попробовать для себя нечто новое? Почему бы не испытать необычные, доселе незнакомые ему ощущения? Он принял игру, и начал делать то, о чем ему не двузначно намекнула партнёрша. Вернее, не намекнула, а вполне реально подтолкнула его к этому действу.
Обоим показалось, что все это длилось дольше, чем обычно. Когда все завершилось, наша героиня поняла, что оба получили от этого неописуемое удовольствие. Она радовалась, что в ее интимной жизни отныне появилось нечто новенькое, которое впредь будет приносить ей столь же страстные удовольствия, как и то, что ранее у нее уже было.
Они долго лежали молча, отдыхали. Смотрели то друг на друга, то на звездное небо. Как много между ними произошло в эту ночь! И примечательно, что за все время они оба не обмолвились ни единым словом! Кроме сладострастных стонов, ни единое членораздельное слово так и не было произнесено! Это было просто удивительно! Девушке подумалось, что в последнее время в ее жизни, в том числе и в интимной, происходит нечто непривычное. С пиратским капитаном у нее много раз была близость, и при этом она ни разу за все то время так и не открыла глаза. А теперь вот с этим юношей провела ночь, где не было произнесено ни единого слова! Она невольно улыбнулась, пытаясь догадаться, а какая же изюминка ожидает ее во время следующих ее любовных утех?
Хотя, то, что было с пиратом, вряд ли можно было бы назвать утехами. Там она испытывал не наслаждения, а страдания. Сейчас же этот парнишка сделал то же самое, что тогда делал с ней пират. И сейчас, в отличии от предыдущего случая, эта поза и этот вид близости между мужчиной и женщиной приносили ей не страдания, а удовольствия! Искреннее удовольствие! Наслаждение! Девушке невольно подумалось, что очень важно, чтобы желание заниматься сексом этим было обоюдным. Чтобы в интиме властвовали не насилие и неуважение к партнеру, а взаимность, любовь, нежность, ласка…
Видя, что небо начали озоровать первые лучи робкого рассвета, Анжелина наконец-то произнесла первые слова за всю ночь:
- Я говорила, что явлюсь твоей должницей. Вот я и отдала свой долг…
Парень застыл от этих слов, а потом пристально посмотрел на нее:
- Ты делала это только лишь для того, чтобы вернуть мне долг?!
Девушка поняла, что сказала совершенно не то, что нужно было сказать. Но, вместо того, чтобы сразу же начать извинятся, начала говорить медленно, задумчиво, мечтательно глядя куда-то вдаль, перед собой, в потолок.
- Не заставляй меня говорить то, что и так понятно. Неужели ты сам не видишь, что ты мне нравишься больше, чем я тебе?! Именно этого я и боюсь… Я опасаюсь, что увлекусь настолько, что захочу остаться здесь навсегда… Рядом с тобой… А мне нельзя здесь оставаться. Мне срочно нужно вернуться домой, в Англию. Ты ведь обо мне ничего не знаешь… Я не только умею рыбачить и рыбу разделывать… Я живу при дворе… В Лондоне… Часто бываю на балах, который утраивает сам король! Король Англии Карл Первый Стюарт! У меня там совсем другая жизнь…
В этом одном относительно коротком монологе, девушкой за один раз было сказано так много, что Том на несколько минут умолк. Умолк, ошарашенный услышанным. До конца не осмысливший всего, что она сказала. Первая фраза повергла его в эйфорию, а последующие спустили его с небес на землю.
- Какой самый близкий город находится рядом с вами? – Неожиданно спросила она.
Он пристально посмотрел на нее, но все же ответил.
- Бриджстоун. А зачем он тебе нужен?
- Я хочу непременно побывать в нем! Побывать в гавани. В нем ведь есть гавань? Узнать, когда отправляются суда к бегам Англии. Ты проводишь меня в город, Том?
Рассвет озарял небо все более розовым цветом, его лучи все сильнее пробивались в комнату, и освещали лица наших героев. Девушка заметила, как лицо парня застыло в дурном предчувствии. Его лицо словно окаменело. Он повернул голову и пристально посмотрел на нее.
