«Призрачно счастье»

И снова по венам хмель-осень крадётся, гоняет меж тучами чахлое солнце. Страж-ветер всё чаще сгущает туманы. Напишем роман? Что ж, давай о романах...

Ей было за двадцать, спешить здесь не нужно, когда появился Он. Стылые лужи едва подсыхали от натиска марта. Иными словами, весеннего старта. Весна - это молодость вкупе с прохладой. Я, нет, не о девочке - в Храме с лампадой, которая верит, что жизнь, где Юпитер - живее и ярче, чем омут-обитель. Брод мёртвый давно упокойно-исхожен. А, впрочем, народ, он всегда осторожен: решай, как привычней, держись берегами. Оттаявший лес из ветвей-оригами. И знаешь, хоть в десять, хоть в двадцать ли, старше: места здесь глухие - как будто не наши. А что до чудес - это, собственно, нонсенс! Верстаешь роман для сожжения в осень.
Интрига протяжней, вопросы острее.
- А хватит ли страсти в горящем костре, и...? Обрядное время, стоп-стоп, остановка! Спеши-не спеши - только пылко, как в топке!
Последний абзац: Он пришёл и покинул. Так действенны чары, кипящи, поныне. Так действенны мантры любви: хоть до Марса - кричи ему в голос: " Сию же - останься!". Лишь осень послушна в своём лисьем шаге - кофейного слепка кольцо на бумаге. Ты пишешь о хвори болезной, простуде? О том, чего мало и вскоре не будет. О том, что лет сто не игралось в острогах - здесь зимы сварливы и пристально стрóги. И есть "Далек-к-ко" - в опьяняющем очи... Где ветры покорней, узорчаты ночи. Почти изумрудно-лиловое царство - туда, не кляни, всё равно не добраться.

- Декабрь! - Не туши мои хрупкие свечи. Она, прикрывая озябшие плечи, - идёт напролом, в одиночество, в зиму. О, Боже, насколько снега выносимы под рабски-темнеющим неба экраном? Оттает - в звенящей капели оргáнной. И сколько ни думай о мире неравном: не будет неправых - не будет романа!

Нет, я не фантаст, не заядлый мечтатель!
Продолжим: Ей тридцать, где ж путник-спасатель? Вернёт ли забытое чувство ведóмой  : шаг - тонкой тропой, примыкающей к дому? От дома уже никуда не исчезнуть; пусть Некто-спасатель, так будет любезен: "Мне холодно, слышишь? В преддверии - сыро!" Пока новый том не развеян по миру - звучи лирой тише заученной прозы, забудь, как в снегах остывают мимозы, звон чаши хрустальной - осколочной нотой.
Ось шара земного свершит обороты: не жди пыткой участи, милая леди.
- Пусть Он не уедет, совсем не уедет!

Однажды сойдётся сюжетность в легенду - в одну, воедино, и значит, нетленно. Не рви там, где тонко - как знать, не порвётся, пока над тайгой просыпается солнце. Правдивы ль, ответь мне, сказанья в народе: что чудо любви - суть земной - иноходец!?
Полвека листаю романы о жизни, я - зоркий читатель сюжетов капризных. Капризных, как вечная матерь-природа: сменяет обличье - испортит погоду...

Мне двадцать - простимо; вру, ежель за сорок? Сочится в пространстве недвижимом морок. И с каждым прибавком размытого слéда, метели крадут у тепла эстафету, заметив нароком: "Вот, горе-ненастье!" А мать говорила ли: "Призрачно счастье!?"
Хоть рядом - не рядом, а статикой - выше. (Нет, гласа души моей Вам не услышать). В бой, резвой кобылой неведомой масти, по снежным курганам летит чьё-то Счастье. Над реками, сплавами: в плен льдов глубинных.

То Счастье - над миром - пером голубиным.


© Кайгородова Светлана
/ iiijiii В Конце Тоннеля. 2025 /