В мутной жиже, по колено в грязи, копошатся свиньи. Их розовые пятачки усердно роют землю, а копытца с хлюпаньем разбрасывают комья грязи. Но ищут они не желуди и не коренья. Их добыча – монеты. Звонкий металл, выпавший из чьих-то мертвых рук, теперь предмет их алчной дележки.
А внизу, под слоем земли, лежит солдат. Он больше не услышит звона монет, не почувствует тепла солнца. Лишь старый ветер, гуляющий над полем брани, шепчет свиньям, словно укоряя: "хватит... Вам бы остановиться..."
Но жадность ослепила их. Деньги, пропитанные запахом пороха и крови, манят сильнее голоса совести. В рваном кармане, найденном тут же, на поле, еще слышится эхо чужого смеха, оборванного войной. Но свиньи не слышат ничего, кроме звона монет.
"Мне! Мне!" - хрюкают они, толкаясь и отпихивая друг друга. "еще еще будет много! Будет больше!" И в этом их алчном хрюканье, в их слепой жажде наживы, сквозит нечто ужасное. Потому что то, что они делают, — Грех перед памятью павших, грех перед человечностью, грех перед самой жизнью.