- Тебе нельзя в город… Ты не должна появляться в городе…
Девушка почувствовала, как неприятный холодок пробежал по ее спине. Дурное предчувствие вмиг овладело ею. Но она так устала от негатива, что теперь решила прогонять его сразу же! С порога!
- Почему это нельзя? Что ты выдумываешь? Ты просто не хочешь, чтобы я уезжала. Ведь правда? Да?
- Нет! Не только поэтому! Мне действительно не хочется, чтобы ты уезжала… Мне очень не хочется, чтобы ты уезжала! Я уже не смогу жить без тебя! Жизнь без тебя для меня потеряет всякий смысл. Но тебе не только поэтому нельзя появляться в городе.
- Почему? Ответь? Почему ты не говоришь?!
- Я не хочу расстраивать тебя. Нельзя и все тут! Побудь пока здесь. Тебя никто не гонит! Когда все пройдет и можно будет, я тебя скажу об этом. Я сам проведу тебя. А пока будь здесь… Пожалуйста…
Анжелина искренне рассмеялась.
- Это ты все выдумал, лишь бы не отпускать меня. Том… Мне тоже с тобой хорошо… Милый Том…
Он пытался что-то сказать, но она начала целовать и ласкать его. Напор ее ласок был настолько сильным, что он вскоре забыл о том, что хотел ей что-то возразить. Возражать сейчас ей было невозможно. Не принимать от нее столь чарующие и приятные ласки, было бы вершиной глупости. Он ответил ей взаимной нежностью, и они вновь надолго предались любовным играм…

Эпизод десятый
Бриджстоун встретил Анжелину людными улицами, шумом и гамом городской суеты. Тем, от чего она давно отвыкла, и за чем изрядно соскучилась.
Она немного корила себя за то, что занялась самоуправством, и сама, не посоветовавшись с Томом, отправилась в город. Но она понимала, что влюбленный в нее юноша будет не помогать ей, а только препятствовать тому, чтобы она покинула Барбадос. Поэтому, воспользовавшись тем, что Том с отцом отправились на рыбную ловлю, она, узнав у матери Тома, в какую сторону нужно идти, чтобы побывать городе, смело и решительно направилась в него. Пешком! Дорога не пугала ее! Ей, надолго засидевшейся на одном месте, и размяться хотелось, и, конечно же, побывать не столько в городе, сколько в городской гавани. На все взглянуть своими глазами, узнать, как часто курсируют корабли. И в какие именно города они отправляются. Коль Барбадос является колонией Англии, то в ее столицу, в Лондон, суда, конечно же, должны ходить постоянно и регулярно! Девушку радовала мысль, что она снова может вернуться домой, и окунуться в привычный для нее уклад жизни.
Подозревая, что она может заодно что-то купить в городе, девушка попросила маму Томаса дать ей какие-то деньги. Она еще не просила всю сумму, которую у них заработала. Она ее попросит тогда, когда будет уезжать из острова окончательно. А пока что наша героиня не хотела этого делать. Уезжать, не сказав об этом Тому. Она не хотела расставаться с ним вот так, не по-людски, тайком от него, не сказав ему при расставании слова благодарности за все то доброе, что он для нее сделал. Сегодня она планировала вернуться.
Мама Тома без малейших колебаний дала девушке деньги, и та бодрым шагом и с веселым настроением отправилась в Бриджстоун.
Проходя через рынок, девушка сама себе сделала укор, что пошла именно этой дорогой. Лучше бы она направилась иным путем! Здесь же невозможно было проходить, не соприкасаясь с множеством соблазнов. Везде в воздухе витали ароматы копченостей и иных вкусностей. Но страдало не только чувство обаяния нашей путешественницы. Взор тоже не мог вынести обилие поблескивающих на солнце румяных боков копчёных окриков, колбас, и иных ароматных штучек, от одного взгляда на которые у нее начинали тетки слюнки.
Сама для себя она решила, что на обратном пути пойдет именно этой дорогой, и непременно купит что-нибудь домой. Но сейчас ей нужно было в гавань! Сейчас лишняя поклажа в руках ей будет только мешать. Анжелина начала расспрашивать у прохожих, как ближе и быстрее пройти к городской пристани.
