ПЕРЕД МАСЛЕНИЦЕЙ

Ольшевский Валентин Эдуардович Рассказ - воспоминание моего детства

Нянька дотянулась рукой до чугунного, в форме еловой шишки, противовеса настенных ходиков-часов и, с грохотом корабельной цепи, подняла его почти от самого пола. Тук-тук – отозвались ходики и стрелка двинулась дальше, отмеряя время.
Стена сруба вздрогнула, охнула, бухнула, как будто её кто-то пнул снаружи. Мороз. На полатях, среди старинных угольных утюгов и рассыпанного для просушки лука, прошуршав, затаилась чья-то тень.
- Бабушка, а тебе не страшно?
- А чего бояться-то? Ты спи. Нас домовой остережет. Видать ему не спится…
В печной трубе что-то заворочалось, посыпалось и низко заунывно загудело.
Я только накрылся с головой тяжелым стеганым лоскутным одеялом, как сверху бухнулся на кровать здоровенный рыжий кот.
- Здравствуй, котик-братик!
Он послушно улегся между мной и стеной. Заурчал. Тик-так – стучали ходики. «Ы-ы-ы..» - отзывалось в печной трубе.

Проснулся я от треска горящих дров, словно кто-то пробирался по валежнику и невнятно бормотал. От кота, лежавшего рядом, исходило тепло и спокойствие. Выглянул из-под одеяла. За окном – темень.
Я подобрался к краю высоченной кровати, заглянул вниз. Там, внизу, за открытой дверцей подтопка, пощелкивая, выплясывал огонь и его пляски повторялись отблесками на стенах и потолке.
Рядом на полу, стоя на коленках, молилась нянька, то и дело крестясь двумя перстами и ударяясь лбом об пол. Она просила за меня, чтобы кто-то уберег и заранее простил.
- Бабушка, а зачем ты об пол стучишься?
- Тихо ты, охальник! Смотри, а то убьет тебя боженька камушком!
И, правда, часто меня колотила судьба «камушком» по башке, да, видно нянькина молитва оказалась крепче.

В избе стоял кисловато-бражный запах теста и топленого молока.
- Спи, а ты пока, Валюшка-батюшка. Тесто я поставила, блины будем печь. Масленица.
Я повернулся к стене. От кота исходило тепло и спокойствие.
- Тук-тук – повторили ходики.
- Масленица. – повторил я и уснул.