Именно в это время она и заметила на себе изумленный взгляд какого-то пройдохи! Он с таким удивлением посмотрел на нее, глаза его так широко открылись от удивления, что было такое ощущение, что девушка являлась его давней знакомой. И сейчас он, узнав ее, был искренне рад встрече с ней.
Этот взгляд очень напугал нашу героиню. Она поспешно начала отдаляться от этого незнакомца, но к ужасу своему заметила, что и он начал преследовать ее. Она ускорила шаг, он тоже. Девушкой начала овладевать паника! Сколько можно?! Она уже не хотела никаких неприятностей! Ей надоели неприятности! Она устала от них! Она поспешала быстрее к выходу из рынка. Именно там и произошло то, что произошло.
Увидев впереди служивого в мундире, преследователь тут же обогнал преследуемую, подбежал к служивому, и заговорил с ним громко и скороговоркой, все время тыча пальцем, указывая на девушку.
- Задержите ее, господин пристав! Это та беглянка, лицо которой было нарисовано на многих листках, расклеенных по городу. Это она сбежала из судна капитана Джеймса Кэрролла!
Анжелина в это время как раз проходила мимо, и хотела быстро удалиться, но преследователь ловко схватил ее за руку и стал крепко держать, не давая ей возможности уйти.
- Кэрролл сначала искал ее, но так и не найдя, уплыл. Но тут же объявился некто Джек Фабер, который всем здесь надоел рассказами о том, что это именно он вез красавицу Анжелину Бронте плантатору Джейкобу Хейгу. Говорит, что даже там, в Англии, многие знают, что наш господин Хейг любит красивых дам. Вот он и хотел продать ее господину Хейгу подороже! Давайте мы с вами, господин пристав, отведем эту милашку к господину Хейгу! И заработаем на ней немалые денежки! Как вам такая идея, господин пристав?!
Анжелина отказывалась верить своим ушам! Ее ум и сознание не желали воспринимать реальность происходящего! Это был перебор! После сколько мучений, после пребывания в аду, снова попасть в ад?! Это было выше ее понимания! Так не должно быть! Это несправедливо!!!
Ей не просто хотелось плакать. Ей хотелось выть во всю мощь своих легких! Завывать от горя и отчаяния! От обиды и боли, что судьба так немилостива к ней!
Теперь-то до ее сознания дошло то, что имел в виду Том, говоря, что ей нельзя появляться в городе… Что же он не сказал все, до конца! Пожалеть, видите ли, ее хотел! Не хотел расстраивать! Вот и «не расстроил»… Сделал все в итоге намного хуже…
Пристав повнимательнее присмотрелся к пленнице.
- Действительно… Припоминаю… - Растягивая слова, словно бы что-то вспоминая, гнусным голосом сказал он. – И эти поиски, и рисунок этой беглянки на бумажках, что были расклеены в городе. Действительно похожа… Да… Это она… Я сам ее доставлю господину Хейгу! А ты присмотри тут вместо меня за порядком.
Лицо человека, державшего пленницу за руку, исказилось ужасом.
- Как же так, господин пристав?! Я ведь это… Это ведь я ее заметил и узнал! Это моя заслуга!
- Молчать – Рявкнул пристав. – Кто здесь власть? Ты или я?! Если все получится, то я отблагодарю тебя. А может просто отвечу тебе своей благосклонностью. И все. А ты, как в подарок от меня, будешь знать, что я сквозь пальцы буду смотреть на все твои возможные делишки.
- Так ведь я не занимаюсь никакими такими делишками, господин пристав! – На бедолагу жалко было смотреть. Он был явно разочарован тем, что возможный неплохой заработок уплывает из его рук так стремительно и безвозвратно. Заработок, на который он уже так настроил себя. – Я честный законопослушный человек! Я не занимаюсь никакими делишками!
- Ну, вот ежели надумаешь ими заниматься, то знай, от меня тебе будет поблажка. Все сказал! Пошел прочь! А ты, милая, пойдем со мной! Да… Хороша… Действительно мила и хороша собой… За такую красавицу господин Хейг, надеюсь, не поскупиться. Он действительно тонкий ценитель женской красоты. Это известно всем! Иди за мной! И не вздумай убегать! У меня эти штучки не проходят! Пуля быстро догонит тебя! Хотя, конечно, не хотелось бы портить такой товар…
Желание бежать от этих страшных и жестоких людей здесь и сейчас, было настолько огромным, что она еле сдерживала себя. Но понимала она и то, что это вряд ли поможет ей. Она с отрезвляющей для себя ясностью поняла, что здесь, на Барбадосе, где позорнейшему вялению в истории человечества рабству и насилию по отношению к рабам относятся как к чему-то обыденному и привычному, все вокруг нее являются едва ли не ее врагами, и вряд ли кто заступиться за нее. Если она или бросится наутек, или начнет громко кричать, вызывая о помощи. Стоит лишь приставу произнести одно-единственное слово «беглянка», и к ней все сразу же будут относиться как к товару. Как к некой беглой рабыне, которую нужно непременно вернуть хозяину. По-другому в понятии этих людей и быть не могло. Рассуждения девушке о справедливости и беззаконии, скорее всего, вызвали бы у всех не только непонимание, но и откровенный смех. Возможно, все было не так, но девушка расстроилась настолько, что решила пока что не гневить судьбу и смирится с обстоятельствами. Пока она будет следовать за этим человеком, а потом, возможно, выберет момент, чтобы придумать что-то и сбежать от него.
Пристав вместе с пленницей пошли назад, по той же дорожке, серди торговых рядов рынка, по которым она только что уже проходила. Она уходила все дальше от пристани, от того места, куда она так стремилась, места, которое виделось ее вратами, ведущую ее, Анжелину, в прежнюю, привычную для нее мирную лондонскую жизнь. Сейчас этот страшный человек вел ее все дальше от желанной воли, все ближе к ужасающей ее неволи… Вот такие они, дорожки судьбы. Вот такие зигзаги удач и неудач присутствуют в жизни каждого.
Проходя мимо прилавков, на которых были разложены рулоны с тканями, а на возвышенностях развешаны всевозможные накидки и иные женские одеяния, пристав вдруг остановился.
- Постой! – Грубо приказал он пленнице. И тут же обратился к продавцу этого товара. – Подай-ка мне, любезнейший, вон ту красную накидку. Да! Да! Ее! Именно ее!
Продавец подал приставу нечто, напоминающее паранджу, сшитую из лёгкой, полупрозрачной ткани. Пристав тут же набросал ее на пленницу, сделал шаг назад, оглядел ее, удовлетворённо крякнул.
- Отлично! Вот в таком виде я и отведу тебя к господину Хейгу! И сниму накидку поле того, как он начнет называть мне сумму, которая будет мне нравиться. Которая будет мне начинать нравиться. – Он сделал ударение на слове «начинать». – А когда он увидит, какая красота находится под этой накидкой, я попрошу у него куда большую сумму! Пойдем! И не смей снимать это!
- Господин пристав! – Послышалось вслед уходящей двоице. – А как же… Это… Ну…
Пристав недовольно скривился, и, не останавливаясь, бросил на ходу:
- На обратном пути я к тебе зайду!
Конвоир и пленница продолжили путь. И без того умирающая от страха и ужаса, и от дурного предчувствия, девушка, с каждым шагом понимала, что петля вокруг ее шеи затягивается все туже и туже. Сейчас ей очень хотелось, чтобы невесть откуда взялся Том, и, как и в случае, когда она тонула в океане, вновь спас ее. Увы, рядом не было ни Тома, ни кого-то иного, что мог бы протянуть ей руку помощи. Весь ужас состоял в том, что беззаконие над ней этот страшный человек творил ни где-то в безлюдном месте острова, где было пустынно, и никто не видел его подлости. Парадокс был в том, что вокруг было много людей, но никому и дела не было до того, что грубый и сильный мужчина ведет как пленницу хрупкую и беззащитную юную девушку. Никому до Анжелины не было дела! Никому! Как же сильно она сейчас пожалела, что сделала эту вылазку в город без Тома, тайком от него…
Они вышли из территории рынка и начали идти по одной из уличек города, как издали послышался окрик:
- Чарли! Наконец-то я нашел тебя! Постой! Погоди же!
Пристав, услышав, что его окликнули, остановился, и приказал то же самое сделать и своей пленнице.
- Чего там стряслось, Пол? – Недовольно поморщился пристав.
- Очень даже случилось! – Радостно заговорил тот, едва подходя. – Притом случилось приятное! Так что не смотри на меня так сердито! Тебя сейчас же, не медля, хочет видеть губернатор!
Пристав недовольно поморщился, что сейчас оборвется такой желанный его визит к плантатору. Визит, от которого он ждал так много! И вдруг этот срочный вызов к губернатору…
- Да что же ты опечалился, брат мой Чарли?! Радоваться нужно! Открою секрет! Тебя ждет повышение! Но более не скажу ни слова! Пусть все будет для тебя сюрпризом! И не проси! Не скажу! Иди же! Он ждет тебя в своем губернаторском дворце!
Пристав замялся.
- Спасибо, конечно… Рад, что Его Превосходительство осчастливило меня своим вниманием и он готов осыпать меня своими милостями, но… Но уж больно не вовремя это… Я тут к Джейкобу Хейгу в гости собрался.
И пристав вкратце рассказал Полу о событиях, о которых мы с вами уже знаем.
Пол, услышав это, сделал больше от удивления глаза.
- Так давай я, вместо тебя, отведу эту кралю к плантатору! Я ведь твой брат! Я не обману тебя! Будь уверен, что все денежки, что я постараюсь из него выудить, я отдам тебе. Это ведь твой товар! А то, что я умею торговаться не хуже, а даже лучше тебя, думаю, ты об этом и сам заешь. Так что все, что происходит, все к лучшему! Сегодня день для тебя, Чарли, будет вдвойне удачным! Чарли Питерс будет сегодня двойным именинником! Иди же! Губернатор ждет тебя!
Пристав задумчиво потер подбородок.
- А что?! – Наконец-то сказал он взбодрившимся голосом. – Ты, Пол, дело говоришь! Хватка у тебя действительно есть! Смотри! Не продешеви! Ты же знаешь, он любит красивые мордашки. Рассказывай господину Хейгу, что это первая красавица Англии! Привезённая оттуда специально для него! Набивай цену вовсю! А когда он уже не захочет поднимать ее, цену, снимешь с этой девицы накидку. Пусть увиденное будет сюрпризом для вас обоих. Он, увидев такую красоту, согласится со всем, что ты будешь ему предлагать. А ты, и сам пораженный тем, что увидишь, заломишь ему в порыве эмоций самую высокую цену! Мы с тобой неплохо заработаем! Я в это верю! Удачи, мой брат Пол!
И с этими словами пристав поспешно вернулся назад.
А Анжелина, теперь уже в сопровождении нового конвоира последовала навстречу неизвестности… Навстречу новому сексуальному рабству…

Эпизод одиннадцатый
Дорога была долго и утомительной. Они давно вышли за город и шли по грунтовой дороге среди бескрайних полей. Все это были плантации сахарного тростника. Куда не кинь взор – везде тростник. Пленница видела рабов, которые трудились на плантациях, и надзирателей, что крутились возле них. Ей было жалко и их, и себя. Она в который раз задумывалась о бренности человеческого бытия. Показательным было то, что о ней, о Анжелине, двое братьев говорили как о товаре. Как о бессловесной твари, чье мнение и желание никто не интересуют. Этим двоим было глубоко наплевать на то, что думает сейчас девушка, что твориться в ее душе. Они, не имеющие к ней абсолютно никакого отношения, видя ее впервые в жизни, вдруг решили, что именно они имеют право распоряжаться ее судьбой, и зарабатывать деньги на ней.
Чтобы получить деньги за любой товар, даже за этот же сахар, нужно много трудится на плантациях сахарного тростница, на мельницах, где этот тростник размалывается, нужно еще потратить очень и очень много времени и сил, чтобы создать товар, сахар, который затем можно продать и получить за труд, вложенный в этот товар, деньги.
Эти же двое планировали получить за поленницу немалые деньги, не имея к ней никакого отношения. Не приложив ни малейших усилий, чтобы, к примеру, вырастить и воспитать ее! Поражающий своей наглостью и вседозволенностью произвол просто шокировал и морально убивал нашу героиню! Этих беспредельно жестоких, наглых, преступных людей нужно было наказывать! Причем, строжайше наказывать! Но никто и не думал этого делать! Наоборот! Они бесчинствовали на рынке, занимались фактически вымогательством, наверняка творили и иные гнусные дела. Но, вместо наказания, получают деньги за свои преступления, как это должно произойти сейчас, в доме плантатора. А во дворце губернатора этих преступников еще и поощрять собираются! Где справедливость?! Что происходит?! Куда катится мир?! Бедная девчушка, с неокрепшей психикой, просто млела он противоречий и парадоксальности тревоживших ее мыслей.
Повторяем: ей было жалко тех, кого она видела на плантациях, понимала, что им не сладко. Рабство есть рабство. Здесь и комментировать ничего не нужно. Это ужасное слово понятно всем. Но ей казалось, что сексуальное рабство, это нечто, еще более плохое и страшное. Она не знала, каким извращенцем окажется этот плантатор, и какие жестокости и унижения ей придется терпеть от него. Она вспоминала тот произвол, что беспардонно и без малейших угрызений совести творил над ней пират, представляла, что нечто подобное ждет ее и в доме плантатора, и сердце ее сжималось от боли и обиды. На глаза накатывались слезы…
- О! Кого я вижу?! Пол! Дружище Ты ли это?!
В это время наши путники как раз проходили вблизи работающих на плантации людей. Один из охранников, увидев сопровождающего Анжелину мужчину, окликнул его. Было совершенно понятно, что этот надзиратель был давним приятелем Пола, и сейчас узнал своего старого друга.
- О! Джон! Рад видеть тебя! Как твои дела?! Господи! Как долго мы не виделись!
Два старых друга настолько увлеклись разговором между собой, что на некоторое время забыли обо всем, что творится вокруг. Воспользовавшись моментом, пленница стала спешно оглядываться вокруг, стараться увидеть место, куда она могла бы убежать и спрятаться. Ей хотелось, чтобы рядом был какой-то обрыв, пусть и безумно высокий, с которого она могла бы прыгнуть вниз и уплыть прочь от своих бед. Но, увы, вокруг ничего, кроме поля, не было. Она понимала, что она здесь никуда не убежит. А если и убежит, то ее тут же найдут и снова пленят. Нужно было срочно придумать нечто иное. Она еще более пристальней начала оглядываться по сторонам. И увидела следующую картину. Возле тех рабынь, которые были рядом с Анжелиной, был только лишь один надзиратель, тот, который сейчас с головой окунулся в разговор со своим старым другом. Остальные охранники были довольно далеко, там, где работали остальные рабы.
Те, кто был здесь, воспользовавшись тем, что их надзиратель отвлёкся, сделали небольшую паузу для отдыха. Кто-то, воспользовавшись моментом, принялся пить воду.
В основном все рабыни были чернокожие. Но были среди них и белые. В том числе и девушка, которая находилась ближе всего к Анжелине. Она на минуту выпрямила спину, и прежде, чем сделать глоток воды, устало выдохнула:
- Господи…
Этого, одного-единственного, слова было достаточно Анжелине, чтобы она поняла, что рядом с ней находится ее соотечественница. План пришел в голову нашей героине сразу же!
Она подошла к девушке и тихо, чтобы их больше никто не слышал, прошептала:
- Давай поменяемся местами! Если хочешь. Меня выедут в дом плантатора Хейга в качестве как бы одной из его жен. Для любовных утех. Давай быстро поменяемся одеждами. Ты набросишь на себя эту красную накидку, которая сейчас на мне, а я твой белый платок, которым повязана твоя голова. Я сразу же начну работать, чтобы никто не видел мое лицо и не заметил подмену. А ты молча иди вслед за этим человеком, который меня сопровождает. Они не видел моего лица, не слышал моего голоса! Он не заметит, что произошла подмена! Тебе там лучше будет! Соглашайся! Быстрее же! Пока время есть!
И, видя, что девушка задумалась в нерешительности, Анжелина тут же достала горсть монет, что ей еще утром дала мама Томаса, и тыкнула их в руки растерявшейся девушки.
- Вот! Это деньги! Возьми! Соглашайся же!
Анжелина быстро взглянула мило беседующих друзей-надзирателей, и, увидев, что они как раз в это время повернулись к ней спиной, и не видя происходящего, поспешно сняла з девушки платок, одела на нее свой длинный, свисающий до земли, приметный красный балахон, а сама умелыми движениями пальцев повязала платок у себя на голове.
- Иди же туда, ближе к тому человеку, который отведет тебя в дом плантатора. Иди молча и спокойно! Он ни о чем не догадается! Он не заметит подмену! Ну, иди же! Не выдавай себя! Там тебе легче будет!
И, слегка подтолкнув растерявшуюся девушку ближе к надзирателям, Анжелина взяла из ее безвольных рук орудие труда, и, нагнувшись, начала трудится на плантации.
Она понимала, что первые минуты будут решающими и определяющими. Она работала, и руки ее дрожали от волнения. Она все ждала, что в любой монет услышит грубый окрик надзирателя, который заметил ее хитрость. Но время шло, ничего не происходило.
Она услышала, как, наговорившись, оба охранника шумно попрощались, Пол громко приказал своей пленнице «Пошла!» и оба молча и спокойно удалились. Продолжили свой путь.
Наша героиня ликовала в душе. Она нисколько не сомневалась, что поступила правильно. Граем плантатора виделся ей какой-то ужасной тюрьмой, где она будет сидеть в зарешеченных комнатах, откуда она никогда не сможет убежать. Здесь же поля и просторы! Она была уверенна, что со временем непременно что-то придумает и убежит из этого ада! Все виделось нашей героине в радужном свете!
Но, чем больше проходило времени, тем все отчетливее она понимала, что не все так просто.
Первое и главное… Впрочем, нет! В той веренице неприятностей, которые свались на нее с этой минуты, не было ни второго, ни третьего, ни четвёртого. Все было одинаково ужасно! И жгучее солнце, которое беспощадно жарило, обжигало тело, и тяжелый, изнурительный труд, когда от усталости хотелось упасть, и умереть прямо на месте, и неимоверно болезненные удары плетей надзирателей! Которые хлестали спины рабынь по поводу и без повода! И унизительные окрики: «Шевелитесь, бездельники!» Сколько грубости, презрения и мерзости было в этих голосах! Сколько неуважения к тем, кому эти слова адресовались! Наша героиня снова и снова, в который уже раз, убеждалась, что нет пределов человеческой жестокости и подлости.
Она еле дотерпела до конца дня. Чувство усталости и голода сводили ее с ума. Та жуткая похлебка, которую дали рабам перед сном, и едой-то в прямом смысле этого слова нельзя было назвать! Как такое вообще можно было есть?! Страдалице невольно вспомнилась румяные бока копченых окороков и колбас, которые она совсем недавно, еще сегодня утром, видела на рынке. Вспомнились изысканные блюда, которыми ломились столы во время пирушек и балов при дворе. Бедняжка закрывала глаза, ей хотелось выть от безысходности.
Она молила Бога, чтобы в доме плантатора заметили подмену. Чтобы сейчас кто-то пришел, и забрал ее из этого ада. Увы, но все расчёты Анжелины оказались верными. Никто, ни Пол, ни плантатор, не видели лица неизвестной красавицы. Они вполне могли принять девушку, с которой Анжелина помнилась местами, за нее! Так, видимо, и произошло! Наша героиня стала жертвой своей же, не своем уместной, хитрости.
Она понимала, что и там ей тоже было бы не сладко. Но, настал новый день, затем второй, третий и четвёртый, начинался новый ад на плантациях, который, как ей казалось, был во сто крат хуже того, что могло быть в гареме…
Она все искала методы, как бы убежать, но надзиратели следили за рабами настолько жестко, все ограничения их свобод были продуманы настолько тщательно, что, чем большего проходило времени, тем больше она понимала: выхода из этого тупика нет, и не может быть никогда….
Все было настолько плохо, все выглядело настолько ужасно, безвыходно, и ужасающе, что нашей бедняжке все чаще стала приходить в голову мысль, чтобы свести счеты с жизнью…


Третья история про «Обольстительницу из Флинта» написана 17 октября 2023 года, в Великобритании, в Северном Уэльсе, в городке Флинт, Болингброк Стрит 135.